Культура  ->  Литература  | Автор: | Добавлено: 2015-03-23

Маргарита Агашина – боль и любовь Волгоградской земли

Родная земля. «Холмы, перелески, здесь краски не ярки и звуки не резки». Я полностью согласна со стихами Рыленкова. Так может написать только человек, любящий свою Родину, свой родной край. Действительно, наша природа не отличается уникальностью, но она по- своему прекрасна, привлекательна. Попробую тоже немного стать «писателем». Я тоже люблю свою малую Родину, свою землю, где я родилась и выросла. Приволжская степь. Дорога, уходящая вдаль. Хорошо встать утром пораньше, пробежаться по росе, посмотреть на чистое, как бы умытое небо. Ощутить себя малой росинкой или травинкой в этом безбрежном мире и поразмышлять о том, что каждый человек обязан оставить о себе память на этой Земле:

« Разорвись, душа, говори, душа. Если песни нет - сотвори душа. », - и я согласна с ней.

Я считаю, что это очень важно и мне есть чем гордиться. И земля моя, многострадальная, обильно политая кровью моих предков, воспетая в стихах и прозе моих земляков, писателей и поэтов Волгоградской земли. И Волга – матушка, спокойно и плавно несущая свои воды в глубь веков. И Дон - батюшка. Тихий Дон, воспетый в стихах и прозе. Где еще можно увидеть такую красу? Каждый человек в какой-то мере считает себя патриотом родного края. Это не удивительно. По- разному складывается судьба людей, но каждый стремится снова вернуться сюда, на свою Родину. Недавно я познакомилась с книгой «Небесный ковчег», в соавторстве Брыксиной, Овчинцева, Смирнова. Это первое издание Волгоградских писателей о своих поэтах, живших и творивших во 11 половине прошедшего века.

Герои этой книги хорошо известны не только волгоградцам, но и другому широкому кругу читателей России. Живые, веселые и грустные рассказы о них - справедливая дань памяти тем, кто посвятил свою жизнь идеалам добра, красоты и справедливости. Это как бы обращение ко всем тем, кто любит, знает, интересуется историей региональной литературы, но в особенности молодому поколению нашей области. В этой книге речь идет не о живых. И эти воспоминания, вольные и невольные, состоят из обычных человеческих слов, из грешных и безгрешных чувств, эта книга об ушедших. И поэтому, наверное, назвали ее «Небесный ковчег». В ней есть такие стихи:

Неслышимый ковчег В небесной вышине

Плывет. Он не вернется. Ковчегу безопасно,

А в мире новый снег А в мире, как во сне,

По- старому зовется. То пасмурно, то ясно.

Приходит новый век, Иное бытиё

Но каждый миг - утрата, Водой сюда прольется,

А призрачный ковчег Но капелька её

Уходит без возврата. Слезой не назовется.

Из этой книги я узнала много о волгоградских литераторах, о своих «старших», уже плывущих в ковчеге, но незримо присутствующих в мире, где многие их помнят и любят. Я узнала о многом и многих. С удовольствием прочитала о творчестве таких писателей и поэтов как Дроботова, Евтушенко, Луконина, Малыгиной и др. Но, конечно же, больше всего на меня произвело впечатление творчество М. К. Агашиной. А как же иначе? Еще с детства она у меня ассоциируется с березкой, которая растет в Волгограде. И на школьных линейках, посвященных Сталинградской битве, всегда звучала эта мелодия:

Ты тоже родился в России. ». Никто из земли не вставал.

В краю, полевом и лесном. Но как это нужно солдату,

У нас в каждой песне - береза, Чтоб кто-то над ним горевал.

Береза - под каждым окном. И плакал - светло, как невеста,

На каждой весенней поляне И помнил - навеки, как мать!

Их белый живой хоровод Ты тоже родился солдатом-

Но есть в Волгограде березка - Тебе ли того не понять.

Увидишь, и сердце замрет. Ты тоже родился в России -

Ее привезли издалека Березовом, милом краю.

В края, где шумят ковыли. Теперь, где не встретишь березу,

Как трудно она привыкала Ты вспомнишь березку мою.

К огню Волгоградской земли, Ее молчаливые ветки,

Как долго она тосковала Ее терпеливую грусть.

О светлых лесах на Руси,- Растет в Волгограде березка,

Лежат под березкой ребята - Попробуй ее позабудь!!!

Об этом у них расспроси.

Трава под березкой не смята -

Глава II.

Маргарита Агашина – боль и любовь Волгоградской земли.

«Разорвись душа, говори душа,

Если песни нет - сотвори душа.

Выходи душа, не жалей себя

Людям всем, душа, перелей себя. »

В. Луговской «Веснянка» 1956г.

Я постараюсь в своем исследовании рассказать о творчестве замечательной поэтессы М. К. Агашиной.

М. К. Агашина родилась 29 февраля 1924 года в Ярославле. На левом берегу Волги не было высоких городских зданий. Деревянные домики с палисадниками, заросшие густой муравой - раздолье ребятишкам. Отец ее тогда еще учился в медицинском институте в Ленинграде. Мама работала, каждое утро уезжала за Волгу на маленьком пароходе «Пчелка». Она помнит первую песню, которую слышала: она лет до трех без песен не засыпала, и бабушка, не имевшая никакого музыкального слуха, укачивала ее одной-единственной песней:

Все платочки приносила,

Одна шаль осталася.

Всех хороших прилюбила,

Одна шваль осталася.

Такой же «бесслухой» была и мама, но она же научила Маргариту с сестрой взрослой песне:

Спускается солнце за степи,

Вдали золотится ковыль.

Вспоминала первые стихи, о которых плакала,- « Арина, мать солдатская». Некрасов был любимым поэтом у них в семье: они же происходили оттуда, из некрасовских мест, отцовская деревня Бор - рядом с Грешневом. « В Бору, по- моему, не только мы - вся деревня Некрасова наизусть знала», - вспоминала позже М. Агашина. Оба деда Маргариты Агашиной были полуграмотными. Дед Степан - отец восьмерых детей, а дед Иван после службы в царской армии вернулся в Бор только затем, чтобы жениться. Потом уехал в Москву - работал дворником, рассыльным, кондуктором на железной дороге. Однажды, получая новую форму, дед на изнанке фуражки написал химическим карандашом: « Не тронь дурашка, не твоя фуражка». Видимо, он и впрямь был лихим человеком: правдами и неправдами сумел в свое время добиться, чтобы мама бесплатно кончила гимназию. Отец же получил высшее образование - один в семье и, конечно, при Советской власти. Привольное было детство у Агашиной, хоть и в городе она родилась. Каждое лето она ездила в Бор. И как же все это ей помнится.

Воблой и рогожей пахли пристани, на Байбаках покупали нам землянику; от нее белое молоко в тарелке становилось то голубым, то розовым. Пароходик шлепал колесами; У берегов, по колено в воде, стояли коровы-белые морды, черные очки. А там - Красный Профинтерн, четыре версты до Бора. Отцовский дом, огород, черная баня, за огородом луг- речка Ёшка, полтора метра шириной. Потом они перебрались на Среднюю Волгу, в теперешнюю Пензенскую область. И опять рядом красота: поляны незабудок, дубовые леса и осинники, полные грибов, заросли папоротников, а в них, под каждым кружевным листом, земляника - не ягодка - две, а сразу пригоршню наберешь. Затем жили мы далеко в Сибири, а тайге, в центре Эвенкийского национального округа, на фактории Стрелка Чуни.

Отец кочевал зимой и летом с охотниками и оленеводами. Мама преподавала в школе, которую только - только открыли. Над входом в школу - там, где теперь обычное «Добро пожаловать!»,- висел плакат: « Рыба, пушнина, финансы, ликбез - вот четыре боевых задачи второго квартала». Запомнились наши дороги - зимой на оленях через всю тайгу, от Стрелки до Туры. Ехали недели. Везли мешки мороженых пельменей. Ночевали в палатке. Но как-то так шла судьба и складывался характер, что не это, не вся эта разная, счастливая, щедрая красота и даже не экзотика толкнули к первым стихам. Первые, серьезные по чувству стихи написала она, когда отец вернулся с Финской войны. Стихи были об этом. Их напечатали в областной пионерской газете и даже какую-то грамоту ей за них прислали. Это произошло уже в городе Тейкове Ивановской области. А потом грянула Отечественная война. Сначала мы проводили на фронт отца и учителей. Потом ребят - старшеклассников. А потом Маргарита Агашина кончила курсы сандружинниц и работала в госпитале. Училась она в девятом классе в третью, вечернюю смену. В Тейкове и окрестных лесах и селах стояли тогда, как и везде, воинские части. В каждом тейковском доме жили летчики и десантники. Они приходили к девушкам на школьные вечера, а девчата - к ним в землянки, в пригородный лес со своими самодеятельными концертами. И там Агашина читала им свои стихи:

Когда штурвал сожмет рука пилота,

Окутав поле дымкой голубой,

Как унесут стальные самолеты

В далекий путь, в суровый трудный бой.

О поэтических достоинствах стихов лучше не вспоминать. Но Агашиной в последующей жизни довелось выступать со своими стихами, пожалуй, больше ,чем надо. И ни одна аудитория не принимала ее так горячо. После окончания школы Маргарита поступила в Московский институт цветных металлов и золота. Но, не окончив второго курса, пошла в Литературный институт имени Горького. И ее туда приняли. То, что это было счастьем, она тогда не успела почувствовать: в первые же дни, когда все ее однокурсники перечитали друг другу свои стихи, то она поняла, что ей в этом созвездии суждено, в лучшем случае, предпоследнее место. Она помнит одного из ребят, который печально ее утешил:

- Да ты не огорчайся. Отсюда не выгонят. Переведут в педагогический. Может быть, только эти слова удержали меня тогда в институте. А хотелось все бросить и уйти. Разобраться и остаться самой собой было не так легко. Конечно, она страдала, перестала читать стихи и, что гораздо хуже,- перестала писать. Это было опасно: в институте существовал термин «творческая несостоятельность». Ей приходилось очень трудно в Литинституте. Этот трудный период был, в основном, в творческой учебе. Сначала она попала в семинар В. Звягинцевой. Был такой «девичий» семинар, который как-то тихо, сам по себе распался. Ее вызвали на творческую кафедру и предложили - на выбор - два семинара: М. Светлова и В. Луговского. Светлова она, конечно знала - «Гренаду», «Рабфаковку» , «Двадцать лет спустя». Ей было так страшно. Боже мой, она - к Светлову? Как можно! И она не сказала ничего, а просто вздохнула:

- Уж лучше к Луговскому!

Словно это было меньше, проще, чем Светлов. Но она тогда просто не знала ни стихов, на имени Луговского. Владимир Александрович Луговской - это было то, что нужно ее характеру, ее вечной застенчивости. На его шумных семинарах, где доброжелательные, но безжалостные собратья по перу громили друг друга, не выбирая выражений, особенно доставалось авторам «тихих» стихов. А тише Агашиной на семинарах была только Танечка Сырыщева. Владимир Александрович сам читал наши тихие стихи, громко читал. Много раз потом, после института, Маргарита Агашина встречала его в Центральном доме литераторов, в издательствах. Каждый раз замирала, как на семинарах. И так ни разу и не сказала, как она тогда была ему благодарна. Первое доброе слово от институтских ребят - такое долгожданное и строгое - она услышала осенью 1947 года на традиционном вечере одного стихотворения. Агашина читала тогда «Хлеб 1947-го». Дипломная работа Маргариты Агашиной - поэма «Мое слово» - получила отличную оценку. Она была напечатана в журнале «Октябрь» в 1951 году. В том же году ее перевели в Болгарии, а потом в Корее. За эту поэму в 1952 году Агашину приняли в Союз писателей. И долгое время она получала добрые письма читателей об этой своей первой, по сути, работе и удаче. Маргарита Константиновна была делегатом 11 Всесоюзного совещания молодых писателей. И это тоже стало школой мастерства и, наверное, уверенности. В 1951 году, после окончания института, Маргарита Агашина приехала в Волгоград. Здесь она прожила до конца своей жизни. Основную часть своего творчества посвятила своему городу. Первая ее книга- сборник стихов «Мое слово»- вышла в 1953 году, «Сорок трав»(1959г), «Стихи о моем солдате»(1963г), «Девичник»(1972г), «Платок»(1975г) и многие другие - в разные годы, в издательствах Москвы и Волгограда. В новую книгу она включила свои избранные стихи из почты двадцати сборников, написанных за сорок лет работы в поэзии.

Какой он был? Он был веселый.

В последний год перед войной

Он только-только кончил школу

И только встретился со мной.

Он был веселый, темно-русый,

Над чубом - красная звезда.

Он в бой пошел под Старой Руссой

И не вернется никогда.

Но все равно по переулкам

И возле дома моего

Идут солдаты шагом гулким,

И все похожи на него.

Идут, поют, равняя плечи.

Ушанки сдвинуты на бровь.

И первый снег летит навстречу-

И чья-то первая любовь!!!

Когда, чеканный шаг равняя, идут солдаты на парад –Я замираю, вспоминая, Что был на свете мой солдат. Война. И враг под Сталинградом И нету писем от отца. А я- стою себе солдатом У заснеженного крыльца. Ни о любви, ни о разлуке Не говорю я ничего. И только молча грею руки В трехпалых варежках его. Потом- прощаюсь целый вечер И возвращаюсь к дому вновь. И первый снег летит навстречу, Совсем как первая любовь!

Глава III

«Воспоминания современников о Маргарите Агашиной»

III главу своего исследования я хочу посвятить воспоминаниям современников, которые знали, любили, и до сих пор трепетно относятся к творчеству замечательной поэтессы М. К. Агашиной. « Болью и любовью» волгоградской земли назвал М. Агашину Василий Макеев. Он вспоминает:

Однажды Маргарита Агашина написала редкие для себя белые стихи, как всегда грустные:

У меня одной в новогодье

Все не так, как у всех на свете.

У меня- сосна вместо ёлки, у меня - туман вместо снега, у меня- вместо полной рюмки неполученное письмо.

И казалось, что эти очень личные, интимные и одинокие стихи близки и до слез понятны чуть ли не всем женщинам на свете. Даже счастливым в любви и семье! Ибо женская душа чаще всего откликнется на чужую печаль и горе.

Да не заподозрят меня поклонники незабвенной Маргариты Константиновны в хамоватости, но в последние десятилетия русской поэзии исконно русской бабой была именно она или, как мы привыкли высокопарно выражаться, ее лирическая героиня. Какие -то издревле крестьянские черты хранила она в душе и облике. Ни в одном практически стихотворении не заметим мы столь присущее различным поэтессам отстраненное женское кокетство и постоянную лукавую готовность к борьбе с героем. Зато Агашина уж если плакала - так навзрыд, если прощала - так безоглядно и до конца, а напрочь выгнать из сердца никогда не могла, подобно любой же нормальной русской бабе.

И другие агашинские женщины- все эти Тони, Вари, мать Юрки, текстильщицы, заводчанки, вдовы - по- своему несчастны и неприхотливы. Они пьют друг с дружкой, покорно встречают изменщиков -мужей, редко хвастают обновами, но при этом остаются со своей обыденностью и простотой истинными женщинами. Недаром замечательные агашинские стихи- песни можно хорошо исполнять только глубоким грудным голосом, как у Зыкиной.

И конечно же скорбными бабьими чертами наделена у Агашиной вся природа, будь то осенняя роща Притамбовья, Волга или чайки над ней:

Зачем кольцуют белых чаек?

Зачем их мучают, когда, не приручая- изучая, им дарят кольца навсегда?

И вместе с тех неизменной оставалась в агашинских книжках женская тема – такая прекрасная и трудная во всех перипетиях и загогулинах судьбы, души, дороги. Агашина не умела иначе, коль эта судьба, душа, дорога на ее глазах становились все темней и опасней.

Так будем же всей нашей памятью благодарны Маргарите Константиновне за ее редкую способность находить в себе нечто родное и близкое всем на свете!

Когда в августе 1999 года Маргариты Константиновны Агашиной не стало, заплакал не я один. Думается мне, плакал весь Волгоград. И как иначе? Она была совестью нашей писательской организации, верной подругой всем счастливым и несчастным женщинам Волгограда, высокой, плакучей волгоградской песней, понятной всем людям с чистой душой.

Памяти Маргариты Агашиной у меня написались тогда какие - то захлебывающиеся, не очень внятные стихи. Сердцу было не до поэтических вывертов.

Мы осиротели в одночасье.

Вянет август, меркнет белый свет.

Женщины, оплакавшей ненастье

Бабьей доли, с нами больше нет!

Бог не выдаст, ближний не осудит,

А душа прознает наперед,

Что ее песни напоет.

И над молодой ее могилой

Я услышу в чуткой вышине,

Как о том, что было и не сплыло,

Все еще она наплачет мне.

Знаю, чувствую, что за всю агашинскую любовь ко мне обязан я написать точнее и вдумчивее, полновеснее, что ли. Я напишу, Маргарита Константиновна! Хоть и трудно это - добавить самую малую черточку к Вашему светлому, горькому, хорошо известному портрету.

А Александр Ананко посвятил Маргарите Константиновне такие стихи:

Вот вы и мраморною стали, Он по плечу меня похлопал:

Одетой в каменный покой. Все будет гуд, я прочитал.

В годах былых, в далекой дали, При этом сам глядел, как сокол,

Я знал вас вовсе не такой. Орел же старчески дремал.

Отнюдь, не обойден вниманьем- Дыши ровней, как говорится.

В те баснословные года, Что слава? Тлен и Рита,

Случалось, крестною маманей Она там с мамой занята.

Я звал вас в шутку иногда. Мне было отчего-то зябко,

На улицах ветра кипели, Все ощущения новы.

И дорог на небе Водолей. Вот появилась и хозяйка,

Крещенье в ледяной купели Она была со мной на «вы».

Свершилось где-то в феврале. Что вы одарены- бесспорно,

С привычной живостью в натуре, Но быть поэтом- как сказать.

С орлом облезлым на плече, Что это все годится в сборник,

Открыл мне двери Виктор Урин, Мне попытайтесь доказать.

Не огорчив меня ничем.

У М. Агашиной была близкая подруга Татьяна Батурина. Она вспоминает:

Однажды в техникуме произошло поистине эпохальное для меня событие: на встречу со студентами пришла Маргарита Константиновна Агашина. Когда поэтический вечер закончился, Валентина Иосифовна буквально за руку подтащила меня к знаменитой поэтессе. Маргарита Константиновна пригласила меня к себе на Аллею Героев, и я бывала у нее, и однажды даже оставила несуразную свою тетрадь, а потом получила - в рукописи!- первую в своей жизни рецензию, но, конечно, она потерялась среди старых писем, тетрадей, папок с рукописями и черновиками. Зато трепетно храню книгу Агашиной « Растет в Волгограде березка» с автографом: Тане Батуриной - чтоб не повторяла агашинские медленности. С давней памятью - Агашина». Главное в этом-. « с давней памятью. »

Это было на премьере агашинской книги в 1968 году. Маргарита Константиновна выступила перед молодыми поэтами, которые и сами еще толком не понимали, поэты ли они. Никого из них я не знала, поэтому и вспомнить сейчас не могу, зато выступление Агашиной о гражданственности русской литературы произвело огромное впечатление, тем более, что слова-то звучали простые - такой была и поэзия Маргариты Агашиной: простой, ясной, близкой. Помнится, в завершении поэтесса спросила:

-Вы хоть знаете, зачем пишете?

Кто-то что-то говорил, а я была изумлена до глубины души взыскательностью вопроса.

-Слава Богу, дошло - таки.

Именно в тот вечер она и подарила мне свою « Березку».

Спустя много лет Маргарита Константиновна принесла на мой юбилей книгу своих песен и большой букет полевых цветов - радужный, прозрачный! При этом сказала:Такой и должна быть судьба поэта - естественной, природной, долгой - долгой на своей земле.

Самая последняя встреча с Агашиной состоялась на ее новой квартире на Тулака: я записывала интервью с поэтессой для телепрограммы «Свеча», Маргарита Агашина, как всегда, старалась быть немногословной и вдруг призналась: « У меня много песен, больше всего написанных с Пономаренко, но я всегда мечтала поработать с Пахмутовой. Когда-то она сама этого очень хотела, но, наверное, забыла обо мне, о нашей встрече в Останкино. » Я была ошеломлена: « Да как вас можно забыть? Просто - обстоятельства. А вы ей напишите, Маргарита Константиновна, напишите сами!» Она спросила: « Вы думаете, девочка? (она всех нас, волгоградских поэтесс, называла девочками). Наверное, напишу. » Но - не написала, а вскоре ее не стало. Светлая ей память! Такая же светлая, как воспетая ею березка.

Глава IV. Заключение.

В заключении я хочу сказать следующее: М. К. Агашина прожила свою жизнь достойно и честно, оставив своим читателям чистый родник русской поэзии, который питает сегодня душу каждого, кто хоть один раз прикоснулся к нему. И я испила несколько глотков из этого родника, узнала, какой же была его хранительница, российская поэтесса, почетный гражданин города - героя Волгограда. Она была поистине народным поэтом! И закончить свою работу я хочу стихами из «Небесного ковчега»:

Все слезы на земле! Не превратив в огонь

И лишь они восходят Спасительную сушу.

Туда, где сны во мгле Плыви, ковчег, плыви

Святой ковчег находят Но странников земли

Сама не выдаст душу, Не торопи в дорогу.

Дождись, пока ладонь

Сама не выдаст душу,

Не превратит в огонь

Спасительную сушу!

Им, обитателям надмирного «ковчега», ничего не нужно от нас, кроме памяти. Они нам гораздо нужнее сегодня, потому что дают надежду на преемственность добра и любви на земле. Рано или поздно все мы окажемся там и будем плыть, плыть бесконечно, уверенные, что нас помнят, что и о нас расскажут кому- нибудь живые, веселые или грустные истории. Плыви, ковчег, плыви!!!

Комментарии


Войти или Зарегистрироваться (чтобы оставлять отзывы)