Развлечения  ->  Эротика  | Автор: | Добавлено: 2015-03-23

Любовная лирика Анны Ахматовой

Среди блистательных имен поэтов Серебряного века выделяются два женских имени: Марина Цветаева и Анна Ахматова. За всю многовековую историю русской литературы это, пожалуй, лишь два случая, когда женщина – поэт по силе своего дарования ни в чем не уступила поэтам мужчинам. Не случайно обе они не жаловали слово «поэтесс» (и даже оскорблялись, если их так называли). Они не желали никаких скидок на свою «женскую слабость», предъявляя самые высокие требования к званию Поэт. Анна Ахматова так прямо и писала:

Увы! лирический поэт

Обязан быть мужчиной

Раньше, когда я обучалась в средних классах, на изучение творчества и жизни вышеназванных поэтесс во мне откликались лишь неприязнь и равнодушие. Но прошло какое-то время, я стала старше. И кажется, что достигнутый мною возраст повлиял и изменил во мне восприятие окружающего мира. Поменялось практически все: характер, вкусы, предпочтения и т. д. Я веду мысль к тому, что иным стало и мое отношение к женской поэзии. Она, можно сказать, заняла особое место в моих литературных интересах, касающихся периода ХХ века, отодвинув на второй план произведения ряда крупнейших лириков этого времени: С. А. Есенина, В. В. Маяковского, Э. Э. Мандельштама, А. Белого и др.

Творчество Марины Цветаевой и Анны Ахматовой стало основой в возникновении России, можно сказать, самой значительной во всей мировой литературе нового времени женской лирики. Оно сумело добиться признания бесчисленного количества читателей и продолжает завоевывать читательские сердца одно за другим. Надеюсь, произведения этих неповторимых поэтесс будут влиять в таком же плане и в будущем, накапливая все больше и больше поклонников из каждого последующего поколения.

Что же позволило Марине Цветаевой и Анне Ахматовой добиться столь огромного успеха? В первую очередь, это предельная искренность, отношение к творчеству как к «священному ремеслу», теснейшая связь с родной землей, ее историей, культурой, виртуозное владение словом, безукоризненное чувство родной речи.

Все вышеперечисленное показалось мне отраженным в стихотворениях Анны Ахматовой в гораздо большей степени, чем в произведениях Марины Цветаевой. Возможно, этим и объясняется мой огромный интерес и симпатия к ее творчеству. Лирика Анны Ахматовой привлекла мое внимание тем, что в ней присутствуют глубокий психологизм, разнообразие чувств, эмоций, ведение размышлений и т. д. Но первоочередная причина заключается в том, что Анна Ахматова благодаря своему дару воплотила в стихах все ипостаси женщины. Она затронула все грани женской доли: сестры, жены, матери(«Магдалина билась и рыдала», «Реквием»). Поэтессе удалось захватить и выразить через стихотворные строчки чуть ли не всю сферу женских переживаний. И прав Гумилев, высказавший в ноябре 1918 года такую мысль: «Чтобы найти себя, надо пройти через ее творчество». Именно эти слова побудили меня изучить ее творчество, чтобы найти Я в этом мире.

Самыми же неповторимыми стихотворениями ее творчества являются произведения, посвященные безгранично великому чувству любви. Иными словами, это любовная лирика Ахматовой, о которой и пойдет речь в моей работе.

Особенности лирики Ахматовой.

«Чтение поэтических произведений – это не только эмоциональное всприятие их, это серьезная вдумчивая работа, результат которой – постижение секретов мастерства художников слова».

Автором данных строчек является Василий Гиппиус. Взяв во внимание его слова, я хочу продолжить выдвинутую им мысль.

Бесспорно, что в стихах каждого подлинного поэта есть то, что присуще только одному, является его собственной «изюминкой». Наиболее ярким примером, подтверждающим только что высказанные слова, является творчество Анны Ахматовой. О ее стихах (особенно о тех, что затрагивают тему любви), признаюсь, трудно говорить. Причина заключается в том, что они построены на синтезе внешней простоты и глубокого психологизма. Для ахматовских стихотворений характерна очаровательная интимность, изысканная певучесть, хрупкая тонкость их как будто небрежной формы. Они очень просты, немногоречивы, в них поэтесса умалчивает о многом, что и составляет их главную прелесть. Но содержание стихотворений всегда шире и глубже слов, в которые оно замкнуто. Это происходит от умения Анны Ахматовой вкладывать в слова и с их словосочетания нечто большее, чем то, что выражает их внешний смысл. Оттого, каждое стихотворение поэтессы, несмотря на кажущуюся недоговоренность, многозначительно и интересно. Вот та часть «изюминок» любовной лирики Анны Ахматовой, отмеченная и просмотренная мною в поверхностной форме. Но думаю, что стоит подойти к этим особенностям в более подробном плане. Так как, по-моему, поэзия Ахматовой, посвященная великому чувству любви, - это мир интереснейших и неповторимых произведений. И некий анализ только поможет пониманию ахматовских произведений.

Ожжет быт, это только для меня, но мне кажется, что очень трудно выделить из творчества Ахматовой, особенно из ее раннего творчества, то, что можно было бы назвать, в отличие от других ее стихов, «любовной лирикой». Потому что, все что она пишет, написано или о любви, или в присутствии любви, или при воспоминании об ушедшей любви.

Молюсь оконному лучу –

Он бледен, тонок, прям.

Сегодня я с утра молчу,

А сердце – пополам.

На рукомойнике моем

Позеленела медь,

Но так играет луч на нем,

Что весело глядеть.

Такой невинный и простой

В вечерней тишине,

Но в этой храмине пустой

Он словно праздник золотой

И утешенье мне.

Казалось бы, в этом стихотворении о любви – ни слова. Но сказано только: «Сегодня я с утра молчу, А сердце – пополам», - и уже возникает впечатление тайной, скрытой от посторонних глаз любовной драмы, может быть сыгранной в одиночку, любовной тоски, а может быть, о человеке, который и не подозревает о происходящем.

Вообще, даже самые откровенные «любовные» стихи Ахматовой – тайные о тайном, это не крик, даже не слово, обращенное к возлюбленному, это скорее мысль, чувства, возникшие при встрече с любимым, при взгляде (может быть, тайном) на любимого, и высказанное в стихе:

Тот же голос,

Тот же взгляд,

Те же волосы льняные.

Все как год тому назад.

Сквозь стекло лучи дневные

Известь белых стен пестрят

Свежих лилий аромат.

И слова твои простые.

Душевная буря, смятение чувств, когда падает сердце и холодеет в груди, когда каждое малое расстояние растягивается на мили, когда ждешь и желаешь лишь смерти, передаются Ахматовой скупой подробностью еле заметных, скрытых от чужого, постороннего глаза деталей, в стихах всегда выделяется то, чего бы не заметили без стихов:

Так беспомощно грудь холодела,

Но шаги мои были легки.

Я на правую руку надела

Перчатку с левой руки.

Показалось, что много ступеней,

А я знала – их только три!

Между кленов шепот осенний

Попросил:

«Со мною умри!»

Следующие строчки создают впечатление взрыва:

И когда друг друга проклинали

В страсти, раскаленной добела,

Оба мы еще не понимали,

Как земля мала.

Это взрыв – внутренний, взрыв сознания, ни эмоций. У Ахматовой яростная – не боль, а память, огненная пытка – это именно пытка молчания, сокрытия в себе призыва и жалобы:

И что память яростная мучит,

Пытка сильных – огненных недуг! –

И в ночи бездонной сердце учит

Спрашивать: о, где ушедший друг?

В стихотворении «Любовь» любовь является в образах незаметных и не разгадываемых сразу, потаенных, и действует она «тайно и верно», стреляя как бы из засады:

То змейкой, свернувшись клубком,

У самого сердца колдует,

То целые дни голубком

На белом окошке воркует,

То в инее ярком блеснет,

Почудится в дреме левкоя

Но верно и тайно ведет

От радости и от покоя.

Умеет так сладко рыдать

В молитве тоскующей скрипки,

И страшно ее угадать

В еще незнакомой улыбке.

В этой постоянной скрытости, завороженности чувства чудится какая–то тайная рана, изъян, неспособность открыться, а от этого – склонность к мучительству, даже не склонность, но так получается, когда один со страстью говорит о своей любви, а другой лишь молчит и смотрит загадочными глазами.

Любовь Ахматовой, как тайная болезнь, неотвязная и скрываемая, изнуряющая и не приносящая, и не находящая утоления. Иногда мне кажется, что в стихотворении более позднем «Не недели, не месяцы – годы» она прощается не с любимым, а с любовью, тяжба с которой длилась так долго, и вот появилась возможность освобождения:

Не недели, не месяцы – годы

Расставались.

И вот наконец

Холодок настоящей свободы

И седой над висками венец.

Больше нет ни измен, ни предательств,

И до света не слушаешь ты,

Как струится поток доказательств

Несравненной моей правоты.

Перейдем же теперь к внешним особенностям ахматовских произведений.

Основное внимание критиков привлекла «романность» стихотворений Анны Ахматовой. Среди таких людей был и Эйхенбаум. Исходя из своего мнения, он выдвинул важную и довольно интересную мысль о том, что каждый сборник стихов поэтессы представляют собой как бы лирический роман. Доказывая эту мысль, он писал в одной из своих рецензий: «Поэзия Ахматовой – сложный лирический роман. Мы можем проследить разработку образующих его повествовательных линий, можем говорить об его композиции, вплоть до соотношения отдельных персонажей. При переходе от одного сборника к другому мы испытывали характерное чувство интереса к сюжету – к тому, как разовьется и этот роман».

Потребность в романе – потребность, очевидно, насущная. Роман стал необходимым элементом жизни, как лучший сок, извлекаемый, говоря словами Лермонтова, из каждой ее радости. Иными словами, роман помогает жить. Но в своей прежней форме, в форме плавной и многоводной реки, он стал встречаться все реже, стал сменяться сначала стремительными «ручейками» (новеллами ), а там мгновенными «гейзерами». Примеры можно найти, пожалуй, у всех поэтов: так, особенно близок к ахматовской современности лермонтовский «роман» - «Ребенку, с его загадками, миниатюре, в поэзии «гейзеров» Анна Ахматова достигла большого мастерства. Вот один из таких романов:

Как велит простая учтивость,

Подошел ко мне, улыбнулся.

Полуласково, полулениво

Поцелуем руки коснулся.

И загадочных древних ликов

На меня посмотрели очи.

Десять лет замираний и криков.

Все мои бессонные ночи

Я вложила в тихое слово

И сказала его напрасно.

Отошел ты. И стало снова

На душе и пусто, и ясно.

Роман кончен. Трагедия десяти лет рассказана в одном кратком событии, одном жесте, взгляде, слове.

Миниатюры Анны Ахматовой, в соответствии с ее излюбленной манерой, принципиально не завершены. Они напоминают не столько маленький роман в его, так сказать, традиционной форме, сколько случайно вырванную страничку из романа или даже часть страницы, не имеющей ни начало, ни конца и заставляющей читателя додумывать то, что происходило между героями прежде.

Хочешь знать, как все это было?

- Три в столовой пробило,

И прощаясь, держась за перила,

Она словно с трудом говорил:

«Это все Ах, нет, я забыла,

Я люблю вас, я вас любила

Еще тогда! Да».

Хочешь знать, как все это было?

Приведенное выше стихотворение демонстрирует, как чувство мгновенно вырывается наружу, преодолевая плен молчания, терпения, безнадежности и отчаяния, что и оправдывает название «гейзеры».

Ахматова всегда предпочитала «фрагмент» связному, последовательному и повествовательному рассказу. Он давал прекрасную возможность насытить стихотворение острым и интенсивным психологизмом. Кроме того, как ни странно, фрагмент придавал изображаемому своего рода документальность: ведь перед нами и впрямь как бы не то отрывок из нечаянно подслушанного разговора, не то оброненная записка, не предназначавшаяся для чужих глаз. Мы, таким образом, заглядываем в чужую драму как бы ненароком, словно вопреки намерениям автора, не предполагавшего нашей невольной нескромности.

Нередко стихи Ахматовой на беглую и даже как бы не «обработанную» запись в дневнике:

Он любил три вещи на свете:

За вечерней пенье, белых павлинов

И стертые карты Америки.

Не любил, когда плачут дети,

Не любил чая с малиной

И женской истерики.

А я была его женой.

Он любил

Иногда такие любовные «дневниковые» записи были более распространенными, включали в себя не двух, как обычно, а трех или даже четырех лиц, а также какие-то черты интерьера или пейзажа, но внутренняя фрагментарность, похожесть на «романную страницу» неизменно сохранялась и в таких миниатюрах:

Там тень моя осталась и тоскует,

Все в той же синей комнате живет,

Гостей из города за полночь ждет

И образок эмалевый целует.

И в доме не совсем благополучно:

Огонь зажгут, а все-таки темно

Не оттого ль хозяйке новой скучно,

Не оттого ль хозяин пьет вино

И слышит, как за тонкую стеною

Пришедший гость беседует со мною.

Там тень моя осталась и тоскует

Особенно интересны стихи о любви, где Ахматова – что, кстати, редко у нее – переходит к «третьему лицу», то есть, казалось бы, использует чисто повествовательный жанр, предполагающий и последовательность, и лирическую фрагментарность, размытость и недоговоренность. Вот одно из таких стихотворений, написанное от лица мужчины:

Подошла. Я волненья не выдал,

Равнодушно глядя в окно.

Села, словно фарфоровый идол,

В позе, выбранной ею давно.

Быть веселой – привычное дело,

Быть внимательной это трудней.

Или томная лень одолела

После мартовских пряных ночей?

Утомительный гул разговоров,

Желтой люстры безжизненный зной

И мельканье искусных проборов

Над приподнятой легкой рукой.

Улыбнулся опять собеседник

И с надеждой глядит на нее

Мой счастливый богатый наследник,

Ты прочти завещанье мое.

Подошла. Я волненья не выдал

«Великая земная любовь» в лирике Ахматовой.

Есть центр, который как бы сводит к себе весь мир поэзии Ахматовой, оказывается ее основным нервом, ее идеей и принципом. Это любовь. Стихия женской души неизбежно должна начать с такого заявления в любви. Герцен сказал однажды как о великой несправедливости в истории человечества о том, что женщина «загнана в любовь». В известном смысле вся лирика (особенно ранняя)Ахматовой «загнана в любовь». Но здесь же прежде всего и открывалась возможность выхода. Именно здесь рождались подлинно поэтические открытия, такой взгляд на мир, что позволяет говорить о поэзии Ахматовой как о новом явлении в развитии русской лирики ХХ века. В ее поэзии есть и «божество», и «вдохновение». Сохраняя высокое значение идеи любви, связанное с символизмом, Ахматова возвращает ей живой и реальный, отнюдь не отвлеченный характер. Душа оживает «не для страсти, не для забавы, // Для великой земной любви».

Эта встреча никем не воспета,

И без песен печаль улеглась.

Наступило прохладное лето,

Словно новая жизнь началась.

Сводом каменным кажется небо,

Уязвленное желтым огнем,

И нужнее насущного хлеба

Мне единое слово о нем.

Ты, росой окропляющий травы,

Вестью душу мою оживи, -

Не для страсти, не для забавы,

Для великой любви.

«Великая земная любовь» - вот движущее начало всей лирики Ахматовой. Именно она заставила по-иному – уже не символистически и не акмеистически, а, если воспользоваться привычным определением, реалистически – увидеть мир.

То пятое время года,

Только его славословь.

Дыши последней свободой,

Оттого, что это любовь.

Высоко небо взлетело,

Легки очертанья вещей,

И уже не празднует тело

Годовщину грусти своей.

В этом стихотворении Ахматова назвала любовь «пятым временем года». Из этого-то необычного пятого времени увидены ею остальные четыре обычные. В состоянии любви мир видится заново. Обострены и напряжены все чувства. И открывается необычность обычного. Человек начинает воспринимать мир с удесятеренной силой, действительно достигая в ощущении жизни вершин. Мир открывается в дополнительной реальности: «Ведь звезды были крупнее,// Ведь пахли иначе травы». Поэтому стих Ахматовой так предметен: он возвращает вещам первозданный смысл, он останавливает внимание на том, мимо чего мы в обычном состоянии способны пройти равнодушно, не оценить, не почувствовать. «Над засохшей повиликою// Мягко плавает пчела» - это увидено впервые.

Потому же открывается возможность ощутить мир по-детски свежо. Такие стихи, как «Мурка, не ходи, там сыч», не тематически заданные стихи для детей, но в них есть ощущение совершенно детской непосредственности.

Роль деталей в стихах о любви Ахматовой.

У Ахматовой встречаются стихи, которые «сделаны» буквально из обихода, из житейского немудреного быта – вплоть до позеленевшего рукомойника, на котором играет бледный вечерний луч. Невольно вспоминаются слова, сказанные Ахматовой в старости, о том, что стихи «растут из сора», что предметом поэтического воодушевления и изображения может стать даже пятно плесени на сырой стене, и лопухи, и крапива, и сырой забор, и одуванчик. Самое важное в ее ремесле – жизненность и реалистичность, способность увидеть поэзию в обычной жизни. Все это уже было залажено в ее таланте самой природой.

Для всей ее последующей лирики характерна эта ранняя строка:

Сегодня я с утра молчу,

А сердце пополам

Недаром, говоря об Ахматовой, о ее любовной лирике, критики впоследствии замечали, что ее любовные драмы, развертывающиеся в стихах, происходят как бы в молчании: ничто не разъясняется, не комментируется, слов так мало, что каждое из них несет огромную психологическую нагрузку. Предполагается, что читатель или должен догадаться или же, что скорее всего, постарается обратиться к собственному опыту, и тогда окажется, что стихотворение очень широко по своему смыслу: его тайная драма, его скрытый сюжет относится ко многим и многим людям.

Так и в этом раннем стихотворении. Так ли нам уж важно, что именно произошло в жизни героини? Ведь самое главное – боль, растерянность и желание успокоиться хотя бы при взгляде на солнечный луч, - все это нам ясно, понятно и едва ли не каждому знакомо. Конкретная расшифровка лишь повредила бы силе стихотворения, так как мгновенно сузила бы, локализовала его сюжет, лишив всеобщности и глубины. Мудрость ахматовской миниатюры, чем-то отдаленно похожа на японскую хокку, заключается в том, что она говорит о целительной для души силе природы. Солнечный луч, «такой невинный и простой», с равной лаской освещающий и зелень рукомойника, и человеческую душу, поистине является смысловым центром, фокусом и итогом всего этого удивительного ахматовского стихотворения.

Послесловие. Полезность ахматовской лирики.

Расположив любовные стихи Ахматовой в определенном порядке, можно построить целую повесть с множеством действующих лиц, случайных и неслучайных происшествий, где мы столкнемся с самыми различными гранями и изломами: встречи и разлуки, нежность, чувство вины, разочарование, ревность, ожесточение, истома, поющая в сердце радость, несбывшиеся ожидания, самоотверженность, гордыня, грусть.

В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы (как и в каждой из представительниц женской половины человечества) постоянно жила жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной. Любовь у Ахматовой – грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: «Сильна, как смерть, любовь - и ее – стрелы огненные». Иными словами, поэзия Анны Ахматовой представляет собой мир стихотворений, вобравший в себя глубокий жизненный опыт, из которого каждый может изъять для себя что-то важное, необходимое.

Комментарии


Войти или Зарегистрироваться (чтобы оставлять отзывы)