Отдых  ->  Каникулы  | Автор: | Добавлено: 2015-03-23

Казачество в поэтическом и историческом сознании А.С. Пушкина

5 мая 1820 года в сопровождении своего дядьки Никиты Козлова отбыл на юг, в Екатеринослав. 26 мая 1820 года в город прибыл генерал Николай Николаевич Раевский, который с сыном Николаем и младшими дочерьми Марией и Софьей ехал в Крым. В Екатеринославле н. Раевский с разрешения И. Инзова «охотно взял с собою» больного лихорадкой Пушкина (позже поэт писал брату, что он «лег в коляску больной»), и утром 28 мая кортеж Раевских отправился по Мариупольскому тракту. Впереди Мариуполь, Таганрог, Ростов, Аксай, Новочеркасск и другие казачьи станицы. В то время на Дону трудно было найти казака, которому не известно было имя прославленного генерала. С казаками он штурмовал Измаил и насмерть стоял на поле Бородина. На дону генерал Николай Раевский был желанным гостем. На протяжении своего путешествия генерал вел путевой дневник, он то и дает возможность проследить за Раевскими и их знаменитым спутником.

Почтовый тракт тянулся вдоль берега Азовского моря. Перед взорами путников раскрывались с одной стороны водные просторы Азовского моря, с противоположной – необъятные шири и дали пестрой приазовской степи.

Раевский писал в одном из писем: «Близ Мариуполя открыли глаза наши – Азовское море. Мариуполь, как и Таганрог, не имеет пристани, но суда пристают по глубине ближе к берегу. 40 лет, как населен он одними греками, торгуют много хлебом, скотом, в 120 верстах от Таганрога».

Мария Николаевна Раевская, впоследствии ставшая женой декабриста князя Волконского, в своих воспоминаниях писала:

«Я помню, как во время этого путешествия, недалеко от Таганрога, я ехала в карете с Софьей, нашей англичанкой, русской няней и компаньонкой. Увидя море, мы приказали остановиться, и вся наша ватага, выйдя из кареты, бросилась к морю, любоваться им. Оно было покрыто волнами, и, и не подозревая, что поэт шел за нами, я стала, для забавы, бегать за волной и вновь убегать от нее, когда она меня настигала; под конец у меня вымокли ноги; я это, конечно, скрыла и вернулась в карету. Пушкин нашел эту картину такой красивой, что воспел ее в прелестных стихах, поэтизируя детскую шалость»

Пушкинисты и донские краеведы неоднократно предпринимали попытки сделать «привязку» к конкретной местности, где поэт наблюдал, как 15-ти летняя Маша Раевская бегала за волной. Но так и не смогли достоверно указать на это место.

Мария Николаевна полагает, что изложенный ею эпизод встречи с морем послужил А. Пушкину поводом для написания знаменитой строфы «Евгения Онегина».

Известный пушкинист Л. Гроссман утверждает, что «мемуаристка ошиблась», потому что эта строфа относилась к иной встрече – уже на берегу Черного моря. (Гроссман Л. Пушкин. М. : «Молодая гвардия», 1960. С. 165).

А Линин в историко-литературном очерке «Пушкин на Дону» по поводу воспоминаний М. Н. Раевской отметил: «Спустя более пятидесяти лет (в 1872 году) этот эпизод описал в поэме «Русские женщины». Некрасов, изменив ряд фактических деталей, перенес действия в Крым».

В это время на Дону борьба донских крестьян за волю достигла своего апогея. Генерал Раевский еще в Екатеринославле узнал о крестьянском волнении. Хорошо знаком был с ходом этих событий и Пушкин, написавший под влиянием восстания поэму «Братья-разбойники». В письме к Вяземскому он писал: «Вот тебе и разбойники. Истинное происшествие подало мне повод написать этот отрывок. В 1820 году, в бытность мою в Екатеринославле, два разбойника, закованные вместе, переплыли через Днепр и спаслись. Их отдых на островке, потопление одного из них мною не выдуманы». Действительно, Пушкин был свидетелем побега из Екатеринославской тюрьмы братьев Засориных, выходцев «с брегов воинственного Дона.

5 июня ранним утром Раевские и Пушкин прибыл в Таганрог и остановились на Греческой улице в доме градоначальника П. Папкова, в котором проживал в 1818 году Александр 1, а 19 ноября 1825 года в нем же скончался.

А. Пушкин и Раевские осмотрели дворец, императорские комнаты и град Таганий Рог. «Город на хорошем месте, - писал о Таганроге Н. Раевский, - строением бедный, много домов, покрытых соломой, но торговлей богат»

Переночевав в доме гостеприимного градоначальника, Н. Раевский со всеми «поутру рано отправился в Ростов», во второй половине дня въехали в Ростов. «Крепость сия, - запишет затем генерал в своем «журнале», - есть то место, где 37 лет тому назад жил я почти год с матушкой по той причине, что Лев Денисович Давыдов( отец декабриста Василия Львовича, сводного брата н. Раевского – старшего) командовавший полком, ходил на Кубань под командой Суворова. Ростов в то время не представлял особого интереса для путешественников, его так же, как и Нахичевань, считали крепостным предместьем – «форштадтом».

Из Нахичевани Раевские и Пушкин отправились в станицу Аксайскую. ВАвилий Сухоруков писал: «Аксайская станица примечательна потому, что принадлежит к числу наилучших станиц. Вообще все дома в ней обстроены хорошо, есть и изрядной архитектуры, довольно большие и красивые, крытые железом. Каменная церковь имеет богатый иконостас. Достойно замечания, что станица сия, получив начало свое в последней половине минувшего столетия, теперь стала уже наряду с первыми станицами донскими»

Далее Раевские и Пушкин отправились в Новочеркасск в гости к донскому атаману Денисову, с которым Раевский дружил.

В. Сухоруков отмечал: «Город Новочеркасск есть главное местов целом войске Донском; здесь находится высшее войсковое начальство»

После обеда Н. Раевский у атамана «выпросил шлюпку» и в Аксай возвращались «водой». Увиденное их всех очаровало. Генерал Раевский писал: «Вообрази ты себе берег нагорный, с разнообразными долинами, холмами, рощами, виноградными садамиТы можешь легко представить чувство человека, коего сердце приятным чувством открыто быть может. Мои все были в восхищении» «Приехали уже ночью довольно поздно». Это была уже вторая ночь, проведенная ими в Аксае. На следующий день, 8 июня, путешественники отправились на шлюпках по Дону в Старочеркасск. В старом гнезде казачества можно было найти немало «достойного» внимания, а еще больше услышать. Жители Старочеркасска с гордостью показывали гостям Воскресенский девятиглавый собор (1719), Ратную церковь (1751), торговые ряды и старинные каменные здания. Осмотрев достопримечательности и памятники казачьей старины Старочеркасска, все в тот же день переправились на левый берег Дона, откуда через почтовые станции – Батайская, кагальницкая, Мечетинская, Нижнее-Егорлыкская и далее Ставрополь, Георгиевск – прибыли в Горячеводск, где прожили два месяца.

В 1829 году А. С. неожиданно поехал на Кавказ. По пути он опять побывал на дону, в калмыцких степях. В мае 1829 года поэт побывал в Новочеркасске, где встретился с ехавшим в Тифлис графом Мусиным – Пушкиным ( сын известного собирателя древних рукописей): «Я сердечно ему обрадовался и мы согласились путешествовать вместе - Он едет в огромной бричке. Это род укрепленного местечка, мы ее прозвали Отрадною. В северной ее части хранятся вина и съестные припасы; в южной – книги, мундиры, шляпыС западной и восточной стороны она защищена ружьями, пистолетамиНа каждой станции выгружается часть северных запасов и таким образом мы проводили время, как нельзя лучше» («Путешествие в Арзрум»).

Из Новочеркасска поэт и граф Мусин – Пушкин поехали по Задонью, которое поэт уже однажды пересекал в обществе Раевских. Почти на всем свое протяжении Задонский тракт проходил параллельно условной границе кочевья донских калмыков, и повсюду можно было встретить их многочисленные конские табуны и белые кибитки. А. Пушкин. Проезжая по калмыцкому кочевью и увидев неподалеку от станционной хаты кибитки, ради любопытства решил заглянуть в одну из них. «На днях, - записал затем поэт в своих путевых записках, - посетил я калмыцкую кибитку. Все семейство собиралось завтракать. Котел варился посредине, и дым выходил в отверстие, сделанное в верху кибитки. Молодая калмычка, собою очень недурна, шила, куря табак. Я сел подле нее. «Как тебя зовут?» - «Сколько тебе лет?» - «Десять и восемь». – «Что ты шьешь?» - «Портка». – «Кому?» - 2Себя». (В черновике: - «поцелуй меня» – «Неможна. Стыдно») Этой встрече посвящено стихотворение «Калмычке».

Возвращаясь из Закавказья, Пушкин вынужден был задержаться в Новочеркасске. Есть легенда, повествующая о том, что причиной задержки послужила страсть А. Пушкина к карточной игре. Пребывание а. Пушкина В Новочеркасске в середине сентября 1829 года окутано тайной, а потому и легендами. Бесспорно только одно: итогом его последней встречи с донским краем стало знаменитое стихотворение «Дон».

След А. С. Пушкина на Дону до сих пор волнует исследователей, возникают легенды, домыслы, связанные с пребыванием поэта на Дону. Сверяются и уточняются маршруты его передвижений по земле Войска Донского, круг людей, с которыми мог встречаться и общаться поэт, местоположение мемориальных зданий.

Данные «Словаря языка Пушкина» говорят о том, что слово «казак» (козак) встречается в его произведениях 317 раз.

После войны 1812 года тема вольного Дона входит в русскую изящную словесность. В 1814 году в №6 «Вестника Европы» было напечатано послание В. Жуковского «К Войкову», совершившего незадолго до этого поездку на Кавказ и дон.

Следует заметить, что сам Жуковский до этого никогда не был на Дону, данная поэтическая картина, вероятно, соответствовала общему настрою русского общества, покоренного доблестью казаков.

Пушкину эти строки Жуковского были, естественно, известны. Уже в лицейский период Пушкин пишет стихотворение «Казак» (1814), где образ «удалого казака» предстает в фольклорной интерпретации.

Слово «донец» доказывает, что речь в стихотворении идет о казаке донском. Этот образ возникает в поэтической фантазии юного Пушкина, вероятно, не без влияния Жуковского, и эта смесь разных стилистических пластов создает неувязки: «донец» одет на манер запорожского казака.

Но можно ли винить юного лицеиста в этнографической неточности.

С тихим Доном и донскими казаками Пушкин непосредственно встретился в 1820 году. На кавказских перевалах дорожный обоз генерала Раевского сопровождали казачьи отряды. В «Кавказском пленнике» поэт впервые выразил свои впечатления:

В пушкинской поэме возникает контраст между миром горцев и казаками, несущими службу. Они становятся легкой добычей ловких горцев:

Пушкин называет горца «грозой беспечных казаков». Именно этот мотив звучит и в черкесской песне, сопровождающейся грозным рефреном: «Чеченец ходит за рекой».

В пушкинской поэме героичным становится мир горцев, защищающий свой дом, а образ казака, воюющего неизвестно за что, приобретает трагический пафос. Поэтому в эпилоге Пушкин возвращается к теме русского оружия, которому, как он уверен, суждена миротворческая миссия.

После путешествия на Дон у Пушкина появляется и иной образ казака – бунтаря и мятежника, готового любой ценой платить за столь ценимую им волю. В неоконченной поэме «Братья разбойники» (1821-1822) такой казак достойно представляет удалую разбойничью шайку.

Этот мотив продолжается в пушкинских «Песнях о Стеньке Разине» (1826 год). В письме к брату (ноябрь 1824) Пушкин назвал Разина «единственным поэтическим лицом русской истории». Большое влияние на пушкинский образ Стеньки Разина оказали народные песни. В пушкинских стилизациях вновь звучит тема разбойничьей вольницы. Разбушевавшаяся стихия нашептывает Стеньке, заманивая его в море синее.

В эти же годы в Михайловском Пушкин работает над «Борисом Годуновым», поднимая исторические документы и впервые пытаясь постичь смысл большого исторического времени. События его драмы разворачиваются в начале 17-го века, а о казачестве, по замечанию самого Пушкина, в истории начали упоминать не ранее 16-го века. В этом он следовал за Карамзиным, который писал: «Но важнейшим страшилищем для варваров и защитою для России, между Азовским и Каспийским морем, сделалась новая воинственная Республика, составленная из людей, говорящих нашим языком, исповедующих нашу веру, а в лице своем представляющих смесь европейских с азиатскими чертами; людей неутомимых в ратном деле, природных конников и наездников, иногда упрямых, своевольных, хищных, но подвигами усердия и доблести изгладивших вины свои – говорим о донских Казаках, выступивших тогда на театр Истории». Интересно то, что казаки появляются в «Борисе Годунове» как реальная сила, оппозиционная по отношению к Борису. Они приходят в Польшу к самозванцу.

Следуя карамзинской истории, Пушкин предельно точен в характеристике исторической ситуации. Казаки, добившиеся больших льгот от Ивана Грозного, при Борисе достигнутые привилегии утратили. И поэтому Карела, как представитель общей воли, явился к самозванцу с целью отстоять полученные Доном вольности.

Дальнейшее развитие тема казачества получила в поэме «Полтава» (1828 год). Для Пушкина исторический Мазепа – прежде всего честолюбец, вложивший в свой бунт личные политические амбиции.

Как известно (и об этом не мог не знать Пушкин), восстание Булавина раскололо Дон и не было поддержано значительной частью низового казачества. Поэтому казаки в поэме Пушкина также принадлежат разным лагерям. Если Мазепа окружен «толпой мятежных казаков», то авангард войска Петрова составляют казачьи «отряды конницы летучей». Свою рану, как указал Пушкин в примечании, шведский король накануне боя получил при встрече с казаками петровского войска: «Ночью карл, сам осматривая наш лагерь, наехал на казаковКазаки дали по нем три выстрела и жестоко ранили его в ногу».

Итак, в поэме определились два образа казачества – казачество как воплощение мятежа и казачество как оплот службы государевой.

Другие произведения появились после второй встречи Пушкина с Доном. О втором путешествии известно больше, так как поэт оставил документ «Путешествие в Арзрум». Пушкин вновь встречается с донскими казаками, на этот раз в новом качестве. Казаки – это своего рода «око государево», они призваны обеспечивать безопасность государства. Из этого впечатления родилось пушкинское стихотворение «Делибаш».

В эти дни Пушкин ощущал себя приобщенным к некоему воинскому братству, и постоянное присутствие казаков не могло не сблизить его с вольным Доном, истории которого он посвятит столько сил и трудов в последующие годы. В эти дни он познакомился с Василием Сухоруковым.

Обратный путь его лежал через Дон. Его знаменитое стихотворение «Дон» было написано под впечатлением встречи с донской землей.

Раздумья над пугачевским бунтом во время работы над «Историей Пугачева» и «Капитанской дочкой» заставили Пушкина по-новому взглянуть на судьбы российского казачества. Проблемы казачества рассматриваются в государственном аспекте. Миссия казачества – охрана и отстаивание российских рубежей.

Комментарии


Войти или Зарегистрироваться (чтобы оставлять отзывы)