Культура  ->  Литература  | Автор: | Добавлено: 2015-03-23

Трагедия любви в произведении А. Н. Куприна «Гранатовый браслет»

Александр Иванович Куприн – замечательный писатель конца XIX – начала XX века. Его имя стоит в одном ряду с именами таких крупнейших мастеров слова, как Чехов, Горький, Андреев, Лев Николаевич Толстой, Бунин. Но если в творчестве этих писателей существует центральная идея, то в произведениях Куприна главное – люди, их чувства и мироощущения. Александр Иванович преклоняется перед человеком, перед силой его духа, перед чистотой его души. Куприн пишет о людях, в которых есть человеческое начало. Автор – индивидуалист, стремится обособить личность одного человека от личности другого. Куприн видит в каждом то особенное, что отличает его от других людей. «Он по настроению романтик, любит мечтать о том, что происходит раз в сто лет, но по приемам он реалист, одаренный необычайно зорким взглядом, редкой способностью подмечать мелочи», - писал Львов-Рогачевский. Наблюдая за жизнью вокруг него, Куприн как коллекционер, собирает необычные случаи жизни. Автору интереснее разобраться в личности, в его произведениях больше личного, чем всечеловеческого, как, например, у Горького.

Крайне полна, богата, разнообразна была жизнь Александра Ивановича. Все, что он видел и пережил в своей жизни, рано или поздно отразилось в его произведениях.

Биография писателя

Александр Иванович Куприн родился 26 августа (7 сентября) 1870 года в г. Наровчате Пензенской губернии в семье коллежского регистратора Ивана Ивановича Куприна и его жены Любови Алексеевны, урожденной княжны Кулунчаковой. Во второй половине XVII века прадед Александра Ивановича князь Кулунчаков был пожалован поместьем в Наровчатом уезде Пензенской губернии, но вскоре обеднел. Согласно семейным преданиям разорение предков произошло в результате их буйных нравов, расточительного образа жизни и алкоголизма. Сам Куприн очень гордился своим татарским происхождением. О тюркских корнях также говорит и его внешность: у него было полное лицо и телосложение, суженные, ясные глаза. После смерти отца мать Любовь Алексеевна была вынуждена переехать в Москву. Гордой и вспыльчивой, ей пришлось унижаться перед чиновниками, чтобы устроить двух своих дочерей, сестер писателя, в казенные пансионы. Сама Любовь Алексеевна вместе с Сашей переехала во Вдовий дом. Три года Александр прожил в совсем неподходящей для ребенка обстановке, среди старушечьих интриг, сплетен, подхалимства к богатым и презрения к бедным. Впечатления, полученные здесь, отразились позже в рассказах «Река жизни» (1906), «Святая ложь» (1914). Летом 1876 года матери писателя удается устроить Сашу в Разумовский сиротский приют. Позже Ксения Куприна, дочь писателя, в своей книге «Куприн – мой отец» пишет: «Я думаю, что тогда и зародилось у Куприна бешеное самолюбие. Он никогда не мог потом забыть ее унизительных фраз, обращенных к высокопоставленным лицам». В 1917 году писатель написал рассказ «Храбрые беглецы» об этом периоде своей жизни. 80-е годы – годы обучения во 2-ом Московском кадетском корпусе. Впечатления этих лет отражены в повести «На переломе» («Кадеты») 1900г. Уже с тринадцатилетнего возраста Саша Куприн пишет стихи, чаще всего сидя в карцере за буйный нрав. В 1888 году из-за слезных просьб матери, которой казалось, что военная карьера обеспечит сына на всю жизнь, Саша поступил в Александровское военное училище. Там за «тяжелый проступок» - за первый напечатанный рассказ «Последний дебют» - Куприн был приговорен к карцеру на двое суток. В 1890 году он был произведен в подпоручики и 16 сентября прибыл к месту службы – в 46-й Днепровский пехотный полк. Куприн живет в небольших городках и знакомится с жизнью армейских гарнизонов, таможенников и контрабандистов, бытом местечек так называемой черты оседлости еврейского населения, с «суровым, бедным, скучным бытом черноземного захолустья», с «диким, ломаным языком, смесью языков русского, малорусского, польского и молдаванского». Эти годы дают писателю материал для его «военных рассказов» - «Дознание» (1894), «Куст сирени» (1894), «Ночная смена» (1899), для знаменитой повести «Поединок» (1904-1905), для рассказа «Свадьба» (1908). Чтобы вырваться из захолустных городков, Куприн стал готовиться к экзаменам в Академию генерального штаба. В 1893 году он отправился с этой целью в Петербург. Причина краха на экзаменах известна только со слов самого Куприна. В Киеве в ресторане-барже на Днепре он увидел подвыпившего пристава, оскорблявшего девушку-официантку, завязалась драка, и Куприн бросил его за борт. Пристав подал жалобу, которая попала к генерал-губернатору Драгомирову, и подпоручик Куприн не был допущен к последующим экзаменам. С того момента писатель живет в Киеве и интенсивно печатается в газетах «Киевлянин», «Жизнь и искусство». В 1896 году выходит его первая книга – книга очерков «Киевские типы». Весной в качестве корреспондента Куприн посещает металлургические заводы, угольные шахты, служит учетчиком на сталелитейном заводе в Донбассе и начинает работать над повестью «Молох». В начале 1898 года писатель живет в семье своей сестры Зинаиды Ивановны и зятя – лесничего Станислава Генриховича Ната в Касимовском уезде Рязанской губернии. С С. Г. Натом Куприн был дружен долгие годы, именно родственник-лесничий (а также лесовод-исследователь) открыл ему мир леса, охоты, рыбной ловли. «Как много прекрасных воспоминаний связано в моей памяти с ним! <> лесничества: Звенигородское, Куршинское, Зарайское. В них я провел самые благодатные месяцы в моей жизни. Там я впитал в себя самые мощные, самые плодотворные впечатления. Да там же я учился русскому языку и русскому пейзажу», - будет вспоминать Куприн. Живя в Касимовском езде, в семье Натов, писатель работает над повестью «Олеся».

В 1905 году вышел первый тираж «Поединка». Он разошелся в один месяц и принес автору всероссийскую славу. Вокруг повести кипела ожесточенная литературно-критическая полемика. В сентябре Куприн уезжает в Балаклаву. На студенческом вечере читает отрывки из повести «Поединок». 11-15 ноября происходило восстание на крейсере «Очаков». Куприн каждый день ездит из Балаклавы в Севастополь, чтобы быть свидетелем событий. 15 ноября становится очевидцем расстрела крейсера, помогает укрыть в окрестностях Балаклавы нескольких матросов, спасшихся с «Очакова». Воспоминания об этих событиях и этом городе легли в основу сюжета цикла очерков «Листригоны» (1907-1911) и «Гусеница» (1918).

В марте 1907 года Куприн расстается с первой женой, Марией Карловной Куприной. Его второй женой становится Елизавета Морицовна Гейнрих, дальняя родственница Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка. 21 апреля 1908 года у Александра Ивановича и Елизаветы Морицовны родилась дочь Ксения. В 1909 году выходит сборник «Земля» с текстом первой части романа «Яма». 13 сентября Куприн совершает полет на воздушном шаре, которым управляет давний друг писателя, знаменитый авиатор Сергей Исаевич Уточкин. 28 октября Куприн в водолазном скафандре опускается на морское дно, а в декабре пишет очерк «Водолазы» для цикла «Листригоны». В 1912 году Куприн с семьей уезжает за границу, посещает юг Франции, Италию, Испанию. В 1913 году на материале путешествия будет написан цикл очерков «Лазурные берега». В конце сентября 1914 года Куприн совершает поездку по прифронтовым городам Западного края (Двинск, Вильно, Ровно). Писатель сотрудничает с газетами и журналами: «Возрождение», «Иллюстрированная Россия», «Современные записки» (парижский журнал).

Только летом 1937 года Куприн со своей женой покидают Францию. В Москве писатель тепло встречен новым поколением читателей. Однако Куприн тяжело болен, и его состояние явно ухудшается. В середине декабря Куприны получают квартиру в Ленинграде и уезжают. С начале 1938 года писателя преследует обострение болезни пищевода. В конце июня на машине «скорой помощи» Куприна перевозят в ленинградскую больницу, где он переносит тяжелую онкологическую операцию. 25 августа Александр Иванович Куприн умирает. 27 августа писатель был похоронен на Литераторских мостках Волкова кладбища в Ленинграде.

Отличительные черты творчества Куприна

Война, любовь, болезнь, семейная жизнь, рождение детей, бремя славы – все это он пережил. Я считаю, переосмыслив все, что встречал на своем жизненном пути, Куприн понял, что главная ценность – человек, человеческие взаимоотношения, любовь и, наконец-таки, сама жизнь. Львов-Рогачевский в своей критической статье «Художник-жизнелюб» писал: «Куприн – художник, близок душою к радостному лозунгу: «Да здравствует жизнь!» Он чужд толстовству, он родной жизнелюбу Толстому. Он чужд вересаевской вдумчивости, горьковской революционности, толстовскому пристрастью к неразрешимым вопросам. Он затронул в своих рассказах новые темы». Как человек с большим жизненным опытом, мне кажется, Куприн познал, что счастье – сама жизнь, муки и радости ее переживаний. Также и герои его произведений проникнуты сознанием значения и красоты жизни, искренне поют ей гимн, но сами мучительно страдают от нее.

Через все свое творчество Куприн воспевает природу, «натуральную» красоту и естественность. Пейзажи занимают важное место в его произведениях, они помогают нам яснее представить себе обстановку. Недаром современники Куприна называли его «художником» - так четко, так интересно, но одновременно просто умел он описывать природу. В то же время автор подмечает столько мелочей, на которые и я не раз обращала свое внимание, будучи на природе. Также придирчиво он относится и к описанию домашней обстановки: каждое пятно на стене, каждая складка на скатерти для него страшно приманчивы. Без этих мелочей картина не была полной, более того, она не была бы натуральной, естественной. Александр Иванович избегал шаблонов, сложных описаний. В « Десяти заповедях для писателя-реалиста» Куприн писал: « Не пиши: « поцеловал», а изобрази самый поцелуй. Не пиши: «заплакал», а покажи те изменения в лице, в действиях, которые рисуют нам зрелище «плаканья». Всегда живописуй, а не веди полицейского протокола». В девятой «заповеди» говорится: «выноси в себе сюжет, сживись с ним. Тогда лишь приступай к способу изложения». Может быть, произведения Куприна настолько искренны и реалистичны, потому что он досконально знает то, о чем пишет. Порой даже, по словам современников, в своей работе он утрачивал свое я, начинал думать и жить жизнью своего героя, даже говорить его языком и его словечками.

У каждого писателя можно всегда подметить излюбленную тему, и есть такая тема и у Куприна – тема любви. Любовь в его произведениях мучительна, приносит страдания, конец таких рассказов трагичен (как в «Суламифи», «Гранатовом браслете») или печален (как в «Олесе»). Куприн возвышает чувство любви, описывает как нечто удивительное, непосягаемое. Автор подчеркивает, что настоящая любовь встречается, не так уж часто, что право на испытание этого чувства доступно только избранным. Таким человеком в « Гранатовом браслете» стал Желтков. Его неразделенная, невознагражденная, но большая и сильная любовь не находит отклика в душе Веры Шеиной. Да он и не надеется, что княгиня «снизойдет» до мелкого чиновника. Самое знание того, что ОНА читала его письма, приняла подарок, радует его. Чувство Желткова, несмотря на отсутствие ответной реакции со стороны Веры, не слабеет, а все крепнет. Он продолжает любить ее. Как мне кажется, о такой любви больше никто не писал. Даже если вспомнить «Олесю» Куприна, мы найдем там сильную симпатию, желание быть друг с другом двух молодых людей, трепетную страсть, но не настоящую любовь.

История создания «Гранатового браслета»

Впервые «Гранатовый браслет» был напечатан в альманахе «Земля» в 1911 году.

Куприн работал над рассказом в Одессе. «Гранатовый браслет» был начат в сентябре, окончен – в начале декабря 1910 года. Сюжет рассказа опирается на реальный эпизод семейной хроники Любимовых, добрых знакомых Куприна. Дмитрий Николаевич Любимов, член Государственного совета, а в 1906-1913 годах губернатор в Вильно, и его жена Людмила Ивановна стали прототипами князя и княгини Шеиных.

«. Пишу «Браслет», но плохо дается. Главная причина – мое невежество в музыке. Да и светский тон!» - сообщал Куприн 21 ноября 1910 года в письме Ф. Д. Батюшкову. Младшая современница Куприна, дочь одесского врача Л. Я Майзельса, вспоминала: «Летом 1910 года Куприн с женой и дочкой Ксенией жили на даче Шишкина на 16-той станции Большого Фонтана. Мы – в полутора километрах от них на даче Стоянова. Моя мать была пианисткой. Куприн попросил ее поиграть сонату Бетховена «Аппассионата». Он тогда работал над «Гранатовым браслетом». Творческое содружество привело к выбору другой сонаты. Позднее писатель прислал матери книгу с надписью: «За то, что Вы, Раиса Исааковна, растолковали мне шесть тактов Бетховена, благодарит вас искренне Куприн».

М Горький, прочитав «Гранатовый браслет», отозвался о нем в письме Е. К. Малиновской в марте 1911 года: «А какая превосходная вещь «Гранатовый браслет» Куприна. Чудесно! И я – рад, я – с праздником! Начинается хорошая литература!» Это признание особенно ценно, если вспомнить, что на рубеже 1910-х годов отношения Куприна и Горького значительно осложнились, творческая и духовная близость эпохи «Поединка» осталась в прошлом.

В марте 1909 года Куприн опубликовал первые главы романа «Яма». Эта публикация стала не столько литературной сенсацией, сколько литературным скандалом: жесткая, откровенная в подробностях, натуралистическая хроника быта «дома терпимости», не ставшая художественным открытием, - шокировала многих читателей. «Очень плохо, грубо, ненужно, грязно», отозвался о первых главах «Ямы» Л. Н. Толстой. В 1910-1911 годах, по выходе из печати прекрасных рассказов Куприна о любви («Леночка», «По-семейному», «Гранатовый браслет»), критики, как правило, противопоставляли эти рассказы роману «Яма». А. Г. Горнфельд в статье «Куприн-романтик» (1911) писал: «Он как будто решил напомнить, что есть не только Куприн «Ямы», но и другой идеалист, мечтатель, романтик. <> В памяти остаются не милый и чуткий князь Шеин не оригинальная Анна не прелестный, умный старый генерал, не героиня рассказа, чарующая княгиня Вера, а этот странный, сперва забавный, потом трагический «Пе Пе Же» забавный чудак, он уходит от нас в ореоле благородства, как некий Дон Кихот, как «рыцарь бедный»». Критик В. Львов-Рогачевский в журнале «Современный мир» (1911. №3), противопоставляя «Гранатовый браслет» потоку разнородной и «разноценностной» прозы конца 1900-х годов, тесно связанной с «проблемой пола», пишет: «Куприн говорит о любви, но не о той, постельной любви, которую свели к воробьиным ухаживаниям, к раздеванью и подглядыванью «Гранатовый браслет» А. Куприна – это подарок новому поколению, это призыв к большой любви». Другой рецензент-современник, противопоставляя рассказы Куприна прозе Леонида Андреева, писал: «прочитав Куприна, еще яснее начинаешь чувствовать «нестрашность» андреевского испуга перед ужасом жизни читатель приходит к выводу, что купринская «Леночка» и «Гранатовый браслет» - правда, а ужасная погибель Саши Погодина-Жегулева (героя романа Л. Н. Андреева «Сашка Жигулев», 1911), юного террориста неонароднической ориентации - эффектная выдумка и насилие над правдою». Несколько позже критик Е. К. Колтоновская в статье «Поэт жизни (К двадцатипятилетию литературной деятельности А. И. Куприна)» писала: «Беспредельный, крылатый романтизм, в большей степени свойственный нашей старой, черновой литературе, является отличительной чертой лучших произведений Куприна. <> Идеализм – основной нерв творчества Куприна». «Гранатовый браслет» - одно из лучших тому подтверждений.

Лидия Арсеньева, прозаик, литературный критик, мемуарист, вспоминала, что даже из-за «Гранатового браслета» чуть не произошла дуэль Куприна с Антонином Петровичем Ладинским, поэтом, прозаиком, автором многочисленных исторических романов. Однажды Куприн, А. Ладинский, Лидия Арсеньева и ее муж возвращались в такси из какого-то загородного ресторана около Парижа. Говорили о литературе. В разговоре Ладинский сказал, что считает «Поединок» лучшим рассказом Куприна.

- «Поединок»? – удивился Куприн. – А по-моему, «Гранатовый браслет».

Ладинский настаивал на своем мнении. Куприн горячо доказывал, что в «Гранатовом браслете» есть высокие «драгоценные чувства людей» (выражение Куприна). Слово за слово, и Ладинский сказал, что он не понимает «Гранатовый браслет», так как фабула «неправдоподобна».

- А что в жизни правдоподобно? – с гневом ответил Куприн. – Только еда да питье, да все, что примитивно. Все, что не имеет поэзии, не имеет Духа.

На эту фразу Ладинский обиделся, говоря, что в непонимании или в нелюбви к поэзии его упрекнуть нельзя. Спор разгорался и делался все более резким. Перебить этот спор ни Лидии Арсеньевой, ни ее мужу не удавалось

В пылу спора Ладинский не замечал того главного, что со стороны Арсеньевой и ее мужу было ясно видно: какое-то дорогое воспоминание, какое-то «драгоценное» чувство было связано у Куприна с «Гранатовым браслетом». Ладинский повторял:

- Я уже сказал, что не могу оспаривать вашего мнения, но я его не разделяю и остаюсь при своем мнении.

И вдруг только что сильно разгорячившийся Куприн очень тихо сказал, отчеканивая слова:

- «Гранатовый браслет» - быль. Вы можете не понимать, не верить, но я терпеть этого не буду и не могу. Пусть вы чином постарше меня – это не имеет значения, я вызываю вас на дуэль. Род оружия мне безразличен.

Лидия Арсеньева заметила: «К чести Ладинского я должна сказать, что, понимая разницу лет и любовь Куприна, он попробовал было успокоить Александра Ивановича.

- Александр Иванович, да что вы?. Как можно?. Ведь я - но, посмотрев на лицо Куприна, остановился на полуслове и мрачно сказал:

- От дуэли порядочные люди не отказываются. Я принимаю ваш вызов».

Далее в воспоминаниях Л. Арсеньевой рассказывается, как объединенными усилиями мемуаристки и ее мужа дуэль из-за «Гранатового браслета» была предотвращена. «Прощаясь около дома, Куприн повторил:

- А все-таки «Гранатовый браслет» - быль. Спокойной ночи и не сердитесь на крутой нрав старика».

Работа над «Гранатовым браслетом» была напряженной, с перерывами. В своем письме Батюшкову Куприн жаловался на то, что ему трудно дается написание «Гранатового браслета: « но труднои почему-то в охотку не пишется». Это очень трогательное, очень сильное произведение. Сам Куприн выделял его среди всех своих творений. Это была особо милая, особо нежная для него вещь: «не знаю, что выйдет, но когда я о ней думаю- плачу; недавно рассказываю одной хорошей актрисе- плачу. Скажу одно. Что ничего более целомудренного я еще не писал».

5. «Гранатовый браслет» и реально происходившие события

«Гранатовый браслет» основан на реальных событиях. Героиня произведения княгиня Вера Шеина – Людмила Ивановна Любимова. Ее муж, с которым Куприн был в приятельских отношениях, послужил прототипом Василия Львовича Шеина. Сначала анонимный влюбленный не назвал себя, подчеркивая, что разница в социальном положении не позволяет ему рассчитывать на взаимность. Но позже выяснилось, что письма Любимовой посылал некто Желтый (в рассказе – Желтков), служащий на телеграфе. У Куприна князь Шеин в шутку решает, что так писать может только какой-нибудь телеграфист. В одном письме Желтый сообщал, что под видом полотера проник в квартиру Людмилы Ивановны, и описывал обстановку. В «Гранатовом браслете» Шеин опять в шутку рассказывает, как Желтков, «переодевшись трубочистом и вымазавшись сажей, проникает в будуар княгини Веры». Такая односторонняя переписка продолжалась в течение двух-трех лет, письма приходили чуть ли не каждый день, таким образом, надоели Любимовой, и вскоре она перестала их читать.

Суть купринского рассказа в его трагическом конце. В жизни же это был скорее случай юмористического характера. Развязка произошла в тот момент, когда после получения гранатового браслета, брат и муж Любимовой отправились к Желтому. Как у Куприна, он действительно жил на шестом этаже, ютился в мансарде. «Заплеванная лестница пахла мышами, кошками, керосином и стиркой», - пишет Куприн, стараясь таким образом подчеркнуть, что в подобной убогой обстановке живет человек с уникальными душевными качествами. Любимов, как и Василий Шеин, все больше молчал, глядя «с недоумением и жадным, серьезным любопытством в лицо этого странного человека». Позже он рассказывал, что почувствовал в Желтом какую-то тайну, пламя подлинной беззаветной страсти. Телеграфист принял браслет и обещал больше не писать Любимовой. Этим все кончилось. О дальнейшей судьбе Желтого ничего не было известно.

В рассказе генерал Аносов говорит о нем: «Быть может, это просто ненормальный малый, маньяк, а почем знать, может быть, твой жизненный путь, Верочка, пересекла именно такая любовь, о которой грезят женщины и на которую больше не способны мужчины». В семье Любимовых полностью разделялось первое предположение.

Также в реальности существовал домашний юмористический альбом с рисунками и сатирическими заметками Любимова и хранился в семье в особом бархатном футляре. Желтому и его письмам было отведено в нем много места: вырезки из них фигурировали в качестве подписей к иллюстрациям. Куприн очень точно воспроизвел их содержание, но, щадя, очевидно, своего героя, не упоминает об его авторстве и адресует приводимые строки вымышленному лицу, сестре Шеина. Желтый называл Людмилу Ивановну Любимову уменьшительно Лимой. В одном из своих посланий он в самом деле описывал, как ему представляется ее детство. Фраза «Ребенок рос, его звали Лимой» имелась в этом письме и была вклеена в альбом под рисунком, нарочито наивный характер которого абсолютно точно передан Куприным. Желтому же принадлежат и приведенные в «Гранатовом браслете» стихотворные строки о ноге, причем изображение ноги тоже фигурировало в альбоме. Все это – подлинное творчество безвестного телеграфиста, воспетого и прославленного Куприным.

Однако, «Гранатовый браслет» не является точным воспроизведением этого события. В купринском рассказе использованы и другие наблюдения писателя. Желтый прислал Людмиле Ивановне не гранатовый браслет, а браслет в виде толстой позолоченной дутой цепочки, и к ней было подвешено маленькое красное эмалевое яичко с выгравированными словами: «Христос Воскресе, дорогая Лима. П. П. Ж. ». В рассказе же описывается браслет, подаренный Куприным своей первой жене Марии Карловне Куприной-Иорданской. Браслет был покрыт мелкими гранатами, а посередине – несколько крупных камней. Это украшение очень нравилось Александру Ивановичу.

Также с княгиней Верой Шеиной Людмилу Ивановну Любимову роднит лишь то, что они обе красивы, да разве еще «покатость плеч, какую можно видеть на старинных картинах». Шеина – скорее замкнутая в себе женщина: такой образ, очевидно, казался Куприну более подходящим для объекта беззаветной страсти, разгоревшейся без всякого поощрения. Любимова же до самого конца своей жизни была необычайно деятельной, жизнерадостной, подвижной и в Париже (где она скончалась в 1960 году) всецело посвящала себя помощи нуждающимся эмигрантам. В Первую Мировую войну она отправилась на фронт в качестве сестры милосердия, организовала и возглавила санитарный поезд и два отряда Красного Креста, работала в окопах во время боев и была награждена (очень редкий случай для женщины) георгиевскими медалями всех четырех степеней.

6. Трагедия любви в «Гранатовом браслете»

«Гранатовый браслет» - история настоящей любви, история несчастного человека, полюбившего сильно и безответно замужнюю женщину, да и то не своего «круга». Хотя, может быть, Желтков был счастливее всех нас – ведь он испытал настоящее, истинное чувство. Замечу, он никогда не надеялся на взаимность, он знал, что их отношения невозможны, но продолжал напоминать о своей любви, не переставал доказывать свое чувство. С этой, в сущности, незнакомой женщиной он был искренен, как ни с кем, он посвятил ей всю свою жизнь. Он был счастлив, зная, что она читает его письма, думает о нем, и она наверняка не отказала бы ему в удовольствии принять браслет. Любовь заполнила все в жизни Желткова. Она была величайшей целью и в то же время величайшим горем в его жизни. Его ничего не интересует: ни общественность, ни материальные блага. Кто же она, ради кого так мучался Желтков?

Вера, старшая из двух сестер, пошла в мать, красавицу англичанку, своей высокой гибкой фигурой, нежным, но холодным и гордым лицом, прекрасными, хотя довольно большими руками и той очаровательной покатостью плеч». Княгиня Вера Николаевна обладала аристократической красотой. Куприн сравнивает ее с сестрой, Анной Николаевной Фриессе, которая была гораздо некрасивее Веры: лицо ее было сильно монгольского типа, глаза были узенькие (к тому же она еще их щурила из-за близорукости), рот – маленьким, нижняя губа – полна и слегка выдвинута вперед. По характеру Анна Николаевна была живой, открытой, улыбчивой; с одной стороны, она была верна своему мужу, с другой стороны, не упускала случая пофлиртовать, была азартна и носила крайне открытые туалеты. Вера же была, я бы сказала, излишне правильной: ни за что бы в жизни она не посетила бы сомнительные кафе, как ее сестра, не свелась бы с людьми не ее «круга», никогда бы не стала рисковать, не стала бы носить то, что не дозволено приличием и модой. «Вера же была строго проста, со всеми холодно и немного свысока любезна, независима и царственно спокойна». Муж Веры Николаевны князь Василий Шеин описан также как живой, открытый человек: он создал домашний юмористический альбом и умел показывать его всем гостям так, что все от души смеялись. Сам он от этого действа получал большое удовольствие. Василий Львович любил бывать в обществе, шутить. Мне хочется сравнить его с мальчишкой: настолько весел и непосредственен он был, настолько молод душой он остался. Мне кажется, что к Вере Николаевне у него была первая любовь, первая страсть. Вера нравится ему до сих пор, но теперь страсть прошла, и когда-то пылкое чувство переросло в чувство надежности, уверенности и уважения к своей жене. Также и у княгини Веры прежняя любовь к мужу «давно уже перешла в чувство прочной, верной, истинной дружбы». Единственное, чего она жадно желала, - это иметь детей. Вера души не чаяла в хорошеньких ребятишках младшей сестры, но у нее с Василием их, к ее сожалению, не было.

Мне кажется, что Вера была излишне холодной, неискренней, даже черствой. После получения браслета и письма от Желткова она раздумывала над тем показать или не показать подарок Василию. Вера пришла к выводу, что лучше показать позже – «теперь не только этот несчастный будет смешон, но и я вместе с ним» таким образом, ее нисколько не взволновало содержание письма, нисколько не затронул тот факт, что, так как когда-то этот браслет принадлежал прабабке Желткова, это очень важная вещь для него самого. Можно сказать, что самое дорогое, что было в жизни, он подарил ей. Кажется, что Вера не обратила внимания на письмо, а больше увлеклась рассматриванием браслета. «Он был золотой, низкопробный, очень толстый, но дутый и с наружной стороны весь сплошь покрытый небольшими старинными, плохо отшлифованными гранатами. Но зато посередине браслета возвышались, окружая какой-то странный маленький зеленый камешек, пять прекрасных гранатов-кабошонов, каждый величиной с горошину». Когда Вера повернула случайно браслет перед светом лампочки, в них загорелись «прелестные густо-красные живые огни».

Впервые Желтков увидел Веру восемь лет назад в цирке. Он сразу понял, что любит ее, любит как никого на свете. Первое время Желтков писал страстные любовные письма, каким бы неприличным это ни казалось. Настолько его чувство было сильным. Трудно предположить, надеялся ли он на взаимность. По моему мнению, все-таки в Желткове была надежда на некую взаимность, хотя бы на встречу, пусть даже это была бы первая и последняя встреча для выяснения отношений. Теперь же, спустя семь лет, он в чем-то разочаровался, в чем-то повзрослел. На смену когда-то смелым письмам и порывам пришло осознание реальности, « пропасти» между своим и Вериным социальным положением. В герое осталось лишь безропотное поклонение, благоговение и преданность.

Если обратиться к творчеству Куприна, то можно заметить, что его герои, как правило, имеют мало общего с сильными, энергичными личностями. В персонажах автора есть что-то «живое», то есть это не вечные оптимисты или жизнелюбы. Герои Куприна – люди, которые умеют чувствовать, умеют радоваться и огорчаться. Итак, Желтков болезненно переживает любую несправедливость. Для героя характерны такие черты, как душевная чистота, мечтательность, человеколюбие, соединенные с полнейшей непрактичностью и безволием. Да, он простой телеграфист, он даже не пытается быть кем-то больше, но это лишь внешняя сторона дела. Человека, живущего чувствами и умеющего любить по настоящему, не интересуют материальные ценности. В любви герою чужды разврат и цинизм.

Трагедия любви заключается, прежде всего, в том, что чувство Желткова не взаимно. Во-вторых, наш герой - человек, который искренне, пылко и преданно любит, любит по-настоящему. Однако Вера Шеина была, как уже говорилось выше, « царственно спокойна», «холодна», «немного свысока любезна». Она любила природу и детей, радовалась хорошей погоде и приездам сестры. Но Вера всегда была несколько скованна, набожна, боялась выйти за рамки нормы. Можно было бы сказать, что Вера холодна, что она не способна чувствовать, что любовь чужда для нее. Но это была бы неправда. Не все так гладко в жизни нашей героини. Любовь к Василию Львовичу, бывшая по молодости, прошла. Осталось чувство верной дружбы. Я думаю, что семье Шеиных не хватало детей. Дети приносят в семью радость, любовь и счастье. Появление на свет ребенка разожгло бы «костер любви» во второй раз, остановило бы разложение взаимного чувства, наконец, скрепило бы семью. Но этого не произошло. На протяжении многих лет в семье Шеиных не появлялось детей. Вера Николаевна, как любая женщина, страстно их желала. В их отсутствие она, возможно, винила себя. Поэтому, на мой взгляд, Веру вполне можно понять, ведь ей не удалось состояться в самом главном – материнстве. Также Шеины едва сводили концы с концами. Вера Николаевна, незаметно от мужа, отказывала себе во многом. Находясь в обществе, которое располагало большими средствами, Вера чувствовала себя скованно. Таким образом, можно оправдать ее холодность и отчужденность. Но это вовсе не означает, что Вера Николаевна не способна на чувство. Да, она не придает особого значения письмам незнакомца ППЖ. Но это продолжается уже семь лет. Вере порядком надоела эта история. Кроме того, в семье Шеиных считали, что ей пишет ненормальный маньяк. Эти взгляды настолько укоренились в Вере, что она просто не могла предположить ничего другого. Только лишь смерть Желткова заставила ее обратить на него внимание.

Накануне смерти телеграфисту нанесли визит Николай Николаевич и Василий Львович. Желтков, возможно впервые за много лет, поделился своими переживаниями с другими. Сначала ему было неловко, ведь перед ним был муж его возлюбленной. Но потом, почувствовав искренность со стороны Василия Львовича, он признался в своей любви. Князь поверил каждому слову, понял все, что хотел ему сказать Желтков, но плохо, еле подбирая слова, выразил. Последним, но решительным ударом для Желткова стал их разговор по телефону с Верой. Слово Веры Николаевны было решающим. Ее желание было не видеть и не слышать о нем больше никогда. Желтков вернулся в комнату после разговора. «Глаза его блестели и были глубоки, как будто наполнены непролитыми слезами». До самого последнего момента у него к Вере остались самые лучшие, самые светлые чувства. Для него всегда любовь была громадным счастьем, лучшим, что дал ему Бог. Он очень хотел быть полезен Вере. Но от него требовалось только одно – удалиться, и он ушел, ушел, чтобы Вере жилось лучше и счастливее. До конца своей жизни он боготворил свою любимую и это святое чувство – любовь.

Комментарии


Войти или Зарегистрироваться (чтобы оставлять отзывы)