Культура  ->  Литература  | Автор: | Добавлено: 2015-03-23

К вопросу о метафоричности сборника О. Мандельштама «Камень»

Осип Эмильевич Мандельштам вошел в русскую литературу, как один из наиболее выдающихся писателей рубежа ХIX-ХХ веков. Яркая индивидуальность, разноплановость, глубина и лексическое богатство его произведений позволяют сравнивать Мандельштама с величайшими поэтами не только нашей страны, но и всего мира. В различных критических статьях, адресованных Мандельштаму, неоднократно проводились параллели между его творчеством, и созданиями таких поэтов и писателей, как Гёте, Достоевский, Данте и даже Петрарка.

Разумеется, на особенности творчества Мандельштама повлияла эпоха, в которую жил поэт. Эпохой Мандельштама стал конец XIX - начало XX века. А потому в его стихотворениях мы можем проследить столкновение, смешение стилей и поколений. В поэзии Мандельштама сталкиваются два противоречащих друг другу течения: символизм, подразумевающий глубокую зашифрованность образов, и акмеизм, требующий предельной ясности изображения, чёткой отчерченности граней. Мандельштам удивительным образом сумел сочетать эти две противоположности, тем самым создав свой неповторимый стиль.

Осип Мандельштам, как и многие его современники, бесспорно относится к декадентам. Его стихотворения полны жизни, реальности, но в то же время в них постоянно проскальзывает тема прошлого, иногда даже мифологического. Основы многих стихотворений часто переплетены с темой смерти, увядания, красоты мгновения ухода от будничной суеты. Но эти обращения к смерти воспринимаются энципиентом легко, как неотъемлемая часть течения жизни. Должное восприятие поэзии Мандельштама требует глубоких исторических и культурных знаний. Стихотворения имеют сложную структуру, изобилуют символами, сравнениями, эпитетами и особенно метафорами.

Из всех известных сборников Осипа Мандельштама «Камень» является наиболее интересным с точки зрения мировосприятия поэта, его жизненных ценностей и целей; к тому же именно «Камень» чаще всего ставится на первый план как объект анализа особенностей стилистики и лексики художественных поэтических текстов Мандельштама. Сборник полон размышлений автора (либо его лирического героя) о вечном, и временном, потустороннем и приземлённом, жизни и смерти, надёжности или непостоянстве всего сущего.

Название сборника во многом характеризует его содержание, ведь камень играет роль ключевого слова. Обратившись к словарю Ожегова, мы можем дать следующее определение камню: «твёрдая горная порода, либо её кусок, обломок». В повседневной жизни рамки использования слова значительно расширяются: камень употребляется в прямом, переносном значении, в стилистических оборотах, фразеологических конструкциях, устойчивых сочетаниях. Например, «на сердце камень» (о тяжёлом душевном состоянии), «камень с души свалился» (душевное облегчение), «бросить камень» (обвинить, осудить), «камня на камне не оставить» (разрушить до основания), «краеугольный камень» и т. д. В этом слове действительно заключена повышенная образность. Множество метафор в сборнике связано с камнем. Я считаю, что поэтические тексты делятся, тематически на два ряда образов, противопоставленных друг другу.

С одной стороны мы наблюдаем образ камня во всех его метаморфозах, вариациях изображения, свойствах и особенностях. Тяжесть, надежность, долговечность и далее мудрость камня описывается поэтом, с помощью удивительного разнообразия тропов и стилевых фигур: «. из тяжести недоброй и я когда-нибудь прекрасное создам», «рабы, чтобы молчать, и камни, чтобы строить» и тому подобное. Но с другой стороны читатель постоянно сталкивается с противоположной стихией, с более хрупкими созданиями природы, например: «и ныне я не камень, а дерево пою», «древо чудное растёт» и так далее. Есть и совершенно фантастические сравнения: «кружевом, камень, будь и паутиной стань». Такие удивительные сочетания подчёркивают красоту окружающего мира во всех его проявлениях глазами автора.

Художественный космос Мандельштама в своей многоярусности подобен зданию. Неслучайно множество стихотворений посвящено архитектуре. И в них именно камень создает крепкую основу величественных памятников истории. К тематике архитектуры можно отнести такие стихотворения, как триптих «Адмиралтейство», «Айя-София», и «Notre Dame», а также «Петербургские строфы», «На площадь выбежав, свободен. » и другие. Камень у Мандельштама принадлежит вечности, человек с его помощью сознательно и вдохновенно творит свой мир - и это мир культуры, мир вечного дома человечества.

Смысл многих стихотворений сборника затуманен. Исследователи творчества поэта А. Нильссон и Ю. Левин объясняют данный факт оригинальностью и индивидуальностью творческой манеры письма, усложнённой необыкновенным количеством метафорических образов. В качестве иллюстрации данной мысли обратимся к стихотворению Осипа Мандельштама 1912 года «Notre Dame»:

Где римский судия судил чужой народ,

Стоит базилика, и - радостный и первый –

Как некогда Адам, распластывая нервы,

Играет мышцами крестовый лёгкий свод.

Но выдаёт себя снаружи тайный план:

Здесь позаботилась подпружных арок сила,

Чтоб масса грузная стены не сокрушила, -

И свода дерзкого бездействует таран.

Стихийный лабиринт, непостижимый лес,

Души готической рассудочная пропасть,

Египетская мощь и христианства робость,

С тростинкой рядом дуб - и всюду царь – отвес.

Но - чем внимательней, твердыня Notre Dame,

Я изучал твои чудовищные рёбра –

Тем чаще думал я: из тяжести недоброй

И я, когда-нибудь, прекрасное создам.

В нём поэт образно, метафорично описывает великий парижский собор. Однозначно интерпретировать текст невозможно из-за большой семантической загруженности компонентов и уникальных ассоциативных связей слов. В стихотворении явно просматривается оппозиция «духовное» - «земное», где «духовное» передаёт основное назначение собора - быть «храмом души человеческой», а «земное» - всё, что связано непосредственно с самим строением, архитектура. Здесь собор - антропоморфный, живой образ. Олицетворению храма способствуют следующие метафоры: «распластывая нервы» - глагольная метафора, «играет мышцами крестовый лёгкий свод» - развёрнутая метафора, «души готической рассудочная пропасть» - развёрнутый переходный тип метафоры, «чудовищные рёбра» - гиперболическая метафора.

Если подробнее рассмотреть словосочетание «души готической рассудочная пропасть», то становится очевидным осложнение метафоры с помощью метафорических эпитетов.

«Пропасть души» - это бездна, глубина, нечто непостижимое, но не просто «пропасть души», а «рассудочная», так как собор - творение человека, построенное его руками, просчитанное в его разуме. Метафора «готическая душа» состоит из двух понятий, взаимоисключающих друг друга. Готический - это архитектурный стиль, а душа - нечто бестелесное, непостижимое. Таких контрастных, иногда даже абсурдных метафорических сочетаний в стихотворении несколько: «стихийный лабиринт», «непостижимый лес». Словосочетания «египетская мощь» и «христианства робость» представляют собой глубокие и ёмкие обобщения, заставляющие читателя вернуться в далёкие времена и оживить в памяти свои историко-кулътурологические познания. Как пишет Васильева А. А. в своём исследовании, посвященном сборнику «Камень», переходная метафора «египетская мощь» не подлежит однозначному толкованию. Возможно, здесь дан намёк на египетские пирамиды, а может, на всю историю великой египетской цивилизации. «Христианства робость» («вечная покорность») - основа философии христианства, его квинтэссенция. Мощь же антонимична этому понятию. Таким образом, у Мандельштама не только отдельные слова, но иногда и целые выражения могут взаимоисключать друг друга.

Встречаются и ещё более интересные случаи. В стихотворении 1910 года «Медлительнее снежный улей» уже в названии таится метафора-загадка. Улей сравнивается со снегом, слово «снег» перерастает в метафорический эпитет «снежный»:

Медлительнее снежный улей,

Прозрачнее окна хрусталь,

И бирюзовая вуаль

Небрежно брошена на стуле.

В этом первом катрене метафорическому словосочетанию «снежный улей» противопоставлено метафорическое сравнение-характеристика «бирюзовая вуаль». Из двух метафор стихотворения Мандельштама выстраивается развёрнутая цепочка.

Особую роль в творчестве Осипа Эмильевича Мандельштама играет тема природы. Актуальность и значимость природной тематики заключается в широких возможностях поэта употребить наиболее яркие и живые метафоры. В сборнике множество подобных стихов, например "Смутно-дышащими листьями" 1910 года. Здесь автор рисует картину мира, наполненного жизнью и смертью.

Метафорический набор стихотворения многообразен: листья – «смутно-дышащие» (атрибутивная метафора), «чёрный ветер шелестит» (глагольная метафора) и другие. Дыхание и трепетания ласточки предстают как признаки одухотворённой природы, антропоморфной, чувствующей и ощущающей. Атрибутивная метафора «смутно дышащими листьями» несёт в отношении субстантива (листья) характеризующую роль, имеет дополнительную смысловую нагрузку и неясно выраженный признак глагольности. Образ ласточки ассоциативно связан у Мандельштама с семантикой круга - символом совершенного единства, знаком, гармонии, красоты жизни, но вместе с тем и символикой смерти:

Тихо спорят в сердце ласковом

Умирающем моём

Наступающие сумерки

С догорающим лучом.

Остаток жизни лирического героя представлен в стихотворении выразительными метафорами с субстантивом; наступающие сумерки спорят с догорающим лучом. Сумерки - это пограничное состояние между днём и ночью, но ближе к ночи (меркнет день). Близка ночь жизни - смерть. «Догорающий луч» ассоциируется с догорающей жизнью; вновь близок конец, т. е. смерть. «Сердце ласковое умирающее» - атрибутивная метафора, имеющая дополнительный эмоциональный оттенок нежности, тоски и сожаления о кратковременности бытия. Вышеназванная метафора даёт характеристику внутреннего мира человека, причём в данном случае совершенно неважно, чьё это сердце: мужчины или женщины.

Слабо, но однако намечены ассоциативные связи между трепещущей ласточкой и сердцем, в котором тихо спорят наступающие сумерки с догорающим лучом. Раз ведётся тихий спор, значит сердце неспокойно, оно волнуется, трепещет («Сердце трепещет восторженно Вольною радостью птиц», К. Бальмонт. ) Сама собой напрашивается метафора «сердце как птица» - это зооморфная характеристика внутреннего мира человека. Отсюда мы видим, что роль метафор, зашифрованных или явных, здесь в том, что именно с помощью этих средств художественной речи автор проводит параллель между внешними проявлениями природы и индивидуальным внутренним миром человека. Последний катрен также говорит о том, что и в природе жизнь замирает, как перед смертью, перед увяданием.

И над лесом вечереющим

Встала медная луна.

Отчего так мало музыки

И такая тишина?

Вновь возвращается мысль автора к образу сумерек («лес вечереющий»), луна - медная, неживая, холодная (метафорический эпитет). Томление автора отсутствием музыки и окутывающей всё тишиной выражается в отчаянном вопросе, завершающем стихотворение и оставляющем читателя в той тягостной атмосфере предчувствия.

У писателя душевные состояния часто связаны с природными явлениями. Как пример возьмём стихотворение «В огромном омуте»:

В огромном омуте прозрачно и темно

И томное окно белеет;

А сердце, отчего так медленно оно

И так упорно тяжелеет?

То всею тяжестью оно идёт ко дну,

Соскучившись по милом иле,

То, как соломинка, минуя глубину,

Наверх всплывает без усилий.

С притворной неясностью у изголовья стой

И сам себя всю жизнь баюкай,

Как небылицею, своей томись тоской

И ласков будь с надменной скукой.

Символика прозрачности и темноты омута раскрывает нам душевную тяжесть, эмоциональное «окаменение». В этой атмосфере ярким пятном выделяется «томно белеющее окно», символизирующее выход в мир света, освобождение от оков печали. Но сердце «медленно, упорно тяжелеет», как будто «на сердце камень». И снова через образы-символы просматривается зашифрованная символика камня. Тут же появляется символический метафорический противовес - соломинка, тянущаяся вверх, к свету, к жизни, к воскрешению души. Тяжесть и томление передаются с помощью метафор-сравнений. Душевное состояние благодаря разнообразию лексических средств речи рассматривается с разных позиций. Скука и тоска губительны, отсутствие чувств и эмоций равнозначно остановке течения жизни, окаменению, отмиранию души.

Вновь обращаясь к тематике камня, рассмотрим очень важную ассоциативную линию этого образа. Камень - нечто прочное, вечное, несущее отпечаток веков. Лишь камень, недвижимый, бессмертный, мог стать свидетелем великих исторических событий, разрушения или созидания. Глядя в гладкую недвижимую твердь, человек возвращается в своих мыслях на тысячи лет назад. Так, вероятно, и Осип Мандельштам в своём, истинно гениальном, творческом воображении часто уносился туда, в Грецию, древний Рим, и даже к самым истокам появления человека. Камень становился источником вдохновения для Осипа Эмильевича, и он вновь и вновь воспевал историю вплоть до библейских сюжетов. Возьмём, для примера исторической тематики стихотворение «Бессонница. Гомер. Тугие паруса» ( 1915г. ):

Бессонница. Гомер. Тугие паруса.

Я список кораблей прочту до середины.

Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный,

Что над Элладою когда-то поднялся.

Стихотворение звучит мерно, торжественно. Написано оно высоким слогом: Эллада, «чужие рубежи», «мужи», «витийствуя» и т. д.

Первая строка состоит из трёх номинативных предложений, причём, второе и третье - Гомер. Тугие паруса. - метонимия ( частный случай метафоры ). Уже метонимия «Гомер» заставляет читателя вспомнить древнюю Грецию - Элладу, 2500-1100 г. до н. э. , это очень далёкая эпоха, классическая греческая культура. Далее корабли «архейских мужей» уподобляются «длинному выводку», «поезду журавлиному» - образ конкретный, зримый, представленный метафорой-перифразом. Пространственный образ велик: небо, в котором летит журавлиный клин, и море, по которому плывут корабли. Начинается Троянская война. Но что удивительно, мотив моря связан ассоциативно лишь с образами тугих парусов и списка кораблей. Следующий мотив выражен в «поезде журавлином», парящем утке в небе и поднявшимся когда-то над Элладой. Поезд - цепочка вагонов, так и журавли летят друг за другом цепочкой. И у Мандельштама рождается эта удивительная метафора-перифраз.

И море и Гомер - всё движется любовью.

Кого же слушать мне? И вот Гомер молчит,

И море чёрное, витийствуя, шумит

И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

«И море и Гомер» - метонимия, символизирующая собою весь мир, движущийся любовью; недаром после двух однородных подлежащих стоит обобщающее слово всё. В шуме чёрного моря автор слышит нечто пророческое, потому глаголу движения сопутствует деепричастие «витийствуя», придающее дополнительный признак основному глаголу. Море выступает как живое существо, оно может ораторствовать - явный признак метафоры-олицетворения. Можно усмотреть в море временной образ - символ вечности, истории народов, населяющих нашу планету. Море не просто «витийствуя, шумит» ,но «с тяжким грохотом подходит к изголовью» (глагольная метафора). Здесь подчёркнуто единство духовной культуры человечества, что, быть может, и являлось жизненной целью, идеалом для поэта. Греческая и в целом историческая тематика охарактеризовала Мандельштама, как человека многогранного, глобально мыслящего. Безусловная, подразумевающаяся в исторической поэзии яркая метафоричность шаг за шагом прокладывала незримый, но ощущаемый воображением мостик через века и тысячелетия до сердец и умов читателей - в этом поэт выполнил свою задачу.

В заключение хотелось бы рассмотреть и проанализировать моё любимое стихотворение Осипа Эмильевича Мандельштама под названием «Silentium» или «Тишина», «Молчание»:

Она ещё не родилась,

Она и музыка и слово,

И потому всего живого

Ненарушаемая связь.

Спокойно дышат моря груди,

Но, как безумный, светел день,

И пены бледная сирень

В черно-лазуревом сосуде.

Да обретут мои уста

Первоначальную немоту –

Как кристаллическую ноту,

Что от рождения чиста!

Останься пеной, Афродита,

И слово, в музыку вернись,

И сердце сердца устыдись,

С первоосновой жизни слито!

«Она» - это образ тишины. Употребление местоимения вместо объекта описания придаёт особую таинственность, атмосферу священного молчания. Олицетворение тишины может считаться здесь метонимией. «Ненарушаемая связь всего живого», о которой идёт речь в большинстве стихов, вошедших в сборник, принимает здесь значение чего-то всеобъемлющего, великого. «Спокойно дышат моря груди» - уникальнейшая метафора , являющаяся как олицетворением, так и синекдохой. Безумный свет дня также является метафорой, наделяющей свет человеческими свойствами. «Пены бледная сирень» -признак нежности, хрупкости и непостоянства живого, как цветков сирени. Но тут же упоминается «чёрно-лазуревый сосуд», обозначающий морское каменное дно, огромное, величественное, тёмное, порой страшное, несущее смерть. Лазурь же привносит оттенок мечты, фантазии, жизни.

Первоначальная немота уст перекликается с кристаллической нотой, являющуюся таким же символом частички великой силы музыки, как и слово.

Упоминание богини Афродиты вносит мифологический оттенок, символизирует красоту.

«Сердце сердца устыдись» - метонимия с оттенком олицетворения. Действительно, глубина и индивидуальность образов в стихотворении уникальна. Четверостишье заканчивается строкой «с первоосновой жизни слито!» - символ возвращения к началу жизненного пути, начало в конце - и снова абсурдное сочетание несочетаемого.

Быть может, именно в этом, заключён особый дар Мандельштама - смешивать совершенно разные стили, определения и словосочетания, образуя при этом удивительное переплетение и многообразие метафор, синекдох, метонимий, сотен видов средств художественного оформления. История великих цивилизаций, мифология, символистическая зашифрованность образов, точность и многогранность реальности, проповедуемая акмеизмом, лермонтовская красота и нежность слога, непредсказуемость Брюсова и Блока - всё это находит место в лучших творениях великого поэта Осипа Эмильевича Мандельштама.

Комментарии


Войти или Зарегистрироваться (чтобы оставлять отзывы)