Отражение солнечной стихии или стихии огня

Каждый народ имеет свою систему мифов. Мифологией обычно называют языческие, нехристианские верования народа. Когда христианство в начале I тысячелетия стало официальной религией сначала в Римской империи, а потом и во всей Европе, греческая и римская мифологии уже прошли долгий путь развития и превратились в хорошо сложившиеся и установившиеся системы мифов с развитым пантеоном высших и низших богов. У греков и римлян письменность возникла задолго до принятия христианства, все мифы были записаны, а греческие и римские писатели заимствовали сюжеты из национальной мифологии.

К тому времени, когда в 988 году Древняя Русь приняла христианство, исторический путь, проделанный славянами, был ещё очень коротким (ведь только в IV-VI веках восточные славяне стали формироваться как самостоятельный этнос), но их языческие представления успели принять вид единой системы, а пантеон высших богов уже сложился. С принятием христианства язычество было объявлено «вне закона», и система славянских мифов так и осталась незавершенной. Она существовала исключительно в форме устных преданий, потому что до принятия христианства у славян не было письменности. Еще М. В. Ломоносов заметил: «Мы бы имели много басней как греки, если бы науки в идолопоклонстве у славян были». Когда же при киевском князе Владимире Святом вместе с христианством на Руси стала распространяться письменность на церковнославянском языке, она использовалась христианскими книжниками не для записи враждебных им языческих верований, а для страстного и непримиримого их обличия. Вот почему у нас нет ни одной древнерусской книги, в которой бы были описаны мифы и представления той поры с точки зрения тех, кто в них верил. Разрозненные сведения о древнерусской мифологии можно найти в летописях и христианских поучениях, направленных против языческих суеверий.

Еще одной причиной несохранившихся памятников мифологической древности является и то, что древняя Русь стояла среди лесов, в отличие от Греции и Италии, в которых время сберегло хотя бы малое, а, как известно, Царь-огонь, разбушевавшись, не щадил ничего: ни людских жилищ, ни храмов, ни деревянных изображений богов, ни сведений о них, писанных славянскими рунами на деревянных дощечках.

Но осколочные представления отразились в некоторых памятниках древнерусской письменности и не исчезли бесследно.

Встречаясь с миром славянской мифологии, его обитателями, не веришь, что боги и таинственные силы порождены только лишь страхом перед природными катаклизмами. «В детском лепете языческого мышления, – писал в «Истории русской жизни с древнейших времен» И. Е. Забелин, – постоянно и неизменно слышится тот же вещий голос: я хочу все знать, все видеть, везде существовать. Ведь среди удивительных божеств, которым поклонялись наши предки, нет отталкивающих, уродливых, омерзительных. Есть злые, страшные, странные, но куда больше прекрасных, загадочных, добрых, умных». Как писал в начале XIX века Г. А. Глинка, автор книги «Древняя религия славян», славянская «вера из многих языческих есть чистейшая. Ибо их боги суть естественные действия, благотворением своим имеющие на человека влияние и служащие к страху и казни беззакония»

После принятия христианства вера в высших богов сравнительно быстро (в масштабах истории) выветрилась из народной памяти, уступив свое место христианским представлениям о Боге. Для человека, конкретной личности, это не было быстро и легко. Но большинство простых людей, формально приняв крещение, по существу еще долгое время оставались язычниками, лишь поверхностно усвоившими основы православного вероучения. Такая ситуация сохранялась на Руси несколько веков, и только к XVI веку, как считают ученые, православие стало преобладать в сознании народа, не уничтожив, но лишь сильно потеснив язычество. Спустя несколько веков после крещения Руси древние языческие верования и обряды не были забыты, о чем свидетельствует и литература, в которой древние языческие верования и элементы христианского вероучения уживаются вместе. В науке это называют двоеверием. Оно вовсе не означает, что у восточнославянского крестьянина было две веры и что по понедельникам он верил в Перуна и домового, а по вторникам – в Иисуса Христа и св. Николая Чудотворца. Человек, живущий в двоеверии, убежден, что св. Николай и домовой, кикимора и св. Параскева – это существа одного мира. Такой человек не осознает, что они принадлежат не просто разным, а взаимоисключающим вероучениям, что поклоняться им одновременно невозможно. Но мировоззрение оказалось очень устойчивым и дожило до наших дней.

Язычество и христианство на Руси причудливо уживались в сознании людей. Уживались не только в простом народе, но и среди знатных воинов – дружинников, многоопытных книжников. «Слово о полку Игореве» далеко не единственный памятник двоеверия, отражающий подобное мировоззрение.

Автор «Слова» обращается то к христианским святым, то к языческим идолам. Плач Ярославны построен на обращении к свергнутым языческим божествам; князю Игорю Бог, несомненно, христианский, указывает путь домой, когда тот бежит от половцев. В поэме с одинаковым почтением упоминаются и Богородица Пирогощая, и Дева Обида, что «восплескала лебедиными крыльями на море». Как стало возможно такое удивительное сочетание? 2 Во-первых, само языческое мировоззрение находилось к моменту принятия христианства на высоком уровне, и сила традиций почитания даже общеплеменных богов была весьма велика. Во-вторых, и это главное, общество XI-XII вв. не стало классовым.

От языческих «кумиров» долго не могли отойти и сами ревнители новой веры. «Даже попове и книжнице» веруют в Перуна и Хорса, «подкладывают им требы и куры им режут», – писал один из церковных авторов XIII в.

В плаче Ярославна обращается к верховному языческому божеству, она призывает на помощь народных богов, которым «отай» (т. е. тайно) молились русские люди еще в течение нескольких столетий после принятия христианства.

Упоминание в «Слове» Тмутороканского идола свидетельствует о наличии славянских языческих богов в виде статуэток, статуй. Об этом свидетельствует отрывок из перевода Д. С. Лихачева:

велит прислушаться – земле незнаемой,

Волге, и Поморью, и Посулью, и Сурожу, и Корсуню и тебе, Тмутороканский идол!.

Тмуторокань находилась в районе нынешней Тамани, на северном берегу Черного моря. Область эта в X веке известна по византийским историческим источникам под названием Таматарха. В XI веке Тмуторокань была русским княжеством с многочисленным русским населением. Она была тесно связана с Черниговским княжеством, управлялась черниговскими князьями. Вот почему Игорь Святославич рассматривал Тмуторокань как «отчизну» (наследственный удел) черниговских князей и конечной целью своего похода ставил возвращение Тмуторокани из-под владычества половцев, которыми она была отторгнута от Руси во второй половине XI века.

Народ всегда ощущал потребность в сохранении и передаче собственной истории. Живая память о минувшем – залог единства и жизнестойкости каждого народа. В древности предания осмысливались как священная история рода. В ранних преданиях содержится ответ на вопросы, поставленные первобытным сознанием: «Откуда мы? Кто первопредок людей, принадлежащих общине?» На все эти и подобные вопросы был дан ответ в форме мифологических образов.

Для чего автор включил в свое произведение то или иное мифологическое существо, какие функции оно там выполняло, какую смысловую нагрузку несло? Этими вопросами я задалась, приступая к работе над «Словом». Мифологические персонажи не умерли, они напоминают о себе, стучатся в нашу генетическую память. Они играли роль основного связующего звена, некоего посредника между Человеком и Природой.

Человеку суждено вернуться к природе, к своим истокам, ему необходимо слиться с ней и жить неотрывно от нее гармоничной жизнью. Так было раньше, так должно быть сейчас, так будет завтра.

Цель работы: исследование истоков двоеверия в литературных произведениях и сознании людей, трансформация мифологических образов и мотивов в условиях двоеверия, объяснение происхождения этих образов и отражение их в тексте «Слова о полку Игореве».

Задачи:

- изучить литературу по данной проблеме;

- проанализировать мифологические образы и мотивы в памятнике древнерусской литературы «Слово о полку Игореве»;

- дать толкование этим образам;

- выявить причины появления двоеверия, которое отразилось в «Слове о полку Игореве».

Актуальность: проследить трансформацию образов, верований в сознании древних людей, взаимное влияние этих верований друг на друга; выявить причины отражения двоеверия у современного человека.

Гипотеза: славянские образы не исчезли бесследно, они продолжают существовать в памятниках литературы и генетической памяти современного человека.

Объект исследования: текст древнерусского произведения.

Предмет исследования: славянская и христианская мифология.

Методы исследования: анализ, классификация, сопоставление, сравнение, синтез, обобщение и систематизация.

II. Солнечная стихия или стихия огня

1. Обращения к небесным светилам

«Слово» пронизано символическим – христианско-языческим – восприятием. Уже в самом начале похода Игорь предупрежден, что его ждут несчастья. Автор прямо называет тьму, заволокшую солнце, «знамением», т. е. небесным знаком, которого не послушался герой. «Такова первая – предупреждающая и тревожная – встреча с солнцем».

В другой раз Игорь посмотрел на небо «и видит солнце стояще яко месяц. И рече боярам и дружине своей: «Видите ли, что знамение се?» Вопрошенные ответили: «Не на добро знамение се». Солнце помрачнело дважды. Наступающая вечерняя тьма с его тревожными звуками и пугает Игоря. В поэме сказано в двух соседствующих фразах о том, что солнце тьмою путь застилало, ночь грозила птичьими криками

Солнце поэтически одушевляется. Когда Игорь потерпел поражение, Ярославна в плаче обращается к солнцу – просит у него помощи:

. Светлое и тресветлое солнце!.

Исследователи проводят параллель с образом-метафорой. Ярославна призывает на помощь не богов официального пантеона Владимира (не Хорса или Дажьбога), а прямо Солнце.

Автор показал нам Солнце так, как воспринимали его герои в предчувствии горя, в пору бедствий и радости. Отношение к Солнцу соединило в себе чувство Вселенной и чувство Земли, нераздельно связанные между собой.

Солнце как бы сочувствует русским. Сочувствие природы, различные приметы, которыми природа как бы останавливает русское войско, – все это усиливает впечатление трагичности похода Игоря:

. Тогда Игорь взглянул на светлое солнце и увидел воинов своих тьмою прикрытых

«На лунный диск надвигается черное пятно. Ночь темнее и темнее».

За радостным рассветом дня победы наступает горестное утро, обильно политое русской кровью. Небо насыщено резко контрастными красками, напряженно тревожно, страшно: «велми рано кровавыя зори свет поведают; чёрныя тучи с моря идут, хотят прикрыти 4 солнца, а в них трепещут синие молнии».

В произведении рисуются новые и новые космогонические картины, последовательно развивающие действие и показывающие состояние героев, их страсти, надежды, борьбу, горечь. «Каждая краска имеет смысл, как икона или фреска». 2

2. 2. Сварог. Див

Солнце, месяц и звезды были первыми божествами древних славян. В народных сказках к небесным светилам обращаются герои в трудных случаях жизни; и божество дня, сострадая несчастью, помогает им. Вместе с этим солнце является и карателем всякого зла – нечистой силы, мрака и холода, неправды и бесчестия.

В старину из-за неразвитости науки Солнце не всегда принималось за одно единственное светило. Считалось, что по утрам каждый раз рождается новое Солнце, а ночью под землей живет ночное Солнце. Древние славяне считали, что и в разные времена года светят тоже разные Солнца. Вот почему в языческую пору на Руси поклонялись зимнему Солнцу – Коло (Коляде), весеннему – Яриле и летнему – Купале. Были еще Хорс и Дажьбог, да и Бог Светлого Неба – Сварог выполнял определенные солнечные функции – и каждый занимал свое законное место в солнечной иерархии.

Сварог – бог или дух огня. В поучениях, направленных против приверженцев язычества, говорится, что они «куры режут и огню молятся, зовя его сварожичем», или просто «огню сварожичу молятся». «Если Сварог был богом огня вообще, а Дажьбог лишь разновидностью Солнца, то не удивительно, что в Ипатьевской летописи Дажьбог именуется сыном Сварога: «Солнце же царь, сын Сварогов».

Сварога называют богом-творцом, потому что он, по представлениям древних славян, завершает творение Вселенной, устраивает «поднебесную». Сварог – небесный кузнец. «Когда он ударил молотком по «бел горюч камню», родился бог огня Сварожич-Семаргл. Он населил Землю, создал первых людей из камня, научил их кузнечному ремеслу. Дал им законы. Он супруг Лады и отец богов».

Семаргл – божество древних славян. Это пламенное воплощение огня в переносном его значении: та пламенная сила, которая воодушевляет воинов в жестоком бою, зажигает сердца храбрых витязей, делая их неустрашимыми героями. «На связь между Небом и Землей указывают и некоторые изображения Семаргла в виде крылатой собаки. Это был небесный посланец».

Имя Семаргл разделяется на две части: Сима и Регла («и веруют в Перуна и в Сима, и в Регла, и в Мокошь»). Но это божество иранского происхождения. Одним из более популярных иранских мифологических персонажей была сказочная птица Симург, которую изображали или в виде грифа, или в образе полусобаки-полуптицы.

«Птичий облик Симурга, попавшего в древнерусский пантеон под именем Семаргла, позволил некоторым ученым предположить связь этого божества с древнерусским мифологическим существом Дивом, который также имел птичий облик».

Див – птица-предсказательница, крик которой предвещает поражение в битве или иную беду. Имя Дива родственно древнерусскому «дивий»: «дикий», «свирепый», «злой». Предполагают, что после принятия христианства и исчезновения культа Семаргла/Симурга, его функции постепенно перешли к мифологическому существу Диву.

Див – одно из воплощений верховного бога Сварога. Память об этом невероятном существе сохранили для нас слова «диво», «удивление»: то есть нечто вызывающее изумление. Это вихрь-человек, сверкающий, точно молния, который внезапно появлялся на пути войска, идущего в поход, на бой, и кликал пророчества: то страшные, то благоприятные.

Диву было ведома судьба тех, кто обречен на близкую смерть, и он силился предупредить людей об опасности. Но судьбу обмануть невозможно, не уйти от нее никому. А потому пророчества Дива оставались не услышанными, не понятыми – никому не приносили удачи и счастья.

В разгаре боя он веял своими крыльями над теми, кто был обречен на поражение, и клики его чудились погребальным плачем, последним прощанием с жизнью, с белым светом. На это указывают нам отрывки из перевода Д. Лихачева: взбился див – кличет на вершине дерева уже бросился див на землю

2. 3. Дажьбог. Хорс

Дажьбог – один из русских языческих богов высшего пантеона. Русский народ – внук Дажьбога. Об этом свидетельствует древнерусский источник в переводе Д. Лихачева:

. Встала Обида в войсках Дажьбожа внука

В связи с этим славяне, частично унаследовавшие культуру скифов, считали себя потомками царя-Солнца-Дажьбога. Опираясь на это, обратим внимание на текст Ипатьевской летописи 1114 г. : «Сын его (Сварога) именел Солнце, его наричуть Дажьбог Солнце цесарь, сын Сварогов, еже есть Дажьбог, бе муж силен, от него же начаша человеци дань давати царям».

Дажьбог – это сын Сварога, бог солнца и его олицетворение. Идол его стоял на холме в Киеве при князе Владимире. Дажьбогов день, или Велик-день, праздновали весной (это время совпадает с христианской пасхой). В этот день хоронили или сжигали Кострому-Кострубоньку или Зиму, пекли сладкие хлебы, а яйца красили луковой шелухой в солнечный красный цвет.

Имя Дажьбога происходит от повелительного наклонения глагола «дать» и корня «бог», единого для слов «божество» и «богатство», значит это бог, раздающий богатство. «Место, которое он занял в пантеоне, было немаловажным, поскольку «Слово» называет русских внуками Дажьбога».

Древние славяне представляли себе Дажьбога как прекрасного юношу с длинными золотистыми волосами-лучами. Славяне верили, что живет он на востоке, в стране вечного лета, в золотом дворце. Каждое утро сестра бога красавица дева Утренняя Заря выводит на небосвод его колесницу, запряженную огнедышащими белыми конями, и провожает в долгий дневной путь по небосводу. На склоне дня бога встречает другая сестра – Вечерняя Заря, принимает лошадей и отводит их в стойло.

Дажьбога еще называли Хорсом. Откуда же у славянского Дажьбога появилось второе имя – Хорс? И одно ли это божество? Известно, что божество с именем Хорс почиталось в Иране, и имя это означало «сияющее солнце». «А в Киеве, помимо славянского населения, жило еще несколько влиятельных этнических групп, в том числе и иранцы – вооруженные воины из Хорезма, где почитание Солнца было главным государственным культом. Возможно, появление Хорса в пантеоне князя Владимира (при наличии у славян собственного бога солнца Дажьбога) было продиктовано чисто политическими причинами».

Совпадение звучания имени Хорс с иранским «Хвар» – «ореол», с индийским «хара» – «огонь» склоняет исследователей к мнению, что Хорс – божество солнечное. Однако в «Слове» рассказывается о том, что князь Всеслав «днем правил градом и судил люд, а ночью, яко волк, бегал из Киева в Тмуторокань, и еще до того, как запоет петух, перебегал дорогу великого Хорса». Полагают, что речь, несомненно, идет о Луне, точнее, о пересекаемой в пути лунной дорожке на воде. «Указывают на возможность связи этого имени с польским wycharsly – «исхудавшим», что якобы говорит о связи с регулярно худеющим месяцем. Таким образом, Хорса и Дажьбога, возможно, связывают как Луну и Солнце».

Значит, если Дажьбог – воплощение солнечного сияния, то Хорс – владыка света белого, солнечного или лунного, не зависящего от источника, противостоящего хаосу, тьме, небытию. Хорс – это небесное око: всезнающее, всеведающее, всеблагое.

2. 4. Ярило. Образ Ярослава и Ярославны

Ярило – обаятельное славянское божество. Веселый разгульный бог страсти, удали представляется народному воображению молодцем красоты неописанной; в белой епанче сидит он посадкой молодецкою на белом коне; на русых кудрях венок цветочный, в левой руке ржаные колосья; ноги у Ярилы – босые. Он представитель силы могучей, удали богатырской, веселья молодецкого, страсти юной. «Все, что передает животворящему лету весна, – все это воплощается в нем по прихотливой воле суеверного народного воображения».

«Ярило – бог весны, пробуждающейся природы, одновременно бог-воин. Вероятно, от арийского «Шива ярый».

Происхождение имени этого бога не вызывает сомнений. «Славянский корень яр почти во всех языках этой группы означает «силу, проистекающую из молодости», «жар».

Также он означает весну и состояние любви. «Глагол ярить(ся) в русском языке означает «горячиться, кипятиться, а также разжигать любовное желание».

После принятия христианства некоторые черты Ярилы воспринял св. Юрий (Георгий). Этому способствовало созвучие, смысловое сходство имен Ярилы и Юрия: слова с корнем юр имеют значения, сходные со словами, образованными от корня яр. Также народный культ приписывал св. Юрию покровительство урожайности нив и плодовитости скота.

«С этим богом связаны некоторые поговорки: пришел бы Ярило, а тепло будет; до Ярилы крепись, хоть разопнись, с Ярилы живи не тужи; средний посев ярового – с Ярилы».

В «Слове» имена Ярослав и Ярославна имеют ту же корневую основу, как бы славят древнего Ярилу.

2. 5. Образы князей. Четыре солнца

Подобно тому, как египтяне обожествляли фараонов, которые служили верховными жрецами и были единственными собеседниками богов, равны богам и являлись земным воплощением богов, древние славяне тоже обожествляли князей. Об этом свидетельствует «Слово»

Славянское имя Игорь ранее заимствовано от древнескандинавского слова «ингвар». Древнерусская «ин(ъ)гварь» означает «охранять имя бога», что трактуется, как воинство, сила, воинственный. Имя Олег ранее заимствованно из скандинавского языка( древнескандинавской Хельги, древнерусской Ольги) – священный, светлый. Древнерусское имя Ольга, заимствовано из скандинавских языков (святая, священная, светлая). Имена князя Игоря и Ольги сохранились в «Слове о полку Игореве», князь Олег в «Песне о вещем Олеге» А. С. Пушкина.

Когда войско Игоря было побито, то он воскликнул: «Это все воздал мне господь за беззакония мои и за злобу мою, и обрушились содеянные мною грехи на мою же голову. Неподкупен Господь, и всегда справедлив суд его». А когда Игорь находится в плену, он повторяет: «Я по делам своим заслужил поражение и по воле твоей, владыка Господь мой, а не доблесть поганых сломила силу рабов твоих. Не заслуживаю я сочувствия, ибо за злодеяния свои обрек я себя на беды, которые испытываю».

«В Древней Руси князьям пелись «Славы», в которых князья часто сравниваются с солнцем».

Четыре солнца – это четыре князя. Небесным светилам здесь отведена чисто символическая роль. Тучи движутся, затмевая славу солнц-князей. Символы и реальность переплетаются, образуя единый метаморфический сплав:

черные тучи с моря идут, хотят прикрыть четыре солнца, а в них трепещут синие молнии

Во сне Святослава два солнца померкли, багряные столпы погасли и в море погрузились:

два солнца померкли, оба багряные столпа погасли, и с ними два молодых месяца –

Олег и Святослав – тьмою заволоклись и в море погрузились

Багряные столпы, погружающиеся в море, померкшее солнце и дерево, сронившее листву, – все это производит впечатление близящегося, вот-вот наступающего конца, о котором много толковали в XII веке апокрифы. «На молодую, христианизированную Русь неизгладимое впечатление произвел образ Богородицы, сошедшей в ад, увидевшей «тьму великую» и мучения тех, кто «мраком злым одержимы суть».

2. 6. Мифологические птицы и их образы

Сокол – древнерусское разумение: со-коло. Коло – Солнце, которому поклонялись предки. Соколо – солнечная птица, священная птица Богов, олицетворяет мужество, силу защитника. Вот откуда у руссов выражения: воины-соколы, соколики яснокрылые, сокол ты мой сизый.

Есть еще два толкования слова «Сокол». Согласно первому, сколотами они себя называли по имени первого царя Колаксая. Стало быть, сколоты – это сыны Солнца, Дажьбожьи внуки. Второе толкование основывается на том, что в старославянском языке «сколотый» означает «внебрачный». Сколоты в таком случае – это одно из славянских племен. В славянском фольклоре есть былина о борьбе Ильи Муромца со своим сыном Сокольником, которого дразнят сколотым, поскольку он родился от внебрачной связи Златогорки и Ильи Муромца. Он приехал на Русь, чтобы отомстить отцу, бросившему его мать. Но Илья по примете узнает сына, и битва заканчивается примирением (есть варианты и с другим концом). «Илья Муромец в былине заменил бога грозы Перуна, поэтому былина о борьбе Ильи Муромца со своим сыном расшифровывается как поздний вариант мифа о борьбе бога Перуна со своим внебрачным сыном – сколотым. 1

Мудрые бояре, истолковывая сон Святослава, сравнивают Игоря и Всеволода, потерпевших поражение, с двумя соколами, слетевшими с золотого отчего престола. Есть специальный охотничий термин «в мытях», обозначающий повзрослевшую птицу, меняющую или переменяющую, приобретающую взрослое оперение. Такой сокол обладает молодой, яростной (яр – солнце) силой, он может отпугнуть от гнезда и даже более сильного противника. Это превосходно знал Поэт, заметивший: «Коли сокол въ мытехъ бывает, высоко птиц взбивает: не даст гнезда своего въ обиду».

Во времена «Слова» понятия «шестокрых и шестокрыльно» означают одинаково библейского Серафима, быстрого сокола и, наконец, быстрого удалого витязя. В сцене бегства из плена Игорь уподобляется соколу:

и полетел соколом под облаками

Гзак предлагает в отместку соколу, за его бегство, рассрелять соколича, т. е. сына Игоря, оставшегося в плену. Кончак же отвечает, что если сокол к гнезду летит, то лучше «соколца опутаеве красною девицею», т. е. женить молодца.

«Тогда пущашеть 10 соколовъ на стадо лебедей» Соколы в этом случае – это вещие персты Бояна, опускаемые на живые струны, а стадо лебедей – это струны, которые князьям «славу рокотаху».

Сокол пользовался в русских песнях большим почетом. Его называли в древние времена не иначе как «млад ясен сокол», величая этим же именем и красавцев добрых молодцев.

Сокол считался воплощением небесных стихий. Он боевит, победоносен, неотразим в сражениях. Эта птица быстра, как свет или молния. «Чародей- богатырь Волх Всеславич, охотясь, обратился в сокола».

Ясный Сокол Финист – символ Великого Отца Рода. Он птица-воин, воплощение локального бога войны – Волха.

Орел – родственная соколу птица, воплощение Перуна Громовержца, его инкарнация. «Именно Орел в мифах многих народов сопровождает Громовержца. Он может превращаться в Орла, может летать на Орле, посылать его выполнять различные поручения».

III. Стихия воды

Заметное место в «Слове» отведено воде, волнам, струям, рекам, большим и малым озерам, болотным топям, водоплавающей дичи, морю, речным и морским берегам. Отношение к воде совсем иное, чем к ветру. Устная, языческая традиция, как известно, разделяла воду на живую и мертвую, могущую оживить и умертвить; мертвая вода сращивает части изрубленного человеком коня, живая вода затем их оживляет – этот мотив постоянно проходит в волшебных сказках. Вода может превратить человека в животное; отогнать нечистые силы, возвратить молодость и зрение; залить огонь или утопить врагов – отношение к ней полно манящей колдовской таинственности. «Вода могущественна, но надо уметь ее скрытой силой пользоваться, иначе – беда».

В тексте упоминается множество рек: Каяла, Днепр, Донец, Дунай, Стругна. Исследователи в последнее время все чаще склоняются к мысли, что Каяла происходит от глагола «каяти», т. е. река покаяния, печали, скорби. В поэтической ткани произведения название связано с горечью, болью поражения, с несчастьем. Каяла – предчувствие, предугадание калки, где согласно былинной памяти, погибли русские богатыри.

Волны в реках- не просто волны, они наполнены отцовскими и материнскими слезами.

Среди всех южных рек Автор выделил Днепр – путь «из варяг в греки», Ярославна недаром проникновенно говорит: «О Днепр Соловутицю!» Упоминаемый Ярославной Дунай выглядит сугубо символично. Дунай расположен далеко в стороне от Игоревых путей, и лететь по нему – значит уклониться далеко в сторону. А картина Днепра верна в географическом и историческом плане: «Ты пробил ети каменныя горы сквозе землю Половецкую. Ты лелеял еси на себе Святославли насады до полку Кобякова». За этими сокровенными, полными силы словами – ревущие днепровские пороги и воинская цепочка быстрых ладей, несущихся навстречу опасности.

Ярославна тоскует и умоляет ветра, Днепра и солнце о возвращении мужа. Как бы в ответ на ее мольбу прыснуло море в полночь, закрутились смерчи на море: Игорь бежит из плена. «Описание бегства Игоря из плена – одно из самых поэтических мест в «Слове»:

А Игорь-князь поскакал горностаем к тростнику и белым гоголем на воду.

Вскочил на борзого коня и соскочил с него серым волком.

И побежал к излучине Донца, и полетел соколом под облаками

Коли Игорь соколом полетел, тогда Овлур волком побежал

Диалог Донца с Игорем – лирическое отступление в эпизоде бегства князя.

Смысл его в противопоставлении доброй и приветливой реки другой реке – недоброй, злой и коварной. Речь идет о Донце и Стругне Донец, видя в этом веселье для Русской Земли, спасает Игоря, лелея князя на волнах, стеля ему зеленую траву на песчаных берегах, одевая его теплыми туманами под сенью зеленых деревьев. Все на речном просторе готово помочь беглецу, все стремится беречь его от опасности. Донец стережет Игоря гоголем на воде, чайками на струях, утками в воздухе. Таков портрет Донца, обладающего живыми и привлекательными чертами. «В каждом слове здесь слышится непосредственный голос степного охотника, привыкшего бродить по речным поймам, зная их шумное пернатое царство. Поэтому хорошо известно, что гоголь – чуткая птица и, заслышав самые отдаленные шаги, она своим взлетом предупредит об опасности».

На Руси существовал древний культ языческого обожествления водной стихии. Подозреваемым в колдовстве привязывали веревку и бросали их в реку. Если они выплывали, то этим доказывалась их виновность. Если же начинали тонуть, то их вытаскивали из воды и оправдывали. Этот культ в «Слове» подтверждает, что Игорь виновен в поражении своей дружины, потому что во время побега из плена он стал переплывать Донец, и река помогла ему выбраться живым и невредимым.

Добро и зло по мифологическим представлениям – свет и тьма, – они никогда не смешиваются, являя собой резкие противоположности. Поэтому доброму Донцу противостоит река Стругна, жадно пожирающая чужие ручьи и потоки, расширяясь к устью. Здесь Автор воспроизводит в лаконичной форме летописный рассказ о гибели юноши – князя Ростислава, переплавляющегося через Стругну вместе с Владимиром Мономахом. Как и князь Игорь, Мономах и Ростислав спасались от погони. Но если Донец помог Игорю, то Стругна, показав свою «худую струю», затворила на дне возле темного берега злосчастного юношу Ростислава. Горестно замечает по этому поводу поэт: «Плачется мати Ростиславля по юноши князи Ростиславе. Уныша цветы жалобою, и древо с дугою къ земли преклонилось».

Стругна была в XI веке рекой пограничной, южным берегом ее владела половецкая орда, а северным – Киевская Русь. И вот, когда Стругна разлилась весною (а Ростислав, по словам летописца, утонул именно в разлив реки, в половодье) то, приняв чужие, т. е. с половецкого берега, воды, она стала «чужой по крови» и предала русского князя.

Таким образом, две реки – два характера, два портрета, два облика.

Позднее, с распространением христианства, вера в божественное происхождение воды не умерла, осталось убеждение в святости и чудодейственной силе этой стихии. Одно из наследств седой старины – слепая вера в родники и почтение к ним как к хранителям таинственных целебных сил.

При погружении святого и животворящего креста в воду, из нее, силою Святого Духа, изгоняется дьявольская скверна, и потому всякая вода становится чистою и непременно святою, т. е. снабженною благодатью врачевания не только недугов телесных, но и душевных.

Природная чистота воды, сделавшая ее единственно верным и легким очистительным средством, потребовала, в самые далекие языческие времена, особого себе чествования, выразившего в торжественном празднике Купалы. Во многих местах еще сохраняются определенные дни, когда производится обязательно обливание водой – обычай, к которому приспособились христианские праздники.

IV. Стихия воздуха

4. 1. Стрибог

«Христианские представления уживались в сознании вчерашних язычников с верой в очеловеченную природу, в то, что мир и человек во всем подобны друг другу, они находятся в постоянном взаимодействии».

В списке богов киевского пантеона сразу после Дажьбога упоминается еще один бог со схожей структурой имени – Стрибог. В «Слове» внуками Стрибога названы ветры, что натолкнуло некоторых ученых на мысль считать Стрибога божеством ветра:

. Вот ветры, внуки Стрибога

Выходит, что древнее божество олицетворяло разрушительную силу стихии, небесные или атмосферные явления. Наверное, потому и оказался Стрибог в одной компании с другими верховными богами. Наши предки очень нуждались в покровительстве властителя погоды. Ведь порой даже жизнь людей зависела от урагана, налетавшего внезапно на корабли руссов. «А пыльные бури грозили землевладельцам неурожаем и голодом. И предки наши старались смягчить, умилостивить Стрибога, повелителя ветров».

В «Слове» после того, как Русская земля оказалась за холмом, первое, что встречает в поле «Олегово храброе гнездо» – это «ветры, внуки Стрибога, которые веют с моря стрелами на Игоревы полки».

Также Стрибог дополняет функции Дажьбога, т. к. является еще одним распределителем благ. Стрибог – от славянского корня «стрый» – «плыть и скакать». Ветрам во всех индоевропейских мифологиях уделяется значительное внимание, и тут можно вспомнить Вату и Вайю из индийской мифологии. Ветры вызывают смерчи, и поэтому славяне заклинали смерчи, призывали на помощь Перуна, бросали в них ножи, камни, били палками.

Позднее даже день Стрибога 21 августа в христианском календаре был назван днем Мирона - Ветрогова, что доказывает верность предположения о сути этого божества.

4. 2. Перун

Присутствие верховного бога Перуна в «Слове» не явное, он олицетворяется здесь через свое тотемное животное – петуха. Петух – ещё один символ Перуна. Определение времени по пению петухов (петух – по-древнерусски кур, петушок – курок) было широко распространено в народе в Древней Руси. Всеслав перебегает огромные пространства ночью, до куръ. По представлениям средневековья, пение петуха отгоняет нечистую силу, – Всеслав же рыскает волком – нечистой силой: 2

а сам в ночи волком рыскал: из Киева дорыскивал до петухов Тмутороканя, великому Хорсу волком путь перерыскивал

Культ Перуна существовал у всех южных славян. Он почитался как бог грома и молнии. Наши предки верили, что Перуновская молния способна изгнать злых духов, дьявольское наваждение, оградить от чародейства, насылающего бедствия и болезни. Образ этого грозного бога остался в истории таким, каким стоял Перун-истукан в киевском капище князя Владимира Святославича. «Тело бога было вырублено из ствола дуба, голова отлита из серебра, уши и усы – из золота, ноги выкованы из железа. В руках его сверкала рубинами и карбункулами палица, похожая на молнию».

Перун – Громовержец, бог грозы и войны. Супруг Дивы-Додолы. «Был замещен Ильей пророком, а в фольклоре – Ильей Муромцем и Егорием Храбрым. Победил зверя-Скипера, Морского царя и Велеса».

Корень имени Перун означает в широком смысле «ударять, бить, наносить удар». В наше время перуницами принято называть молнии.

«В народном календаре 2 августа – Перунов день. Праздник после принятия христианства замещен семиком и Днем Ильи пророка».

V. Стихия земли.

5. 1. Образ Русской Земли

Природа в «Слове» живет нераздельной жизнью с героями, действует в сюжете, создает фон и пространство, показывает движение во времени.

Кто наиважнейший герой «Слова»?

Подлинный герой поэмы – Русская Земля. Ей певец отдает весь жар сердца, безмерную любовь, сыновнюю привязанность и верность.

Мать-Сыра Земля представлялась воображению язычника, обожествляющего природу, живым человекоподобным существом. Как живая женщина, она стонала от боли в бурю, она гневалась, учиняя землетрясения, она улыбалась под солнцем, даруя людям невиданные красоты, она засыпала студеною зимою и пробуждалась по весне, она умирала, обожженная засухой. И, точно к истинной матери прибегал к ней человек во всякую пору своей жизни. Припадёт богатырь к сырой земле – и преисполнится новых сил. Ударит землю копьем – и она поглотит черную, ядовитую змееву кровь, воротив жизнь загубленным людям.

Земля и сама по себе почитается в народе целебным средством: ею, смоченной в слюне, знахари заживляют раны, останавливают кровь, а так же прикладывают к больной голове. «Как здорова земля, – говорится при этом, – так же и моя голова была бы здорова!»

В «Слове» Земля Русская предстает в своей исторической и природной красоте.

Рядом с образом Родины – национальным, историческим, географическим – живет в «Слове» многообразный лик природы, неотделимый и неотрывный от всей Отчей Земли. Солнце, Вода, Ветер, Степь, Лес, Молнии такие же полноправные герои «Слова», как воины, князья, дружина, пахари, жены, мифические существа. Каждый сюжетный ход в поэме находит одновременный отклик в природе. «Она радуется, негодует, ликует, предвещает победу или поражение, никнет от жалости, она скорбна и нежна, гневна и элегична. Она – поет, шепчет, бьет грозой, заливается птахой»

Природа введена в события. Она участвует в них, то замедляя, то ускоряя их ход. Она активна и в этой своей активности наделяется почти человеческими качествами. «Она сочувствует русским, стремится предупредить их об опасности, помогает Игорю в его бегстве из плена; у нее ищет сочувствия и помощи Ярославна».

Трудно назвать какое-либо произведение, в котором события жизни людей и изменения в природе были бы так тесно связаны. И эта связь, единство людей и природы усиливает значительность происходящего.

5. 2. Велес

Велес – бог богатства и скота, проводник в загробный мир, сын небесной коровы Земун. «Велес, подобно Шиве, бог-Разрушитель Вселенной».

Он второй по значению после Перуна, олицетворение хозяйской мудрости.

В раннем своем воплощении, еще в древности, Велес считался звериным богом и принимал облик медведя. Он был покровителем охотничьей добычи, «богом мертвого зверя». Это в его честь до сих пор рядятся в звериные маски и тулупы на святки и на масленицу: в прежние времена в эту пору отмечали комоедицы – праздник пробуждения медведя, или Велесовы дни славянского языческого календаря.

Бога Велеса в древности воображали в виде красивого молодого человека, облаченного в шкуру наружу мехом, «перехваченную широким кожаным по-ясом – «чересом». На поясе висел калита – кожаный кошель. В калите Велес хранил земные блага, а в чересе – духовные».

С приходом христианства культ Велеса был заменен, очевидно, почитанием св. Власия Савастийского. На многих иконах этот святой изображен на коне в окружении коров, лошадей, овец. Крестьяне почитали Власьев день, скот кормили хлебом,поили крещенской водой.

Народная традиция связывала Велесов день с христианским праздником Богоявления. Считалось, что канун этого дня, на святки – время особого разгула нечистой силы. В крещенские вечерки девушки гадали. На святках устраивались смотрины невест, разгульные игрища с песнями и плясками. Непременными участниками гуляний были ряженые, причем среди них главенствовали маски медведя и быка. На праздники непременно пекли обрядовое печенье, изображающее скот: «коровки», «рожки», «баранки»

Один из обычаев старины позволил расшифровать строки «Слова»: «Вещий Бояне, Велесов внуче». «Известно, что под Новый год и на святочной неделе в деревнях на посиделках исполняли целые циклы былин-старин. А так как праздники эти были посвящены Велесу, то и прославленный певец по праву мог считаться внуком этого божества».

Слово внук часто означает в древнерусском языке просто «потомок», значит

Боян – «потомок бога Велеса». Велес, или Волос, несколько раз упоминается в летописи. Идолы Велесу-Волосу стояли в X веке в Киеве на Подоле, в Ростове, по преданию – в Новгороде. По-видимому, Велес-Волос считался также покровителем певцов-поэтов, т. е. пастушеским богом и богом поэзии одновременно (подобно греческому Пану).

Имя Велеса-Волоса доныне хранится в славянских землях в таких названиях, как Велесова гора, Волосова долина.

5. 3. Оборотничество

Любое оборотничество – это не что иное, как перемещение из человеческого мира в иной, нечеловеческий. Представления об оборотничестве очень древние. В древнерусском памятнике за 1282 год говорится о волкодлаке, который гонит облака и изъедает луну. «Славянское слово волко(д)лак не имеет однозначного толкования. По наиболее распространенной версии, оно является сложением двух слов: волк и сербского длака «шерсть, шкура». Слово обратить заимствовано из старославянского языка, вратити значит вертеть, буквально – «повернуть обратно».

Волкодлаки – это невинные люди, которых колдуны и ведьмы оборачивают навсегда или на какой срок зверями. Они живут в берлогах, рыскают по лесам, воют по-волчьи, но сохраняют человеческий смысл и почти никогда не нападают на деревенские стада; только нестерпимый голод может понудить их искать себе поживы. Нередко бродят они около родного села и, когда завидят человека, смотрят на него так жалостно, как будто умоляют о помощи; случалось замечать при этом, что из глаз бедного оборотня струились в три ручья слезы; сырое мясо, которое ему предлагают, он не берет, а брошенный кусок хлеба поедает с жадностью.

Описание бегства Игоря носит характер народной сказки: в сказках герой часто, спасаясь бегством от колдуна, обращается в различных животных:

А Игорь-князь поскакал горностаем к тростнику и белым гоголем на воду.

Вскочил на борзого коня и соскочил с него серым волком.

И побежал к излучине Донца, и полетел соколом под облаками

Коли Игорь соколом полетел, тогда Овлур волком побежал

Содержание древних преданий фантастично лишь с точки зрения современного человека. Согласно им каждый род ведет начало от предка-животного: медведя, лебедя, щуки. От этого же предка происходят и животные соответствующего вида. Люди и животные – дети одного праотца. Они – кровные братья, способные перевоплощаться друг в друга, и не всегда ясно, где зверь или птица, обернувшиеся человеком, и где человек, представший в их облике. Человек видел себя в единстве с природой. Когда первоначальная неделимость природы и людей утратила буквальной смысл, родилось то художественное видение, которое и поныне питает мир народной поэзии, в том числе и мир преданий, быличек, легенд.

Неведомый мир казался населенным «дивиими людьми» с признаками чудовищных зверей, наделенных способностью к колдовству, перевоплощению.

Согласно древним анимистическим представлениям, у каждого живого существа и даже предмета есть душа, способная принимать новую форму или возвращаться в прежнее обличие.

Знакомясь с историей и верованиями своего народа, отраженными в фольклоре, мы в полной мере ощущаем «свою историческую преемственность в потоке чередующихся времен».

Практика оборотничества была настолько распространена среди славянских племен, что Геродот описывает ежегодное превращение невров (славянское племя, предположительно обитавшее на территории Белоруссии) на несколько дней в волков. А славянский героический эпос вообще характеризует главного героя-оборотня как существо божественного происхождения. Подобные катаклизмы и природные явления сопровождали рождение стихийных славянских божеств. Многие исследователи проводят параллели, согласно которым Вольх – это киевский князь Олег, считавшийся вещим. Таким князем-оборотнем был не менее прославившийся Всеслав Полоцкий:

Всеслав-князь людям суд правил, князьям города рядил, а сам в ночи волком рыскал: из Киева дорыскивал до петухов Тмутороканя, великому Хорсу волком путь перерыскивал

VI. Образ мирового дерева

Игорю померк солнца свет, дерево не добром листву сронило, и теперь

Игорев храбрый полк не воскресить. Помраченное солнце и огорченное, т. е. лишенное листвы, дерево:

померк солнца свет, а дерево не к добру листву сронило

С древних времен пришел миф о древе жизни. Будто служило оно осью, центром всего мира и как бы воплощало в себе все мироздание. Корни этого удивительного дерева, которое называлось мировым, обнимали всю землю, доставали до глубин преисподней. Крона его упиралась в небесный свод. В нем для древнего человека воплощались представления о пространстве и времени. «В фольклоре славянских народов – сказках, загадках, заговорах – нередко возникает образ древа жизни. Чаще всего это могучий дуб, проживший на земле много веков. На дерево-ось словно нанизывались образы внешнего и внутреннего мира древнего человека».

Не менее любопытные поверья соединяют народ с осиной – дерево, за которым усвоены мифические свойства едва ли не из-за родства его имени со словом ясень. Как ясеню придана сила, оцепеняющая змей, так об осине утверждают, что убитого ужа надо повесить именно на это дерево, иначе он оживет и укусит. Когда Добрыня убил змея, он повесил его на осину: «Сушися ты, Змей Горынище, но той-то осине на кляпыя». Подобное же спасительное действие оказывает осина и против колдунов, упырей и ведьм. Заостренный осиновый кол получил в глазах народа значение Перуновой палицы. Чтобы мертвец, в котором подозревают злого колдуна, упыря или ведьму не мог выходить из могилы, крестьяне вбивают ему в спину осиновый кол; чтобы предохранить коров и телят от нападения ведьм, они ставят у ворот и по углам скотного двора осины, срубленные или вырванные с корнем. По свидетельству сказок, колдунам – выходцам из могил – вколачивают в сердце осиновый кол и сжигают их на осиновом костре.

Как спасительное орудие против демонского наваждения, осина может служить и для изгнания болезней.

Береза – тоже священное дерево в славянской мифологии. Ее почитали, как символ берегинь, русалок во время весеннего праздника Семика, когда в селение вносили распустившееся дерево и девушки надевали березовые венки. На бересте писали и приколачивали к деревьм прошения лешим: вернуть, например, заблудившуюся коровушку, подвести под ружье охотника дичь, помочь не заплутаться, когда девки пойдут по малину.

Славяне вообще считали березу опорою всей земли, о чем и говорится в старинном заговоре: «На море, на океане, на острове Буяне, стоит белая береза вниз ветвями, вверх кореньями». Также чтили в этом дереве женского духа Березу, покровительницу юных дев. Какое дерево листву сронило в «Слове» не указывается, но смысловую связь с мировым деревом можно провести. Древо сронило листву, т. е. погибло, Игорь потерпел поражение Нарушено равновесие мировое, космическое, нарушен мир, которого добился Ярослав, Игорь своим опрометчивым поступком открыл границы Русские для «поганых». Беда в мифологическом представлении и в реальности.

VII. Другие славянские мифологические образы и представления, отразившиеся в «Слове о полку Игореве»

7. 1. Обида

«Лебедь Обида – птица печали, противостоящая орлу и соколам».

Образ девы-обиды, лебеди-девушки, плещущей лебедиными крыльями, типичен для народной поэзии: «Эта белая лебедушка поднималась от синя моря на своих крылах лебединых, садилась на черлен корабль, обернулась красною девицей»; «Знать, Судинушка (ср. в «Слове»: обида) по бережку ходила, страшно-ужасно голосом водила, во длани Судинушка плескала»; «Белой лебедью воскликати, красной девицей восплакати» и др. :

Встала обида в войсках Дажьбожа внука, вступила девою на землю Трояню, восплескала лебедиными крыльями на синем море у Дона; плескаясь, прогнала времена обилия

7. 2. Карна и Желя

Древнеславянское божество Карна происходит от слова «корить», божество похоронного обряда (карать, карма, наказывающая).

Она олицетворение кары и скорби (от древнерусского: кара, карание, карьба).

Желя – от слова «жалеть», божество похоронного обряда, сестра Карны (жалеть, жалко, жалостливый, оплакивающая). 3

Жля – то же, что и Желя: плач по убитым. Она неоднократно упоминается в летописи; между прочим как раз в описании поражения Игоря: «И тако, во день святого воскресения наведе на ны плачь во веселие место желю, на реце Каялы» (Ипатьевская летопись):

По нем кликнула Карна, и Желя поскакала по Русской земле, горе людям мыкая в пламенном роге

7. 3. Леля

Леля – дочь Лады, богиня любви и молодости. 5 В «Слове» так же, как и Перун, присутствует образно, не явно.

От Лели образовались однокоренные слова ляля, лялька, люлька, люлюкать, лелеять. Символ Лели – береза. Тогда становятся понятны слова народной песни: «Во поле береза стояла, люли, люли, стояла». В «Слове» читаем:

С той же Каялы Святополк полелеял отца своего между венгерскими иноходцами ко святой Софии к Киеву

О Донец!

Немало тебе величия, лелеявшему князя на волнах

7. 4. Кащей

В старославянских памятниках слово кощь («кошть») попадается исключительно в значении: сухой, тощий, худой телом – и, очевидно, стоит в родстве со словом «кость». Глагол же «окостенеть» употребляется в смысле: застыть, оцепенеть, сделаться твердым, как кость или камень, от сильного холода. Возможно, название «Кощей» принималось сначала как эпитет, а потом как и собственное имя демона – иссушителя дождевой влаги, представителя темных туч, скованных стужею. «До сих пор именем Кощея называют старых скряг, иссохших от скупости и дрожащих над затаенным сокровищем». 1 Кощей упоминается в «Слове» в переводе Н. А. Заболоцкого:

Пересел в кощеево седло

Слово «поганыя» сохраняет древнее значение: «языческие» (от латинского слова paganus – «языческий», «нечистый»). В «Слове» нет еще того бранного смысла, которое оно постепенно приобрело впоследствии:

потоптали они поганые полки половецкие

В народном календаре день 6 января замещен крещенским сочельником. Далее – пост. «Воспоминания о том, как Дажьбог шел в Кащеево царство и о Великом Переселении народов». 3 В это время наступают морозы, называемые крещенскими, когда природа как бы умирает, наступает царство Кащеево.

7. 5 Троян

Деяния Трояна описывают некоторые древнерусские письменные источники. Один из них – «Слово», в котором говорится о «седьмом веке Трояньем», «стежке Трояньей», «земле Трояньей». Выяснение происхождения триглавых богов осложнено тем, что во всех индоевропейских верованиях в том или ином виде встречаются «существа с тремя головами, иногда являющиеся единым изображением трех богов, Земля трех богов, которых объединяют по топографическим признакам».

Троян – языческий бог, в «Слове» выражение «рища въ тропу Трояню» означает «несясь по божественным путям»; «были вечи Трояни» означает «были века язычества»; «на землю Трояню» означает «на последнем веке язычества». Языческие древнерусские боги неоднократно упоминаются в «Слове» (Велес, Дажьбог, Стрибог). «Автор «Слова», конечно, христианин; старых же русских богов он упоминает только как поэтические символы, как художественные обобщения»: 2

рыща по тропе Трояна

Были века Трояна

На седьмом веке Трояна

Древние славяне верили в единого небесного бога, но называли его разными именами: Сварогом, Перуном, Святовитом – и, наконец, Триглавом, то есть – Троицей.

Может быть, под Трояном подразумевается Триглав – ведическая Троица, Тримурти. Согласно различным мифологическим традициям в Триглав включали разных богов. В Новгороде IX века Великий Триглав состоял из Сварога, Перуна и Святовита, а ранее (до переселения в новгородские земли западных славян) – из Сварога, Перуна и Велеса. В Киеве, видимо, - из Перуна, Дажьбога и Стрибога. «Малые Триглавы составлялись из богов, стоящих ниже по иерархической лестнице».

Триглава или Тригла – богиня земли у древних славян. Храмов ее не ставили в городах и селах, а только посреди чистого поля: ведь не место владычице земли среди человеческих жилищ! Как видно из ее имени, богиня сия трехглава, и три эти главы означают три начала, из которых состоит земной шар: земля, т. е. почва, вода и воздух. А еще одни обозначали горы, равнины и леса.

Также Тригла имело несколько иное значение, соответствуя понятию Тримурти в ведической религии. Божества были как бы триединым существом.

Далее это божество трансформировалось в христианстве в Святую Троицу.

Троица, согласно одному из основных догматов христианства – это бог, единый по своей сущности, но существующий как три личности («лица», «ипостаси»): бог-отец, бог-сын и святой дух; все лица Святой Троицы равносущны и извечны.

Значит, Сварог – Бог-отец, Перун – сын, Святовит – святой дух. Они составляют дохристианскую Троицу. «Велесова книга» говорит о «великой тайне» триединства Перуна, Сварога и Святовита. Остальные боги подчиняются Небесному Вседержителю – Триглаву.

Есть и исторические свидетельства о почитании древними славянами Триглава. Культ Триглава был известен у поморянских славян, в первых городах Поморья в Щетине и Волыне главные храмы были посвящены Триглаву. Щетинские жрецы учили, что Тригла – их высший Бог и что Он благосклонен к человеческому роду.

В христианском календаре день 15 июня замещен Троицей.

7. 6. В начале было слово

В плаче Ярославны слышна и заклинательная сторона. В магических народных формулах в заговорах, заклинаниях обращения к ветру и солнцу довольно часты: «На море, на океане. Живут три брата, три ветра – один северный, другой восточный, третий западный»

Заговоры были связаны с наиболее древней верой в силу и могущество слова.

Христиане также большое значение отводят слову, святой молитве, магическому сочетанию слов:

В начале было слово

В «Ветхом завете» ведется рассказ о том, как Бог сотворил Мир и Человека:

В шесть дней Бог дал устройство Земли.

«Да будет свет» - сказал Господь.

И стало светло: и назвал Бог свет днем, а тьму ночью. Это был первый день

Ярославна использует свои речи к стихиям природы как своеобразные заговоры, заклинания, чтобы умилостивить Высшие силы, помочь своему возлюбленному в трудную минуту.

И название своему произведению древнерусский Автор тоже дал «Слово» Во всем тексте «Слова о полку Игореве» ни разу не упомянуто имя христианского Бога, но явно заметно влияние христианской веры. Два раза в тексте мы встречаем упоминание церквей святой Софии в Полоцке и Киеве:

С той же Каялы Святополк полелеял отца своего между венгерскими иноходцами ко святой Софии к Киеву

Для него в Полоцке позвонили к заутрене рано у святой Софии в колокола, а он в Киеве звон тот слышал

Поэт нигде не ссылает на христианских проповедников, имена которых, конечно, знал. Зато широкое употребление русской и церковно-славянской лексики говорит само за себя. Возьмем, например, такой отрывок: «Дети бесовы кликом поля преградили, а храбрые русичи перегородили червлеными щитами». Здесь два глагола одного и того же корня, но в одном случае в русском полногласии («прегородиша»), а в другом – с церковно-славянским неполногласием («преградиша»). В русском языке слова церковно-славянского происхождения и чисто русского дают различные оттенки значения. Это увеличивает богатство и гибкость языка, позволяя выражать различные, очень незначительные оттенки значения, особенно важные в художественной речи. Автор «Слова» этим широко пользуется. У него «воронъ» и «врань», «голова» и «глава», «соловей» и «славий», «ворота» и «врата», «боронь» и «брань». Да и не только использование лексики двух языков доказывает утверждение о том, что произведение было создано после принятия Русью христианства.

Такие фразы: «червлен стяг, белая хоругвь» и «Были века Трояна, минули годы Ярославовы; были походы Олеговы, Олега Святославовича» – прямо подтверждают то, о чем говорилось выше. Слово «хоругвь» определяется как принадлежность церковных шествий и войсковых полков – укрепленное на длинном древке большое полотнище с изображением святых. 1 И наконец, второй отрывок. В связи со сказанными выше о Трояне как о древнерусском языческом боге, это место следует понимать так: «Были языческие времена, наступили времена Ярослава, были и походы Олега, Олега Святославича». Здесь, следовательно, автором «Слова» намечаются три этапа русской истории: языческие времена, Ярославово время, как время христианской и единой Руси, и время междоусобий Олега».

Не подлежит сомнению, что высказанная нами мысль верна еще и потому, что в самом конце произведения автор прямо указывает на то, что в XII веке на Руси господствовало христианское мировоззрение:

Игорь едет по Боричеву ко святой богородице Пирогощей

Боричев ввоз – подъем от днепровской пристани на гору к центру Киева. Пирогощая – название церкви в Киеве, которая была основана в 1132 году. Названа так по находившейся в ней иконе богородицы, «Пирогощей», привезенной на Русь из Византии. И далее:

Здравы будьте, князья и дружина, борясь за христиан против нашествий поганых!.

Автор прямо указывает, что и Игорь, и его войско, и сам автор – христиане. Поэтому вполне понятно, что заканчивается произведение словом «аминь», которое происходит от греческого слова «да будет так, истинно». Именно так заканчиваются многие литературные памятники Древней Руси и церковные молитвы.

Но древние славяне были еще очень близки к природе. Она давала их воображению поэтические образы, которые связывались не только с религиозными представлениями, но и с их эстетическими потребностями. Так было со всеми древними народами в пору созидания цивилизации. Поэту, автору «Слова» были роднее связанные с природой образы языческой религии древних славян, хотя в его душе жили и суровые аллегории христианства.

VIII. Заключение

Подобные примеры показывают, что ядро славянской мифологии жило в народных верованиях. Это позволяет нам представить, какой была в древности система наших предков, и воссоздать фрагменты древних памятников письменности.

Мифология каждого народа понимается достаточно широко: не только имена богов и героев, но и все чудесное, магическое, с чем была связана жизнь нашего предка – славянина: заговорное слово, понятия о небесных светилах, явлениях природы и прочее.

Древнерусская мифология в условиях двоеверия сохранялась в сознании и образе жизни людей. Языческие боги Древней Руси не исчезли из народной традиции и наблюдаются в памятниках литературы и письменности. Многие элементы языческой картины мира изменились под влиянием христианской культуры. В результате, в народном представлении смысл многих христианских праздников изменился под влиянием языческих календарных дат. «Языческие элементы праздника были переосмыслены под влиянием христианской культуры, частично изменился и смысл праздника».

Языческие мифологические образы также трансформировались.

Если в «Слове» XII века двоеверие ярко выражено, то в древнерусских памятниках более позднего времени, например в «Задонщине» XIV века, «выкорчевывались» языческие верования, теряли свое истинное значение и очень смело выступали христианские образы.

«Сыны же русские, силою Святого Духа и помощью святых мучеников Бориса и Глеба, преследуя, секли их, точно лес вырубали – будто трава под косой русских сыновей ложится под конские копыта. Поганые же на бегу кричали, вопя: «Увы, нам, чтимый нами царь Мамай! Вознесся ты высоко – и в ад сошел ты!» И многие раненые наши, и те помогали, рубя «поганых» без милости: один русский сто поганых гонит. Безбожный же царь Мамай, увидев свою погибель, стал призывать богов своих: Перуна и Салавата, и Раклия и Хорса, и великого своего пособника Магомета. И не было ему помощи от них, ибо сила Святого Духа, точно огонь, пожигает их».

«Каждая культура (а мифология – это часть национальной культуры) развивается глубоко индивидуально, но претерпевает временные трансформации под влиянием исторических, условий, что и произошло со славянской мифологией после принятия христианства».

Мир славянских языческих богов был величавым – и в то же время простым, естественно слитым с бытом и бытием. Может быть, именно поэтому не могли славяне, пусть и обратившись к православию, отрешиться от древних поэтических верований совсем. Верований, которыми жили наши предки, обожествлявшие наравне с человекоподобными властителями громов, ветров и солнца – и самые малые, и самые слабые, самые невинные явления природы и натуры человеческой. Как писал в прошлом веке знаток русских пословиц И. Н. Снегирев, славянское язычество – обожествление стихии.

До сих пор на Руси сохранились многие языческие обряды и обычаи, которые мирно уживаются с христианством. Отсюда – двоемирие, в котором жил, да и сейчас живет славянин, отсюда и двоеверие.

Россия давно уже стала глубоко христианской. Но простой народ, особенно в деревнях, веря в Христа Спасителя, не забывает про домового и ему подобных мифологических существ.

Мифология еще не раскрыла много тайн. Но большая часть мифов не выдумка, а чудесные исторические факты о народе и его жизни, веровании, ценностях. Их надо знать современному человеку, чтобы понимать себя, окружающих, свою страну и ее историю.