Теоретический анализ проблемы

В ряду многих литературных возвращений и воскрешений «второе пришествие» Александра Исаевича Солженицына – явление воистину знаменательное. Для Солженицына – это тысячекратно заслуженный триумф. Это не просто торжество справедливости, посрамление клеветников, травивших его многие годы здесь, на родной земле, и в несправедливом зарубежном изгнании. Это нечто гораздо большее: исполнение самой заветной мечты – книги его стали, наконец, достоянием тех, для кого он их издавал.

Солженицын вошел в литературу стремительно и приковал внимание и удерживает его вот уже более 30 лет. Тогда могучая фигура Солженицына возвышалась над погруженным в молчание обществом. Сейчас же, наконец-то, творчество автора предстает перед нами во всем богатстве своих контуров и извивов.

Александр Исаевич – выдающийся современный русский писатель, лауреат Нобелевской премии, один из тех писателей, которые не уйдут в прошлое со своими временем, незримо будет он присутствовать всегда, потому что размышления о событиях, свидетелем которых он был, об ежедневном, прошлом, насущном соединяет он с думами о вечных вопросах бытия. И то, что совершалось на его глазах, он рассматривает и оценивает не только в контексте своей эпохи, но, как истинный гуманист, и с точки зрения общечеловеческих ценностей.

Без знания таких вершин творений А. Солженицына, как «Архипелаг ГУЛАГ», «Раковый корпус», « В круге первом», «Один день Ивана Денисовича», «Красное колесо» представление о творчестве писателя было бы неполным. К сожалению, мы, выпускники начала 21 века, с творчеством этого писателя знакомы поверхностно: школьная программа (например, под редакцией В. Я. Коровиной) предлагает для изучения в 9 классе рассказ «Матренин двор» ( 1 час) , а в 11 классе - повесть «Один день Ивана Денисовича» ( 2 часа). За такое короткое время невозможно получить полное представление о творчестве писателя, о его стиле. Да и чтение, главным образом, поверхностное, почти исключительно, как материал для критики разоблачений доперестроечных порядков. В основном, литературоведов интересуют философские, политические и иные взгляды писателя больше, чем созданные им произведения.

В конце января 2006 года состоялась одна из самых ожидаемых телевизионных премьер наступившего года – экранизация режиссёром Г. Панфиловым романа А. И. Солженицына «В круге первом». Фильм стал первым и пока единственным экранным воплощением произведений А. И. Солженицына, осуществленным в России (долгое время считалось, что его произведения не кинематографичны). Самое деятельное участие в экранизации принял сам автор романа, который написал сценарий для фильма, ему же принадлежит и закадровый голос, звучащий на протяжении всего телефильма.

Сегодняшний зритель избалован сериалами, в том числе снятыми и по известным произведениям (например, по книге М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»). Принципиальное отличие состоит в том, что «Мастера и Маргариту» читали практически все, а круг читателей романа «В круге первом» - это ещё большой вопрос. Хорошо, что роман экранизирован, жаль, что он до сих пор не прочитан, поэтому подобное «литературное» кино совершенно необходимо российскому зрителю. К тому же оно противостоит тому океану криминальных, антиинтеллектуальных фильмов, в котором за последние годы просто утонуло население нашей страны.

Александр Солженицын – классик уровня Толстого и Достоевского, известный далеко за пределами России. Но к классикам в России двоякое отношение – их чтят, но мало читают. Мы надеемся, что эта экранизация станет для многих россиян открытием Солженицына и вызовёт желание познакомиться с романом и проникнуть во внутренний мир автора и его героев.

Нашим критикам, филологам предстоит решить эту задачу – освоить художественный мир писателя, то есть осмыслить Солженицына как целостное явление. Хотя сейчас у каждого из нас «свой» Солженицын, свой образ, и мы ищем «ключи» к нему, свои подходы.

Но, листая страницы нашей периодики и следуя за этапами литературной борьбы, встает вопрос, способны ли мы сейчас сделать это? Сможем ли мы оказаться на высоте? Ведь все же надо помнить, что Солженицын – вовсе не политический лидер, а художник. нашим критикам пока, мне кажется, не удается рассмотреть творения автора как законченные художественные произведения , и публикации в «Огоньке», «Новом мире», «Вопросах литературы» статей П. Паламарчука, В. Потапова, А. Архангельского , В. Воздвиженского тому примеры.

И, все – таки, художник достоин быть судим по законам эстетики, а не логики, даже если он вторгся в область истории и политики.

В этом аспекте зарубежными критиками, свободными от какой-лидо предвзятости, удалось описать Солженицына как обычное литературное явление. Зарубежные критики рассматривают именно структуру произведения, язык, особенности художественного мышления, поднимают вопросы о методе и типе художественного мышления Солженицына. Читатель знаком со статьями Г. Белля, напечатанными в «Иностранной литературе».

Но одной из лучших, посвященных творчеству Александра Исаевича, считают книгу известного французского слависта Женевского университета Жоржа Нивы, которую сам Солженицын читал и одобрил, книга эта написана человеком одновременно и глубоко, сердечно любящим Россию, русскую литературу, и свободным от нашей «злобы дня»

Наверное, поэтому в нашей стране такому выдающемуся явлению, как Солженицын, еще предстоит стать чисто литературно – художественным явлением, когда поулягутся страсти, заживут раны конкретных людей и целого поколения.

Сейчас же перед нашими литературоведами стоит проблема, нужно ли разделять Солженицына – художника и Солженицына – моралиста ( Кстати, как и раньше некоторые советские литературоведы пытались разделить Толстого на идеолога и художника). естественно, что для нашего читателя публицистика Солженицына с ее проповедническим пафосом заметней и влиятельней его прозы. Может и бросается в глаза, что Солженицын – учитель, пророк, но правильно замечают П. Вайль и А. Генис: «совершенно ясно, что Солженицын – писатель, прозаик ( «Октябрь»№6,1990, стр 197).

Некоторые наши критики стараются увидеть, прочитав произведения Солженицына, разных авторов – одного из авторской концепции произведения, другого – из текста, третьего – по свидетельствам современников. Но на это вопрос отвечает сам Солженицын в «Письме 4 съезду писателей. » Солженицын признавал права писателя давать свои опережающие суждения, он считает, что писатель обязан учить читателя, обязан давать какой-то нравственный урок. И учит читателя автор с помощью своего слова, слова художника. Так и Солженицын сам отверг мысль о раздвоении его на моралиста и художника. П. Вайль и А. Генис отметили, что «. крупномасштабность явления Солженицына исключает возможность одного верного ракурса, а по частям нельзя, как известно, описать даже слона» ( 12)

Еще предстоит наши критикам рассмотреть такие сложнейшие вопросы , как умение Солженицына высветить через деталь, через частное явление глубинные процессы – свойство Солженицына – художника, стоит поговорить о полифоничности романов писателя.

Для понимания феномена Солженицына важно ответить и на вопрос, как гениальный художник умеет управлять действием своих произведений? Какими художественными средствами писатель пользуется для того, чтобы выразить себя, свои мысли, свои идеи?

На основании вышеизложенного, именно вопрос о формах выражения авторской позиции, как малоизученный нашими литературоведами, представляется наиболее интересным.

Для основного анализа мы избрали роман А. И. Солженицына «В круге первом»

Объект исследования: роман А. И. Солженицына «В круге первом»

Предмет исследования: средства выражения авторской позиции в романе А. И. Солженицына «В круге первом»

Цель: а) на основе анализа произведения выявить средства выражения авторской позиции

Б) доказать на основе изученного романа, что у А. Солженицына есть свой индивидуальный стиль

Гипотеза: если мы найдем в романе А. Солженицын « В круге первом» такие средства выражения авторской позиции, как пейзаж, вставная новелла, ирония, отношения к литературе и искусству, внутренний монолог, диалог, речь, то сможем утверждать, что А. И. Солженицын в большей степени художник слова, чем политик, как это принято считать.

Задачи проекта:

1. изучить роман А. И. Солженицына « В круге первом»;

1) изучить литературу по данному вопросу и сопоставить различные точки зрения на творческую манеру Солженицына;

3) составить анкету и выявить мнения людей по теме исследования

4) показать своеобразие, самобытность и яркую индивидуальную писательскую манеру А. И. Солженицына

2. 1 Теоретическое обоснование проблемы

Рассмотрение поставленной проблемы мы начали с изучения определения основных литературоведческих понятий.

ИДЕЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ - (от греч. idea - идея, понятие, первообраз, представление) - главная мысль, лежащая в основе художественного произведения. И. х. реализуется через всю систему образов, раскрывается во всей художественной структуре произведения и таким образом дает представление об авторском отношении к изображенному.

ПЕЙЗАЖ (фр. Paysage от pays, местность, страна) - 1) Вид местности; 2) в искусстве - художественное изображение природы. Говоря точнее, это один из видов художественного описания или жанр изобразительного искусства, основной предмет изображения в котором - природа, город или архитектурный комплекс.

В литературе пейзаж - одно из важнейших средств раскрытия авторского замысла, которое подчиняется как требованиям литературного направления (романтический пейзаж, сентименталистский пейзаж, натуралистический или символистический пейзаж и т. д. ) или жанра (городской, морской, сельский, индустриальный пейзаж и т. п. ), так и целям автора: раскрыть состояние героя, противопоставить окружающий мир человеческим убеждениям, установить композиционные связи между элементами произведения, отразить загадку природы и ее отчужденность от цивилизации и т. д.

Пейзаж может выполнять и более сложную, символическую, многозначную функцию, становясь отправной точкой или фокусом авторских идей, воплощая философские взгляды автора на мир и человека

ИРОНИЯ – один из видов комического, когда смешное скрывается под маской серьезного и таит в себе чувства превосходства или скептицизма.

СТИЛЬ - (лат. stylus < греч. stylos - стило, палочка для письма; иногда слово stylos служило также для обозначения способа изложения, склада речи) - эстетическое свойство художественного произведения (творчества писателя в целом, течения, направления, эпохи): общность всех сторон и элементов произведения (. содержание и форма)придающая ему своеобразие, определенную оригинальность Благодаря единству С. читатель может отличить произведение одного автора от творения другого, так как С. определяет устойчивый облик произведения искусства, его общую тональность, что проявляется в отборе изобразительных средств (см. ), выборе тем, сюжетов и т. п.

В узком смысле С. называют индивидуальную авторскую манеру письма, проявляющую себя через отбор изобразительных средств, построение фраз, предпочитаемое употребление слов определенной эмоциональной окраски, интонацию речи, иными словами, через язык писателя как средство воплощения творческого замысла.

Исследуя стиль писателя, надо говорить о средствах выражения авторской позиции, так как понятие «авторская позиция» соединяет в себе идеи и их индивидуальное воплощение, соединяет в себе ответ художника на два главных вопроса искусства : Как? и Зачем?

Нас будут интересовать особенности языка Солженицына, художественные приемы, используемые им, мы попытаемся ответить на вопрос, как с помощью пейзажа, вставной новеллы, иронии, отношения к литературе и искусству автор раскрывает свою идею. У А. И. Солженицына все художественные средства - внутренний монолог, диалог, речь – служит для раскрытия идейного замысла романа.

Для того, чтобы определить уровень знакомства с творчеством А. И. Солженицына и понимание его авторской позиции, нами была проведена анкета среди респондентов различных групп.

1 группа – учащиеся 10-11 классов (опрошено 70 учащихся)

2 группа – респонденты в возрасте от 30 до 55 лет ( опрошено 50 человек)

3 группа – преподаватели гуманитарного профиля ( опрошено 25 человек)

Результаты анкетирования представлены в таблице.

Вопросы анкеты Ответы

Учащиеся Респонденты Преподаватели

10-11 классов от 30-55 лет гуманитарного профиля

1. Знакомо ли Вам имя А. И. Солженицына? 100% 100% 100%

2. Какие произведения Вы читали?

«Один день Ивана Денисовича» 92% 50% 79%

«В круге первом» 3% 50% 63%

«Матренин двор» 85% 2% 63%

«Архипелаг ГУЛАГ» 3% 62% 72%

Красное колесо» - 2% 14%

Раковый корпус» - - 21%

3. Почему Вы обратились к творчеству А. И. Солженицына?

Посоветовали

После просмотра фильма Г. Панфилова «В круге первом» - 42% 27%

Самостоятельно 3% 19% 28%

Задавали в школе

- 39% 45%

4. Как выражается в произведениях А. Солженицына его авторская позиция

Через портрет 84% 46%; 89%

Через пейзаж - - 30%

С помощью вставной новеллы - - 11%

Иронического изображения действительности 3% - 4%

Через изображение исторических событий

2% 53% 96%

5. Кто для Вас А. Солженицын

Писатель 33% 22% 59%

Политик 4% 36% 10%

публицист 63% 42% 31%

Выводы: Имя Александра Исаевича Солженицына знакомо всем без исключения респондентам.

Наиболее известны для учащихся - произведения из школьной программы («Один день Ивана Денисовича»-92%, «Матренин двор» -85%), для респондентов в возрасте от 30 до 55 лет - «Архипелаг ГУЛАГ» -62% ,«Один день. » -50%, «В круге первом» -50%, для людей, чья деятельность так или иначе соприкасается с творчеством А. Солженицына (преподавателей гуманитарного профиля) –«Архипелаг ГУЛАГ» -72% «Один день. » -79%, «В круге первом» -63%, «Матренин двор»-98%, «Красное колесо» -14%, «Раковый корпус»-21%

Учащиеся обратились к творчеству Солженицына, потому что названные ими произведения изучаются в школе на уроках литературы(100%). Взрослые респонденты читают Солженицына самостоятельно(35%) ,по чьему-либо совету(42%), а также одноименный фильм Г. Панфилова вызвал определенный читательский интерес (19%). Преподаватели также самостоятельно прочитали произведения А. И. Солженицына(48%),по чьему –либо совету (28%), а после просмотра фильма обратились к роману «В круге первом»28%.

Способами выражения авторской позиции респонденты назвали портрет(1 группа-84%, 2 группа-46%, 3 группа-89%) и изображение исторических событий( 2%-53%-96%), а пейзаж, вставную новеллу, иронию как способы выражения авторской позиции определить респондентам 1 и 2 групп было трудно.

Поэтому, по нашему мнению, респонденты 1 и 2 групп считают Александра Исаевича Солженицына в большей степени политиком(45-36%) и публицистом(63% -42%)

Мы же в своем исследовании попытаемся доказать, что А. И. Солженицын в большей степени художник слова, чем политик, как это принято считать.

2. 2. Литературоведческое исследование

Хочется сказать несколько слов о смысле названия романа. Ведь в какой-то мере это тоже одна из форм выражения авторской позиции. В названии автор приоткрывает свое видение мира, свою точку зрения на те проблемы, о которых он хотел сказать.

Смысл названия романа дважды разъясняется в начале и в конце зеками: «Шарашку придумал, если хотите, Данте. Он разрывался – куда ему поместить античных мудрецов? Долг христианина повелевал кинуть этих язычников в ад. Но совесть возрожденца не могла примириться, чтобы светлоумных мужей смешать с простыми грешниками, обречь телесным пыткам» «И Данте придумал для них в аду особое место», и «шарашка – высший, лучший, первый круг ада». Третье и несколько иное токование, разъяснение дает покуда еще вольный дипломат Володин, вычерчивая для наглядности на сырой подмосковной земле круг. «А вот видишь круг? Это отчество. Это - первый круг! А вот – второй, это - человечество, и кажется, что первый входит во второй? Ничего подобного, Тут заборы предрассудков. Тут же колючая проволока с пулеметами. И выходит, что никакого отчества нет. Только отечества, отечества, и разные у всех»

Роман « В круге первом» открывается списком названия глав. Это не оглавление, не ошибка редактора, это «музыкальная увертюра» к роману». Название глав у Солженицына, сами по себе, образуют известный текст.

А. И. Солженицын отказывается признать то, что в своих произведениях он представляется читателям как яростный насмешник. Но именно в этом отношении он ученик Достоевского, автора «Бесов», мастера сарказма и разрушительной иронии.

Все считают, что юмор в произведении отсутствует. Да, судьба делала все, чтобы его уничтожить. Иногда автор хочет рассмешить читателя, но не может.

Местами роман напоминает нам какую-то мистерию, розыгрыш, представление, конечно, в романе есть главы просто страшные, описывающие выворачивающие душу свидания заключенных с «вольными» родственниками, где на миг выныривающие из пучины Архипелага зеки порой лучше выглядят, чем загнанные в тупик их жены и близкие.

Но персонажи Солженицына – «скандалисты». Они научились сопротивляться в мелочах. «Это особый «микрогероизм». Микрогероизм насмешки», - пишет Ж. Нива. ( 25) Нержин добивается, чтобы вернули томик стихов Есенина, который он все равно не сможет взять с собой, покидая «шарашку», и дарит некому дворнику Спиридону. Нержин это делает из чистого удовольствия и без всякой пользы.

Смех освобождает каторжников от их цепей.

55 глава - суд над князем Игорем, который по советским законам 1947 года признан виновным в измене Родине, диверсионной деятельности, шпионаже и сотрудничестве с иностранными державами. Это пародия на правосудие вызывает безудержный смех (Она впоследствии «попала» в самого автора: выступающий в роли казенного адвоката тайный доносчик Исаак Коган, по традиции тех времен, не удовлетворен запрошенным для его подзащитного прокурором максимумом – 25 годами заключения, или «четвертной», - и требует еще пущего наказания по статье 20, пункт «а» - объявить врагом трудящихся и изгнать из пределов страны : «Пусть там, на Западе, хоть подохнет!». )

«Ирония - известь, скрепляющая эту исполинскую массу письма, она организует книгу и вносит в нее ритм, она прячется в примечаниях, проникает в скобки»(25) Эту разрушительную иронию Солженицын применяет везде и всюду.

Ирония автора обращена против всех представителей идеологии. Часто она выражается в авторском комментарии, как бы между прочим накладывается на прямую речь.

Насмешливое остроумие «каторжной байки» формирует самый ритм книги.

В главе 84 «Насчет расстрелять» майор Шикин вызывает дворника Спиридона по «Делу о токарном станке». Маленький эпизод, но как много он говорит о работе таких вот «шишкиных – мышкиных»: недельное следствие, допросы 10 человек, а дело всего-то в трещине токарного станка. Не смешны ли рассуждения майора о враждебных силах, о руководстве института, которое лишком доверчиво и халатно, о том, что «вокруг этой трещины можно было провести воспитательную работу с коллективом»

Сытый мир ряженых, у которых «как во всех благонастроенных домах», хранятся пластинки с записями «речей Отца и Друга», но которые никогда их не слушают, противопоставлен памяти о прошлой России. России, которую хранит странноватый тверской дядюшка, которую хранила в старинных шкатулках его сестра – мать Володина, вдова героя гражданской войны, удачливо разогнавшего некогда Учредительное собрание.

Эту Россию открывает для себя молодой дипломат. Вся володинская линия романа есть неспешное обоснование тому необратимому и, видимо, бессмысленному поступку, который совершает он в первой главе. Но Иннокентий обрел человечество только тогда, когда нашел отечество. Для него первый круг сомкнулся со вторым.

В том-то и заключается трагическая ирония солженицынского романа, что обретение истины, обретение собственного лица (в глазах Клары во время загородной прогулки Володин становится похожими на Есенина, который предельно точно выражал русский душевный строй) не дает герою счастья, напротив, низвергает его в бездну.

«Все этот богатство тональности, жестокость иронии, жар полемиста поднимает Солженицына над всею прозой его страны» (25)В конечном итоге ирония для Солженицына – не только принцип видения и осмысления действительности, который обусловливает содержание романа, но это и способ критики традиционного мышления наших устоявшихся представлений как о предметах авторского исследования – Свободе, Правде, Красоте, так и о языке, сюжете, форме произведения.

Размышляя о трагической иронии автора, ярко выраженной в главах «Улыбка Будды» и «Суд над князем Игорем», нельзя не отметить, что эти главы в романе занимают обособленное место.

Эти главы можно по праву назвать вставными новеллами.

«Вставная» новелла – законченный рассказ, включенный в прозаическое произведение (роман, повесть), но не связанный с ним сюжетно. Стоящая в произведении особняком, со своими героями и действием, вставная новелла тем не менее играет известную роль в общем авторском замысле. Вставная новелла обычно содержит существенную для произведения в целом мысль, какую автор не счел возможным или уместным выявить в ходе основного повествования. (3)

В русской литературе к приему вставной новеллы обращались такие писатели, как Н. Гоголь, Ф. М. Достоевский, Н. Лесков С. Залыгин, И. Ильф и Е. Петров.

Для Солженицына эти главы – новеллы важны потому, что они вносят дополнительный акцент в мысль автора. У Солженицына они заставляют задуматься над проблемой социально – философского, нравственно – психологического свойства.

Новелла «Улыбка Будды» повествует о посещении госпожой Рузвельт Бутырской тюрьмы и устроенной начальством в связи с этой « чернухой» (показным благополучием) - это пример освобождающего смеха.

Вставные новеллы не случайны, используя их, автор решает многие вопросы, задачи и проблемы. Исходя из основного принципа триединства Красоты, Истины, Добра, Солженицын задается вопросом об очевидных поражениях, которые терпят все эти три принципа: Зло часто побеждает Добро, а царства достаются нечестивым ( говоря языком Блаженного Августина), ложь искажает и часто стирает истину. Мир ГУЛАГа еще в большой мере мир лжи, нежели зла.

Вставные новеллы в произведении связаны с сюжетными линиями героев (в «суде» принимают участие и Нержин, и Рубин, и Сологдин, а историю о приключениях одной камеры в Бутырской тюрьме рассказывает Потапов, который вместе с Нержиным , может быть, был свидетелем этой истории), являясь для автора критерием в оценке персонажей на нравственность.

Автор не вмешивается в повествование со своим «я», но постоянно проявляет себя как художник. Например, писатель использует такой художественный прием – раскрывает характер героя через его отношение к произведениям литературы и искусства.

Интересна одна из центральных глав, которая носит название «Замок Святого Грааля».

Это как бы таинственный центр произведения. Эта глава сообщает смысл всему роману Солженицына. На «шарашке» работает художник Кондрашов – Иванов в качестве крепостного живописца: выполняет заказы начальства, пишет льстивые портреты, патриотические полотна.

Художник творит в маленькой мастерской, он оторван от современного искусства, даже от природы – решетки на окнах, но он в одиночестве ищет Совершенство. Он писал картины, которые не брали полковники, но он вел поиск, он не мог не творить, даже в тюрьме.

И вот Нержин, придя проститься к художникам, рассматривает последнюю его картину – «Осенний ручей». Кондрашов – художник, который поклонялся русской природе, но не той, которую ввел в моду Левитан – бедненькой, обиженной и скромной. У Кондрашова была своя Русь. «Густою грудью леса стояли оливково – черные ели, в первых же рядах беззащитно светилась единственная береза. небо было в безнадежных пегих клочьях, и пасмурно заходило задушенное солнце, не имея сил прорваться прямым лучом» (1)

Это небо на фоне медвяного леса – страстно искомое Кондрашовым равновесие между тьмой и светом, которое он ищет и в стылой воде «осеннего ручья», и в самой тайной из своих картин: Парсифаль впервые видит замок святого Грааля. Рыцарь поднимается по крутой тропе над бездной, а небо залито светом, «исходящим то ли от солнца, то ли от чего-то еще чище Солнца, скрытого от нас замком»

Этот замок – «образ Совершенства»

И Нержин понимает задуманное художником, он тоже видит на картинах Россию, и, как близкому по духу человеку, Кондрашов именно Нержину решается показать эскиз картины, которую он считает для себя самой главной.

В романе «В круге первом» часто упоминаются произведения литературы.

Солженицын, рассказывая нам о том, какими книгами интересуются герои, показывает читателям свое отношение к этим персонажам. Несмотря на то что в тюремной библиотеке валялось несколько потрепанных книжек «Муму» и «История Рима», зеки или не хотели читать их, или уже все перечитали.

И Нержин, и Хоробров, и Рубин, стремятся прочитать что-то новое, или то, что не заставляет их плеваться, как это делает Хоробров, просматривая книги, типа боевика «Далеко от Москвы», которым зачитывались на воле. Это были книги, похожие на чучело убитой птицы, они были мертвыми, читать Хороброву их было мерзко. Ведь нельзя же было читать «Американские рассказы» прогрессивных писателей, в которых на каждой странице гадость об Америке. Не говоря уже о публицистике! Хоробров считал, что это вранье пишут не для людей, а для дураков.

Нержин бережет любимую книгу со стихами Есенина, Абрамсон самозабвенно читает «Графа Монте–Кристо», у Рубина на столике лежат «Саламандра» Чапека и Хемингуэй. Это ли не яркая характеристика героев, к которым Солженицын относится с симпатией.

Спорам о литературе и искусстве на «шарашке», где Нержин восхваляет Рембрандта, а «Анну Каренину» ставит превыше всего, где Хоробров не хочет смотреть «Кубанских казаков», противопоставлены споры высокопоставленных гостей на приеме у Макарыгина. Они все, как один, посещают премьеры, считают модным попасть «на драматургов», литераторов, разъяснять друг другу «мелкобуржуазные вывихи». Даже Динэра, ничего не смыслящая в искусстве, находит нужным говорить о «впечатляющем образе Вождя» в такой «реалистической вещи», как «Оптимистическая трагедия» В. Вишневского.

В романе дважды упоминается придворный писатель Галахов. Его «Избранное» находит в библиотеке «шарашки» Хоробров, но не торопится прочитать. Позже с Галаховым, специалистом по искусственным и образцовым «конфликтам», ведет спор о литературе Иннокентий Володин. Галахов говорит заученными фразами о назначении литературы: «Мы ищем в человеке светлые черты», «Военная тема – врезана в мое сердце», Володин же высказывает мысль, с которой соглашается и сам Солженицын: «Писатель – это наставник других людей». Галахов олицетворяет в романе очень многих писателей того времени, чьи книги издавались многомиллионными тиражами, которые «утешали себя, что когда-нибудь обстоятельства изменятся, они непременно вернутся еще раз к этим событиям, переосветят их истинно, исправят старые книги»

Для Солженицына важным художественным средством выражения своего замысла является пейзаж.

В художественной литературе пейзаж издавна широко применяется как фон для раскрытия переживаний героя по принципу соответствия или по контрасту с этими переживаниями. Пейзаж у Солженицына – это яркий фон для выявления сложных отношений между людьми, средство раскрытия их взглядов, настроений и чувств.

В романе « В круге первом» присутствуют разные виды пейзажа. Это и развернутые картины природы, и до предела сжатые зарисовки. Разнообразны и формы подачи пейзажа: это и авторское описании, и воспроизведение восприятия природы героями.

Талант Солженицына четко проявляется и в том, что они рисует человека в единстве с окружающей обстановкой, а нередко дает более сложные картины: синтез портрета, обстановки и пейзажа.

Интересно отметить то, что описания природы в романе связаны только с теми героями, которые близки автору, мы не найдем пейзажа в главах, рассказывающих о Сталине, Абакумове, других офицерах. Природа отвечает на переживания героев. Когда заключенных повезли на свидания с родными, «полдня простиралось над Москвой низкое мутное небо»

В замечательно написанной сцене, где Агния приводит Яконова на паперть церкви Никиты - мученика, что стоит над крутым берегом Москвы-реки, пейзаж играет знаменательную роль. Эти желтые и оранжевы листья дуба, сверкающая Яуза и пламенеющие на Солнце купола Храма Христа Спасителя, то же заходящее солнце, которое у Достоевского сопутствует идее человеческого счастья, «золотого века», ласкает церковь, в которой звучит канон Богородице.

Значит ли это, что в душе Яконова, вспоминающего эту сцену, осталось что-то живое, что он старается убить?

Их всех поэтических описаний России у Солженицына самое трогательное – это деревня Рождество-на -Истье, на границе между Московской и Калужской областями, где он живал в годы 1965-1973. Глава «На просторе» со щемящим лиризмом изображает Красоту России. Прекрасны травы и цветы, обширный простор, золотящиеся хлебные поля, полевая дорога, даже сырая земля. «Во все стороны было видно. И дышалось легко!»

В середине простора – березовая роща, кладбище, заброшенное, но вместе с тем чистое, привольное и прекрасное в этой своей заброшенности.

Дальше Солженицын открывает Володину, его свояченице Кларе и читателям непарадную Россию.

Убогие дома с покосившимися дверями – трудно поверить, что за ними человеческие жизни; заторможенные, подозрительные люди; полуразрушенная церковь – тяжелой вонью разит на подступах к ней; нищета, разор. Скорбное зрелище предстает перед читателями – церковь превращена в склад, церковь Рождества. «Этот позор, пятнающий такую красу, и есть чудо России, крестьянской, христианской, «есенинской»

А вот художник Кондрашов видит в русском пейзаже Русь восставшую – Русь крестьянских бунтов, Русь народовольцев.

Время суток тоже важно Солженицыну для выражения своей позиции. Сталин, министр Абакумов, Шикин, Макарыгины, даже лектор из обкома партии, приехавший на шарашку читать лекцию о диалектическом материализме, действуют вечером, ночью, в кабинетах, в бункерах, куда ни один лучик солнца никогда не заглядывает, а значит, нет места Свету, правде, Надежде.

Другие же герои – Нержин, Сологдин, Рубин, дворик Спиридон – связаны с темою света, споры их происходят утром, на прогулке. Утро, рассвет – это время надежды на новый день, который может быть принесет перемену.

В главе «Пилка дров» с темою рождения света (чисто пастернаковской) связаны четыре судьбы: судьба Яконова, который после ночных скитаний видит занимающийся над Москвой день, Сологдина, проникающегося первыми лучами этого же самого волшебного дня, Спиридона, грубого на язык брянского мужика, чьи глаза уже не способны уловить эти лучи, и, наконец, решившегося, как и Солженицын, превратить тюрьму в «благословение»

Все эти подлинно художественные подробности способны у Солженицына столь же могущественно вдохнуть свежую жизнь в описание, столь же широко раздвинуть его смысл емким обобщением, как и виртуозно найденная деталь.

Вот эта поэтическая сила, необыкновенная свобода письма отличает Солженицына от всех других русских художников современной русской словесности

Язык Солженицына вызвал настоящее потрясение. Его язык стал предметом нападок и страстных комментариев. Существуют даже словари «трудных слов у Солженицына»

Но именно от великой способности оживить слово, от мастерства писателя зависит стилевое своеобразие автора. Слово в стиле является, по Бахтину, частью общей концепции мира писателя. «Можно сказать, - считает он, - что художник с помощью слова обрабатывает мир, для чего слово должно стать выражение мира других и выражением отношения к этому миру автора» (5)

Слово у Солженицына зависит только от воли художника, а структура его прозы объясняет то, что в роман вводится живой голос героев. Повествование окрашивается в разговорные, часто иронические тона, для Солженицына важно приблизиться любому из героев, проникнуться его мыслью и чувством и дать им выразиться.

Солженицын выше всего ставит живое слово, и вера в будущее неотрывна от его веры в слово.

Еще на «шарашке» для Солженицына настольной книгой был Даль. Самое важное дело для Солженицына – реформа языка. В беседе со швейцарскими студентами сам писатель говорил, что язык – это душа не только нации, жизни, но, в частности, и литературы.

Солженицын создал язык, в котором нуждалось время ( раньше не было языка, пригодного для изображения новой реальности) – и «произошла переориентация всей литературы, воспользовавшейся этим языком « (18)

В романе восстановление русского языка – навязчивая идея Сологдина, рыцаря лингвистического Китежа. Сологдин пытается не употреблять как все заимствованные из других европейских языков слова, международные научные слова, так и «деревянный язык» идеологии. Это игра, он часто ошибается, но игра животворная, так как заставляет заново переосмыслить понятия, переименовывать их. Сологдин отказывается от греческих и римских заимствований, заменяет слова «математик», «история» словами «исчислитель», «бытийность». («Это глубоко радует меня, мой друг. Твоё усугублённое неверие, - (то, что называлось «скептицизмом» на Языке Кажущейся Ясности), - было неизбежным на пути от сатанинского дурмана, - (он хотел сказать «от марксизма», но не знал, чем по-русски заменить), - к свету истины. Ты уже не мальчик, - (Сологдин был на шесть лет старше), - и должен душевно определиться и понять соотношение добра и зла в человеческой жизни. И должен – выбирать. »)

Но эта игра, солженицынская вражда к иноязычным словам не абсолютна. Солженицын хочет восстановить потерянный сейчас лад русского языка, его музыкальный строй.

Вообще человеческий язык и речь поставлены в самый центр круга романа. Вся «шарашка» работает над человеческим голосом, его кодированием, глушением и распознаванием.

В романе звучат все языки совестного общества того времени: приглушенный жаргон, («,,так на чём я?. да! Когда я вышел с Лубянки – меня просто кружило от счастья. Но где-то внутри остался. Сидит маленький сторож и спрашивает: что за чудо? Как же так? Ведь никогда никого не выпускают, это мне в камере объяснили: виноват, не виноват – десять в зубы, пять по рогам – и в лагерь. »), вольный язык (Да, - чмокнул Спиридон. - Вон вас каких учёных людей соскребли, а под дугу с вами и я. У меня в карточке было написано «стеклодув». Я, ить, и правда стеклодув когда-то был, халявный мастер, на нашем заводе под Брянским. Да дело давнее, уж и глаз нет, и работа т`ая сюда не относится , тут им мудрого стеклодува надо, как Иван. У нас такого на всём заводе сроду не было. А всё ж по карточке привезли. Ну, догляделись, кто таков, - хотели назад пихать. Да спасибо коменданту, дворником взял. », сталинские штампы(Он (Яконов) сел рядом с ней на нагретый камень парапета:

- И вообще, ты несправедлива к большевикам. Ты не дала себе труда прочесть их большие книги. К мировой культуре у них самое бережное отношение. Они за то, чтобы не было произвола человека над человеком, а было бы царство разума. А главное, они – за равенство! Вообрази: всеобщее, полное и абсолютное равенство. Никто не будет иметь привилегий над другим, никто не будет иметь преимуществ нив доходах, ни в положении. Разве есть что-нибудь привлекательнее такого общества? Разве оно не стоит жертв?»), язык лжи и зла.

Мы видим, что у Солженицына происходит громадная работа над словом.

Речь этого художественного произведения складывается из разных типов монологов, диалогов, смешения многообразных форм устной и письменной речи.

Хочется отметить не только плотность времени и пространства, но и плотность словесного материала в романе. Это подтверждается каждой фразой, у Солженицына нет случайных слов.

Писатель старается восстановить энергию слова. Ж. Нива пишет: «Еще никто и никогда не писал так, как он. Его громадная энергия вложена в письмо, обильное и тяжеловесное, использующее украшение без всякой заботы об изяществе, с совершенством мастера» ( 23)

Солженицын в романе старается бороться с недугами русского языка: обеднением словарного запаса, отвлеченными терминами. Автор показывает, что исчезает синтаксическая свобода народной речи.

Язык каждого героя романа обусловлен его социальным положением, характером, уровнем развития, психологическим складом.

При колоссальной многогеройности произведения можно только удивляться , индивидуальной речи, богатству тонов и оттенков.

Язык неповторим по своим стилистическим особенностям, по лексическому составу и синтаксической структуре (синтаксис романа просторен и свободен). Простой и понятный язык Нержина, Руськи Доронина, Володина, Клары, Спиридона – простые и понятные мысли. А комментарии писателя иногда водятся к 1-2 словам. Речь зеков - освобождающая, обогащенная, воссоздающая мир. Этим они воссоздаю свободу. Меткое слово - защита рабов.

Характерно, что духовно бесцветные личности и говорят бесцветно ( конечно, в зависимости от обстоятельств и душевного состояния), но более или менее речь этих героев имеет постоянные особенности.

Примечательны в этом плане главы о Сталине. Пять глав - одна ночь Иосифа Виссарионовича. Ночь необычная, юбилейная. Сталин подводит итоги жизненного пути. Это нескончаемый ворчливый внутренний монолог «Кремлевского отшельника». Речь Сталина - убогие размышления палача, не менее убогие попытки мыслить ( о Боге, о вечности, об Императоре Планеты) Эти главы о Сталине - эталон солженицынского метода : стареющий полубезумный деспот, закрывшийся в своем бункере, который с особой тщательностью описал автор, тянет у нас перед глазами долгую канитель своих мыслей, в которых проходят и усталость, отвращение ко всему окружающему миру, презрение к людям, окружавшим его, воспоминания о детстве, революции, Ленине.

« Три дня назад отгремело его славное семидесятилетие. По кавказским понятиям, семьдесят лет – это ещё джигит! – на гору, на коня, на женщину. И Сталин ещё тоже вполне здоров, ему надо обязательно жить до девяноста, он так загадал, так требуют дела Положив себе дожить до девяноста, Сталин с тоской думал, что лично ему эти годы не принесут радости, он просто должен домучиться ещё двадцать лет ради общего порядка в человечестве. »

Невидимый внутренний оркестр, под которым он шагал, разладился и замолк в нём.

Он опустился на близкий стул, закрыл лицо руками.

Это была собачья старость Старость без друзей. Старость без любви. Старость без веры. Старость без желаний.

Даже любимая дочь давно была ему не нужна, чужда.

Ощущение перешибленной памяти, меркнущего разума, отъединения от всех живых заполняло его беспомощным ужасом. »

Сталин спокойно подписывал списки осужденных на смерть, безмятежно принимал знаки поклонения планеты.

Своим монологом «император планеты» сам выставляет напоказ свое многолетнее коварство. А. Солженицын прячется под маской своего героя – врага и «игрою скобок и вводных предложений кладет последние мазки на мастерский портрет этого двуличия» (23)

Многим может показаться, что такое проникновение в мысли врага приводит к поразительному слиянию с противником, слиянию, которое выглядит, как сговор. Можно подумать, что снисходительный взгляд, которым сморит на мир Сталин, принадлежит и Солженицыну. Да, это сугубо спорные страницы. В них немало фактических неточностей (Солженицын старается психологически и внешними фактами доказать версию, что Сталин сотрудничал с царской охранкой). Далекий от внешней схожести, Сталин предстает в романе таким, каким его представлял средний советский зэк.

Все эти факты подтверждают, что уместно говорить о «собственно солженицынском языке», ибо он сумел доказать свое право на такое определение.

Это язык оказывается достойным средством, подходящим для описания трагедии, какой Россия еще не знала в своей истории ни по глубине, ни по размаху.

III. Заключение. (Попытка итога, поиск обобщений. )

«Все особенности писательского таланта Солженицына ярко проявили себя в романе « В круге первом». В художественном отношении это произведение столь же превосходит главную книгу автора «Архипелаг ГУЛАГ», сколь уступает ей в энциклопедичности охвата жизненных явлений,» - пишет В. Евсюков ( 13).

Да и сам автор именно этим романом (переделанным и полным вариантом) открывает собрание сочинений, которое выходит в Париже. Это первое после лагеря большое произведение, начатое в кок-терекской ссылке.

Роман Солженицына « В круге первом» - традиционно русский роман, то есть роман гражданственный и учительский, «с жгучими проблемами». Роман этот является своеобразным «концентратом» идей и мыслей автора.

Авторское заверение: «. и сама «шарашка Марфино» и почти все обитатели ее списаны с натуры»,- не скромная констатация, но кредо писателя. Только полная реальность мировидения делает зримым идеал, никогда не уходящий из мира. Поэтому тяга к натуре – характернейшая черта прозы Солженицына. Все это личный опыт самого писателя. В книге можно узнать и его друзей (Дмитрий Панин – Сологдин; Лев Копелев – Рубин), родственников, первую жену. Две липы, пилка дров по утрам, интриги в лаборатории, стукачи, интрижки с «вольняшками», майор Шикин, инженер Яконов, дворник Спиридон – здесь все взято из воспоминаний о тюрьме – семинарии (все это подтверждается мемуарами Л. Копелева)

Все находит отражение в романе – вечер Нади со Щаговым, атмосфера студенческого общежития, даже шикарная квартира на Калужской заставе, где пирует семья прокурора Макарыгина, находится в доме, который в 1946-1947 г. г. строил зэк А. Солженицын и его товарищи.

«Натуральность» и «портретность» солженицынской прозы не упрощает ее, но углубляет. Ни одно высказывание любого из героев не может быть воспринято как афоризм - всегда действуют авторские оговорки. Солженицын – автор присутствует зримо и незримо во всем романе. Солженицын щедро дарит героям свои мысли ( в том числе и малоприятным персонажам), но постоянно давая понять, что мысль меняется в зависимости от контекста, характера говорящего, его состояния.

Проведя свое исследование, мы доказали, что у Солженицына как писателя есть свой стиль и его можно считать законным наследником традиций русской классической литературы Л. Толстого и Н. Гоголя, Ф. Достоевского и Е. Замятина, А. Пушкина и С. Есенина.

В нашей работе мы попытались рассмотреть разнообразные формы выражения авторской позиции в романе « В круге первом». И выявили, что писателю высказать свою точку зрения, управлять героями помогает и пейзаж, и вставная новелла, и ирония.

1. В романе Солженицын выступает как яростный насмешник, ирония автора обращена против всех представителей идеологии. Ирония организует всю книгу, вносит свой ритм, она прячется в примечаниях, проникает в скобки, неистовствует в шутовских пародиях и зловещих каламбурах, насмешливое остроумие «каторжной байки» формирует самый ритм книги

2. Вставные новеллы «Улыбка Будды» и «Князь Игорь» важны для Солженицына, так как они вносят дополнительный акцент в его мысль. У Солженицына они раздвигают действие по смыслу, заставляя задуматься над проблемами социально – философского и нравственно- психологического свойства

3. У Солженицына все художественные средства - внутренний монолог, диалог, пейзаж, речь – служат для раскрытия идейного замысла романа. Солженицын присутствует в романе, поясняет восприятие героев художественными приемами Например, через восприятие и оценку героем произведений литературы и искусства автор выражает и мироощущение героя и его мировоззрение

4. Пейзаж для Солженицына является фоном для раскрытия переживаний героя, сложных отношений между людьми. Солженицын рисует человека в единстве с окружающей обстановкой. Даже время суток важно для Солженицына. С темою рождения света связаны судьбы Нержина, Сологдина и др. героев.

5. Человеческая речь и язык поставлены в центр круга романа. В романе ярко выражен протест писателя против идеологического слова, «деревянного языка» эпохи сталинизма.

Наше исследование помогло нам лучше узнать творчество А. И. Солженицына, понять его творческую манеру, пробудило интерес к дальнейшему знакомству с его произведениями.

Мы считаем, что такое пристальное изучение произведения формирует грамотного читателя, дает дополнительный материал для подготовки к урокам литературы.