Роль загадочной русской героини И. А. Бунина в духовно – нравственном возрождении молодежи

Рассказ написан в 1944 году. И. А. Бунину шел 74 год, в мире бушевала Вторая мировая война, для России продолжалось время великих испытаний, решалась судьба нации и страны. Именно в это время особенно остро встает перед писателем вопрос об истоках и сути русского национального характера, о загадке русской души, о тайнах национальной психологии – обо всем, что давало надежду на спасение, вселяло уверенность в победу, в мощь и торжество русского духа.

«Час ночи. Встал из-за стола – осталось дописать несколько строк «Чистого понедельника». Погасил свет, открыл окно проветрить комнату – ни малейшего движения воздуха; полнолуние, ночь неяркая, вся долина в тончайшем тумане, мягкая свежесть молодой древесной зелени, далеко на горизонте неясный розоватый блеск моря, тишина, кое-где щелканье первых соловьев Господи, продли мои силы для моей одинокой, бедной жизни в этой красоте и работе!».

В дневниковой записи, оставленной И. Буниным в ночь с 8 на 9 мая 1944 года, все: и трагедия поздних лет жизни, и сохраненная им юношеская свежесть ощущения красоты, прелести, и восторг творчества.

«Чистый понедельник» - один из центральных рассказов книги «Темные аллеи», над которой И. Бунин работал с 1937 по 1945 год. Эта книга - итоговая в творчестве И. А. Бунина; она как бы вобрала в себя все, о чем написал, размышляя о любви, он ранее.

Любовь делает жизнь бунинских рассказов значительней. Но не оттого только, что наполняет ее радостью и счастьем, а прежде всего – от неизбежности собственной гибели, что придает трагическую значительность и ценность переживаниям.

Рассказ «Чистый понедельник», как справедливо замечали многие исследователи, стоит особняком в цикле «Темные аллеи», посвященном любви и страсти, «испепеляющей душу» человека. В мастерстве бытовых подробностей и чувственного описания любви Бунин в равной степени остается верным себе во всех рассказах цикла, но все же что-то позволяет выделить «Чистый понедельник». «Мы сразу ощущаем за его несложной фабулой скрытую значительность», - писал о рассказе Л. К. Долгополов.

Содержание произведения, на первый взгляд, не дает повода для таких широких обобщений. Кажется, что рассказ Бунина – только о любви, вернее о «странностях» любви. В «Чистом понедельнике» всего два главных героя: он и она, оба безымянные. Причем образ героя, мужчины, лишен той психологической глубины, тех неповторимых черт, которыми Бунин наделяет женщину. О герое известно лишь, что он богат, «красив почему-то южной, горячей красотой даже «неприлично красив», а главное – влюблен. Именно влюбленностью и мотивированы все его поступки. Ослепленный своей любовью, герой не понимает и не пытается понять, какая внутренняя работа совершается в душе его возлюбленной: он «старался не думать, не додумывать». («Это вы меня не знаете», - замечает героиня). Но именно влюбленность дает герою исключительную остроту чувственного восприятия, через призму которого представлен в рассказе портрет героини.

Ей, наверное, и имя не требуется, настолько сложен и неуловим ее духовный облик, она – тайна, загадка. Он ведет повествование и делает это в форме рассказа – воспоминания, поэтому и его неназванность мотивирована. Зато оба «вписаны» в совершенно реальное время (события происходят в декабре 1911 – марте 1912) и пространство (Россия 10-х годов) и окружены реальными историческими лицами, современниками Бунина, ставшими своего рода «символами» эпохи. На эстраде читает лекцию символист Андрей Белый, знаменитый Качалов называет героиню «царь-девицей», а Сулержицкий, известный театральный деятель, приглашает ее на полечку.

Система художественных образов «центростремительная». Героиня в центре повествования, он – при ней. Она составляет смысл его жизни: « был я несказанно счастлив каждым часом, проведенным возле нее». Она мудрее: «Кто же знает, что такое любовь?». Он пытается разгадать, что составляет секрет ее женского обаяния: внешность? жесты? манера держаться? Каков источник ее внутренней неуспокоенности, ее духовного странничества? Социально-исторические обстоятельства жизни, нравственно религиозные поиски или что-то еще?

В изображении героини сказываются свойственные бунинской манере впечатления в единстве с обонятельными, а повторяющаяся деталь – бархат – обращена к таинственному восприятию. Детали внешности, повторяющиеся в портретных зарисовках, эпитеты «черный», «бархатный», «янтарный» не проясняют психологического состояния героини, наоборот, подчеркивают ее таинственность. «Она была загадочна, странна для меня», - признается герой. Вся жизнь героини соткана из необъяснимых противоречий, метаний: «Похоже было на то, что ей ничто не нужно: ни цветы, ни книги, ни обеды, ни театры, ни ужины за городом», - замечает рассказчик, но тут же добавляет: «Хотя цветы у него были любимые и нелюбимые, все книги она всегда прочитывала, шоколаду съедала за день целую коробку, за обедами и ужинами ела не меньше меня» Она, казалось бы, с одинаковым интересом посещает древние храмы, монастыри, рестораны и капустники, причем чаще всего не знает, куда отправится в следующую минуту. Так, после посещением ею Рогожского кладбища они «зачем-то поехали на Ордынку, там она вспоминает о находящейся неподалеку Марфо-Мариинской обители, но внезапно отправляется в трактир Егорова, а после разговора о монашестве неожиданно едет на капустник. Как найти этому объяснение? В рассказе сообщается о ее происхождении (ее отец, «просвещенный человек знатного купеческого рода, жил на покое в Твери, что-то, как и все купцы, собирал»), о ее нынешних занятиях («она зачем-то училась на курсах»). Причем всегда такой точный в деталях Бунин использует в обрисовке героини неопределенные наречия (над диваном ее «зачем-то висел портрет босого Толстого». ).

Бунин не пытается придать ее поступкам впечатление логической мотивированности. Все ее бытие – непрерывные метания между плотью и духом, сиюминутным и вечным. Все ее поступки стихийны, иррациональны и одновременно как будто спланированы. В ночь на Чистый понедельник она отдается герою, зная, что наутро уйдет в монастырь, но окончателен ли этот уход также неясно.

В «странной» героини Бунина совмещены противоположные начала, ее душа просто соткана из противоречий. Привычка к роскоши, к светской жизни уживается с внутренней тягой к иному, значительному (увлечение русской историей и т. д. ). Интерес к западноевропейским модным писателям сочетается с любовью к древнерусской литературе, которую она хорошо знает и цитирует наизусть: «Я русское летописное, русские сказания так люблю, что до тех пор перечитываю то, что особенно нравится, пока наизусть не заучу. «Был в русской земле город, названием Муром, в нем же самодержавствовал благоверный князь именем Павел »». За видимым европейским лоском скрывается исконно – русское (в героине живет дух древности: с тихим восторгом она рассказывает о старообрядческих похоронах, наслаждается звучанием древнерусского имени). Ощущение самобытности и сложности ее духовной жизни – вскользь брошенных замечаниях, мудрых и оригинальных.

Утонченные переживания непонятны рассказчику: она принимает его дерзкие ласки и отказывается от серьезного разговора с ним, «царь-девица» московского света – завсегдатай Рогожской старообрядческой церкви, Новодевичьего монастыря, храма Христа Спасителя. Он лишен способности проникновения в тайну бытия, он не ощущает метафизических сил, которые управляет судьбами. Но события рассказа даны в двойном освещении. То, что не замечал герой «тогда», воспроизводит память «сейчас». Бунин вводит в повествование многозначные детали, намекающие на то, что должно произойти, и подготавливает их. Герой, например, не вдумывается в смысл фразы: «Во всяком случае, вы у меня первый и последний»; он не придает значения словам героини: «Нет, в жены я не гожусь. Не гожусь, не гожусь»; не обращает внимания на дважды возникающую в одном разговоре тему монашества; не осознает пророческого смысла слов старушки, встреченной в Иверской часовне: «Ох, не убивайся, не убивайся так! Грех, грех!».

Но душа героини в иной жизни, а здесь она мучительно ищет смысла бытия, ищет оправдания своему земному существованию, ищет себя в этом мире и, не найдя, отказывается от него, уходит. А он остается. Но память, вычеркивающая из сознания целые месяцы («так прошел январь, февраль, пришла и прошла масленица») и даже годы («прошло почти уже два года»), услужливо воспроизводит именно эти детали, воспринимающиеся теперь как знаки судьбы.

Можно ли представить героиню в ситуации земного счастья, устоявшейся и размеренной жизни? Она попросту и не ищет этого, потому что заранее осознает невозможность. «Счастье наше, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету», - цитирует она Платона Каратаева. В отличие от героев Толстого, жизнь которых несмотря на все заблуждения и ошибки, тем не менее управляется наличием цели или нравственно-религиозными поисками, героиня Бунина находится во власти иррациональных сил, действие которых не поддается логике, рациональному осмыслению. Она из тех русских, в ком живет потребность в вечной душевной чистоте, жажда веры и жертвенного подвига. Неслучайно решение изменить жизнь приходит к героине именно в Чистый понедельник, в первый день Великого поста.

«Чистый понедельник» выделяется из рассказов цикла «Темные аллеи» особой интеллектуальностью героев и насыщенностью литературными деталями. Это придает какой-то более обобщенный смысл, в отличие от других рассказов, содержащих аллегорию даже по сравнению с таким психологическим шедевром, как «Натали». Кажется, в «Натали» Бунин достиг совершенства в описании любовного чувства, а в «Чистом понедельнике» он перешел к постижению истории человечества, взаимоотношений Востока и Запада через «мучительную красоту обожания» («Натали»).

Точность и обилие деталей в рассказе не просто приметы времени или ностальгическое любование навсегда потерянной для автора Москвой, а последовательно проведенное контрастное противопоставление восточных и западных черт быта и облика героини рассказа и Москвы, а через последнюю и всей России. В этой связи даже подробное описание блюд в трактире становится многозначительным: русские языческие масленичные блины как древняя культовая еда солнцепоклонников (восток) и западное шампанское Зернистая икра (отнюдь не заморская), ассоциирующаяся с древней Русью или Сибирью, и вина испанских погребов (херес) Даже писатели и их герои выстраиваются в подобную оппозицию: с одной стороны, Л. Толстой с его Платоном Каратаевым – русским их русских, Грибоедов с его домом на Ордынке (само название улицы напоминает о восточном покорении Руси), а с другой – австрийцы, поляки (Шницлер, Пшибышевский и др. ). Даже музыка! «Сомнабулически прекрасное» начало «Лунной сонаты» Бетховена, которое все разучивала героиня, и ее увлечение церковным пением даже не по нотам, а по «крюкам» Итак, сопряжение столь различных черт и Москвы, и героини наводит на мысль о «символическом иносказании». «Облик героини и облик страны как бы синтезируются, почти сливаются, взаимно поясняя и дополняя друг друга. Образуется как бы единый символ, в котором прочно слиты черты личные, индивидуальные, и «общие», национальные и даже шире – национально-исторические». Так расшифровывает таинственный текст исследователь бунинского творчества Л. К. Долгополов. Тогда драматизм судьбы героини – это драматизм судьбы России, поддавшейся соблазну Запада. , согрешившей плотски (имеются в виду кровавые события революции и гражданской войны) и отвлекшийся от «решения нравственных задач». Монастырь выступает в рассказе, по мнению Долгополова, «антитезой, не показанной прямо, но предощущаемой революции». Действительно, после соблазна западными революционными идеями Россия должна прийти к смирению и покаянию. Именно герой рассказа, по внешности «сицилианец какой-то (то есть все-таки ассоциирующийся с Западом, а не с Востоком), предстает как соблазнитель при всей его покорности и подчиненности капризам героини (Москвы-России). Он любит бодро восклицать «Ол райт!», а в облике Москвы и возлюбленной особо остро ощущает восточные черты (Москва, Астрахань, Персия, Индия!», «Странный город»). Возникает впечатление, что герой, подобно Чацкому Грибоедова, то ли долго жил за границей, то ли больше связан биографически с Петербургом.

При таком – символическом – прочтении рассказа сближение героя и героини становится изумительно точным и емким образом отношений европейского Запада и России. Что Запад думает о России? У Бунина находим: «Она была загадочна, непонятна для меня. Странны были и наши отношения, - совсем близки мы еще не были; и все это без конца держало меня в неразрещающемся напряжении». Рассказчик, он же Запад, предлагает России руку и сердце, то есть полное слияние и сотрудничество, на что и получает ответ: «Нет, в жены я не гожусь, не гожусь» Запад все-таки согласен ждать – «что оставалось мне, кроме надежды на время?». Но веди прошло два века после сближения России с Европой, начатого Петром первым. Тема Древней Руси и противопоставления ее эпохе Петра звучит в рассказе и в упоминаниях о древнерусской литературе, и в рассказе героини о раскольничьем кладбище, и в ее восхищении богатырями-диаконами (Пересвет и Ослябя). Тогда цитируемые героиней слова Платона Каратаева, обращенные к Пьеру, - ключ к разгадке имени героя: он по-видимому, Петр (намек на Петра первого и сближение России с Западом). Недаром у героя в ответ на слова героини о счастье вырывается характерная реплика: «Ах, Бог с ней, с этой восточной мудростью!» Пассивность и созерцательность, непротивление Каратаева – это, с точки зрения рассказчика, чисто восточные черты.

Однако не только намек на восточную пассивность, почти юродство, содержит у Бунина упоминание о портрете босого Толстого и Платоне Каратаеве. Это может означать и буддийский отказ от желаний, стремление к нирване и растворение личности в мире. И главное препятствие на пути к совершенствованию – земная привязанность к женщине. Наполеон показан в «Войне и мире» как Запад, наслаждающийся своей властью над восточной женственной Москвой. Москва – предмет вожделения Наполеона-завоевателя. Таким образом, Бунин развивает и продолжает сравнение Толстого как аллегорию, раскрывающую отношения России (и прежде всего красавицы Москвы) с Западом – завоевателем – врагом – женихом. Безнадежно влюбленный в непостижимую соседку – красавицу и умницу, - Запад со времени Петровских реформ лелеет надежду, если не на взаимность, то хоть на создание прочного брака-сотрудничества, но всякий раз получает ответ: «Нет, в жены я не гожусь, не гожусь». Были и другие взаимоотношения: насилие (войны и интервенция) со стороны запада, должный отпор, который давала Россия. Но страшнее всего, по Бунину, - соблазн. Соблазн славы, блеска, рационализма, гордыни.

Вот на теме соблазна и хотелось бы остановиться подробнее. Остается не совсем понятным, почему для рассказа о судьбе России Бунин выбирает именно любовный сюжет. Конечно, немаловажно, что именно любовь (а тем более счастливая) заставляет человека глубже задумываться о жизни в целом. Другие рассказы, за исключением «Руси», такой символической нагрузки не несут.

Владислав Ходасевич заметил, что «путь к бунинской философии лежит через его филологию». И действительно, Бунин в своих рассказах создает обобщенную картину мира, никогда не прибегая к научным абстракциям; сама художественная ткань произведения раскрывает его философскую концепцию. В первом же предложении рассказа дано многослойное противопоставление: «день темнел» - «витрины освещались», «холодно» - «тепло», «бодрей» - «тяжелей». При этом ритм фразы, построенной на синтаксическом параллелизме, и искусная аллитерация («с шипеньем сыпались земные звезды») помогают изобразить картину. Мир в рассказах Бунина внутренне противоречив и одновременно гармоничен. Не случайно человеческое состояние чаще всего изображается Буниным с помощью антитезы или оксюморона: «в восторженном отчаянии», «все та же мука и все тоже счастье», «Сомнабулически блаженная грусть», «красота и ужас». «Отраженные в этих оксюморонах полярные состояния мира и человеческой души, - отличает исследователь О. В. Сливицкая, - не находятся между собой в конфликте. Если Бунин пишет, например, «горестно – счастливые дни», это означает одно нераздельное чувство, в котором, однако, и горечь, и сладостность не только не утрачивают, но и взаимно усиливают свой вкус».

Быть может, в этом «противоречивом единстве» и состоит важнейшая загадка, воплощенная и в героине произведения – одновременно возвышенной и чувственной, удивительно красивой и необъяснимой. Любовь как высшее проявление человеческой сущности предельно обостряет чувства человека, поэтому в рассказах Бунина она всегда «счастье и мука». Миг высшей гармонии противоречивых начал несовместим с состоянием земного блаженства, поэтому любовь в бунинских рассказах оборачивается катастрофой. Но чувственная любовь у Бунина, подобно смерти, служит мостиком в иные миры. Героиня, принеся себя в жертву герою, подарив ему миг наслаждения, умирает для земной, плотской жизни и уходит в мир чистого духа.

Через два года, в такой же вечер, он повторит маршрут той давней поездки (Ордынка, Грибоедовский переулок) и ему «почему-то» захочется зайти в церковь Марфо-Мариинской обители. Может быть, неведомые силы ведут его навстречу возлюбленной, а может быть, и в его душе возникает еще не осознаваемое стремление к тому духовному миру, в который уходит она. Во всяком случае, последняя встреча не вызывает в нем желания вернуть утраченное, не пробуждает прежних страстей, а завершается его смиренным уходом.

Но конфликт в душах героев остается неразрешенным. Будущее героев все также неясно. Неопределенность ощущается уже в том, что, изображая приход героя в церковь, писатель нигде прямо не указывает, что встреченная им монахиня и есть его бывшая возлюбленная. Лишь одна деталь – темные глаза – напоминает облик героини. Но в этих глазах все та же загадка, может быть, та же непотухшая страсть. Примечательно и то, что героиня уходит именно в Марфо-Мариинскую обитель. Эта обитель – не монастырь, а церковь Покрова Богоматери на Ордынке, при которой была община светских дам, заботившихся о живших при церкви сиротах и о раненных в первую мировую войну.

Прошлое в рассказе дано с максимальной ясностью, от древних церквей и монастырей веет просветленностью и покоем; настоящее, наоборот, смутно, наполнено каким-то суетливым мельканием лиц, создающим ощущение сиюминутности всего происходящего. Что же касается будущего, то оно героям абсолютно неясно, так как человек, по мысли Бунина, не властен над своей судьбой.

Мотивы романа Брюсова «Огненный ангел» встречаются в рассказе. Фабула романа, который бунинской героине было «совестно читать», такова. Героине рассказа Брюсова, Ренате, время от времени является огненный ангел, заставляющий ее впадать в молитвенный экстаз, сообщающий ей дар целительства и даже предсказывающий, что она будет святой. Когда же девушка призналась прекрасному ангелу, что полюбила его, как человека, он с возмущением покинул ее, обещая, однако, вернуться в человеческом образе. Через некоторое время Рената встречает молодого красивого графа, которого зовут Генрих. Граф внешне напоминает огненного ангела, но уверяет, что впервые слышит о каком-то ангеле. После двух лет райского счастья с Ренатой граф совершенно неожиданно покинул возлюбленную – просто исчез из своего замка. С тех пор Рената ищет его везде, предаваясь то исступленным молитвам, то занятиям черной магией. Заканчивается история Ренаты ее гибелью от пыток инквизиторов, причем Рената выступает в конце романа как монахиня, принявшая постриг под именем сестры Марии в монастыре, где настоятельницей является Марта. Получается тоже своеобразная Марфо-Мариинская обитель. Именно противоречивое совмещение черт евангельской хозяйственной Марфы с чертами одухотворенной Марии находим в обеих (бунинской и брюсовской) героинях. В обеих причудливо сочетаются аскетизм, тяга к роскоши, эгоизм и самоотверженность, жизнелюбие и сосредоточенность на мыслях о смерти, греховность и праведничество. Общей чертой их является и увлечение старинными книгами, чтение житийной литературы и склонность к цитированию отрывков. Рената, как и героиня Бунина, сдерживает любовные порывы своего преданного рыцаря (в романе Брюсова в Ренату влюблен сопровождающий ее все время настоящий средневековый рыцарь Рупрехт). Затем, после краткого любовного сближения, Рената внезапно покидает Рупрехта. Весь этот сюжет как бы проступает через эпизоды бунинского рассказа. В романе «Огненный ангел» Рупрехт, потеряв Ренату, дает клятву, что больше не попытается «переступить священную грань, отделяющую наш мир от темной области, где витают духи и демоны», то есть он отрекается от соблазна любви и черной магии. Мотив света и тьмы, темной и светлой области завершает и рассказ Бунина. Героиня из освещенного пространства церкви направляет взгляд в темноту, где остался герой.

Итак, фабула «Огненного ангела» - это предсказание непростой судьбы героев «Чистого понедельника». Может быть, и роковое решение героини Бунина зарождается у нее на подсознательном уровне еще тогда, когда она «досмотрела» до конца свою судьбу в брюсовском романе, поэтому ей и было «совестно читать». Ведь в романе Брюсова она увидела то, что хотела бы скрыть от себя самой.

Другая модель судьбы героини и контрастна, и удивительно созвучна первой. Это «Повесть о Петре и Февронии», написанная в XVI веке древнерусским писателем Ермолаем-Еразмом. Исследователи называют героев повести русскими Тристаном и Изольдой. Это действительно гимн любви и верности, который после первого же прочтения запоминается на всю жизнь именно как образец, по которому нужно строить жизнь. Бунинская героиня утверждает, что заучила повесть наизусть, и цитирует отрывок о «летучем змее» и трогательный финал о единовременной кончине князя и княгини. Однако героиня (скорее всего, сознательно) пересказывает повесть совершенно неправильно. Летучего змея, прилетевшего к жене князя Павла, убил его брат Петр. Только он мог справиться со змеем, так как змею было предсказано, что смерть его придет «от Петрова плеча, от Агрикова меча». Повесть и называется «Повестью о Петре и Февронии», потому что далее в ней рассказывается, что Петра, жестоко пострадавшего в поединке со змеем, смогла излечить только мудрая дева Феврония, на которой он и женился и с которой прожил полную тяжелых испытаний жизнь. Именно Петр и Феврония остались верными друг другу и в смерти, они скончались в один день и чудесным образом оказались погребенными в одном гробу, хотя их злые разлучники похоронили на разных кладбищах. Бунинская героиня по-своему пересказывает повесть, подчеркивая в ней мотив дьявольского искушения, с одной стороны, и верности возлюбленному, благостной кончины – с другой.

Таким образом, искушение, а потом покаяние и монастырское затворничество становятся какой-то навязчивой идеей героини. Эту идею она и реализует. Сначала вполне в духе бесовского разгула отдается рассказчику, как «змею в естестве человеческом, зело прекрасном», а потом идет в монастырь. Похоже, что это реализация обдуманной заранее модели поведения, во многом вычитанной из средневековой повести и современного романа, облеченного в форму рукописи рыцаря-чернокнижника (в романе Брюсова рассказчиком является рыцарь Рупрехт). Это и подсказывает автор, вводя в рассказ упоминание об «Огненном ангеле» и древнерусской повести как текстовые сигналы.

Что же такое любовь? Служение ангелу или демону? Может быть, в любви должно наступать какое-то равновесие духовного и телесного, но как и когда? Во все это «мысленно вникала», вопросительно глядя перед собой, задумчивая Бунинская героиня. Все это она пыталась объяснить герою, цитируя жития святых и повести об искушении. Возможно, и толстовский Платон Каратаев для нее не только проповедник восточного фатализма, но и новый символ платоновской мудрости и даже платонической любви? Одним словом, счастье любви, исключительно плотской, в духе «зело прекрасного змея» героиня отвергает, потому что быть одновременно блудницей и монахиней она не в силах.

Книга «Темные аллеи» - ярчайшее тому доказательство.

Передавая эту книгу журналисту Андрею Серых для публикации в США, И. А. Бунин сказал:

- Это книга о любви с некоторыми смелыми местами. В общем, она говорит о трагическом и о многом нежном и прекрасном. Думаю, что это самое лучшее и самое оригинальное из того, что я написал в жизни.

И название рассказа, конечно, символично. Центральные события рассказа приходятся на Прощеное воскресенье и Чистый понедельник. В Прощеное воскресенье люди просят прощения и прощают обиды и несправедливости; для героини это не только день прощения, но и день прощания с мирской жизнью, где она не смогла найти высшего смысла, высшей гармонии. В чистый понедельник, первый день поста, человек начинает очищаться от скверны, веселье масленицы сменяется самоуглублением и самосозерцанием. Само название рассказа вызывает в памяти категорию порога, некой границы, за которой начинается новая жизнь: Чистый понедельник - начало весеннего обновления мира. Этот день стал переломным моментом в жизни героев. Подарив своему возлюбленному, миг плотской любви, героиня открыла и ему путь в иные миры. Пройдя через страдания, связанные с утратой любимой, герой начинает испытывать на себе влияние тех сил, которых он не замечал за своей влюбленностью.

И. А. Бунин надеется на то, что такой чистый понедельник наступит для всей России и его настрадавшаяся Родина, очистившись и покаявшись, вступит в иное бытие: «Благодарю Бога, что он дал мне возможность написать «Чистый понедельник», - сказал писатель, закончив работу над рассказом.