Биография Урванцева Н. Н.

Я стал интересоваться деятельностью ученых-заполярников, которые исследовали Север России.

Самым ярким представителем группы ученых был Н. Н. Урванцев. Обратившись, за помощью в наш Музей, я нашел интересующий меня материал. Я вместе с учителем истории преступил к исследованию биографии и деятельности этого замечательного ученого.

Мне также было интересно познакомиться с его семьей и коллегами по работе, а особенно с его научными экспедициями.

Я считаю, что самым интересным и в тоже время самым сложным было исследование значения деятельности великого Заполярника – Н. Н. Урванцева. Николай Николаевич внес достойный вклад развитие географической науки, исследуя природу и производительные силы Арктики, Таймырского полуострова и других труднодоступных районов России. Его заслуга исключительно велика в открытии Норильского каменноугольного бассейна и медно-никелевого месторождения.

В 2008 году исполнилось 50 лет присуждению Н. Н. Урванцеву Большой золотой медали Географического общества СССР. Данный ученый создал ряд трудов по исследованию четвертичных отложений и древнего оледенения севера Сибири, проливающих новый свет на решение многих проблем физической географии, палеографии и стратиграфии Сибири.

Этот отважный герой своего времени построил первое жилище в нашем городе, проявляя при строительстве дома необычную работоспособность, мужество, стремление обуздать силы природы во имя создания первоначального жилья, чтобы создать необходимые условия для существования в невыносимых экстремально-сложных природных явлениях Заполярного Севера.

Рядом с романтичным описанием пейзажа вы найдете в его книгах подробную инструкцию, как надо одеваться на Севере. Перед экспедициями он составлял длинные списки и комплектовал по ним снаряжение.

Трудно перечислить все, что он умел. Построить дом и сшить теплую одежду, даже обувь. Испечь хлеб и составить карту. Он был и геологом, и географом. Мог управлять машиной, трактором, парусной лодкой, собачьей и оленьей упряжкой. Любил читать, охотиться. Писал книги, научные и популярные статьи.

Романтик и практик, Урванцев прожил долгую и деятельную жизнь. Незаурядной, оставившей о себе яркую память, видится эта фигура: высокий человек в меховой одежде среди белых просторов тундры.

30 документов, выданных на имя Урванцева Николая Николаевича, хранятся в Музее истории освоения и развития НПР.

В 1991 году эта коллекция пополнилась личным делом № 3588 (з), состоящим из 52 документов

(периода жизни в Норильске с 1943 по 1956 г. ).

«На основе документального фонда Н. Н. Урванцева составлена хронологии его жизни»(.

1893 год. 17 (29) января в г. Лукоянове Нижегородской губернии в семье Урванцевых родился сын.

1903 — поступил в Нижегородское реальное училище.

1911 — закончил училище, поступил в Томский технологический институт.

1918— закончил горное отделение Томского технологического института,

1919— сотрудник Сибирского отдела Геологического комитета. Командирован в низовья реки Енисей для изучения угленосных отложений (первое посещение района Норильска).

1920—1922 — продолжал разведку Норильского каменноугольного месторождения. Первая зимовка в Норильске (1921—1922 гг. ).

1922. лето — лодочный маршрут по неизученной реке Пясине. Найдена почта Амундсена. За путешествие награжден медалью им. Пржевальского, за находку почты — золотыми именными часами от норвежского правительства.

1923—1924 — вторая полярная зимовка, горно-разведочные и горные работы на Норильском месторождении.

1925—1926 — третья полярная зимовка в Норильске в составе экспедиции под руководством П. С. Аллилуева (заместитель начальника).

1928— руководство геолого-поисковыми и разведочными работами на открытом в 1926 г. месторождении «Норильск-2». Геолого-поисковый маршрут по неизученной реке Хантайке.

1929— исследовательский маршрут по северо-западной части Таймырского полуострова после передачи Норильского платинового месторождения в эксплуатацию «Союззолоту». За зиму и лето прошел на лошадях, оленях и моторной шлюпке 10 тысяч километров.

1930—1932 — экспедиция на Северную Землю. Научный руководитель. Кроме геологии, вел астрономические и магнитные наблюдения, топографическую съемку и гидрологию. Награжден орденом Ленина.

1933—1934 — руководство геолого-разведочными работами на Севернбм Таймыре. Вынужденная зимовка у островов «Комсомольской правды». Обошел на полугусеничных автомашинах северную часть Таймырского полуострова.

1934 — главный консультант Горно-геологического управления «Главсевмор-пути». Премирован легковой машиной за внедрение автотранспорта в Арктике.

1935, 11 июня — без защиты диссертации присуждена степень доктора геологических наук.

1938,11 сентября — арестован в Ленинграде.

1939,11 ноября — осужден военным трибуналом Ленинградского военного округа на 15 лет исправительно-трудовых лагерей по ст. 58 пп. 7 и 11 (вре¬дительство и соучастие в контрреволюционной организации).

1940,22 февраля — дело пересмотрено (по жалобе Генеральному прокурору СССР), приговор отменен, дело прекращено за отсутствием состава преступления.

1940,30 декабря — приговором Особого совещания НКВД СССР осужден на 8 лет исправительно-трудовых лагерей с зачетом старого срока.

1941,январь — направлен на работу в Особое техническое Бюро в Ленинграде конструктором.

1941, с ноября — лаборант, затем технический руководитель на Актюбинском комбинате ферросплавов (завод бетонных изделий).

1942 — начальник геологического бюро и главный геолог Ленских рудников хромистого железняка Актюбинского комбината НКВД.

По распоряжению А. П. Завенягина направлен в Норилькомбинат руководителем геолого-поисковых работ.

1943,лето — геологический маршрут по реке Пясине и ее притокам.

1944,лето — геологическая съемка района архипелага Минина (на моторной лодке).

1945,март — освобожден из лагеря, назначен старшим геологом Геологи¬ческого управления Норильского комбината.

1951, январь — главный редактор монографии по научно-исследовательским и тематическим работам Геологического управления.

1952—1956 — работы по составлению геологической карты Норильского района,

С 1957 — в Научно-исследовательском институте геологии Арктики (ВНИИ океангеологии) в Ленинграде.

1958 — награжден Большой золотой медалью Географического общества.

1961 — утвержден в ученом звании профессора по специальности «геология».

1963 — награжден орденом Ленина.

1974— присвоено звание заслуженного деятеля науки и техники РСФСР.

1975— «Почетный гражданин Норильска».

1983 — награжден орденом Трудового Красного Знамени.

1985, 20 февраля — кончина Н. Н. Урванцева.

Н. Н. Урванцев

Н. Н. Урванцев - великий исследователь Севера

Одна из крупнейших улиц города Норильска названа в честь выдающегося полярного исследователя, геолога и географа Николая Николаевича Урванцева. Он был одним из первооткрывателей Норильского рудного района и Архипелага Северная земля. Доктор геолого-минералогических наук, профессор, заслуженный деятель науки и техники РСФСР. Награжден двумя орденами Ленина, орденом Трудового красного знамени, Большой золотой медалью им. Н. М. Пржевальского, первый почетный гражданин Норильска.

1917 г. (Великая Октябрьская социалистическая революция) в корне изменила пути экономического развития Российского государства. Отношение к Сибири, как к дешевому сырью и неограниченному рынку сбыта промышленных товаров закончилось. Сибирь должна была стать полноценной частью государства, для чего был необходим Северный морской путь - как водная магистраль. Основой промышленного развития севера Сибири должны были стать его недра, и минеральное сырьё для развития промышленности. (Климатические условия не позволяли заняться земледелием в промышленных масштабах).

«Геологический комбинат ВСНХ РСФСР в 1918 г. направил ряд геологических партий для изучения наиболее перспективных районов. Партии из Петрограда в Сибирь (в Томск) выехали ещё в апреле, но приступить к работе не смогли. Интервенция войск Атланты отрезала проехавшие партии от руководства центра. В руководстве нуждались и геологи, окончившие горное отделение Томского технологического института. В октябре 1918 г. в Томске был создан Сибирский геологический комитет, и на лето 1919 г. он наметил план проведения поисков и исследований на уголь, медь, железо, полиметаллы в ряде мест Сибири». (

1919 г. - экспедиция Сотникова-Урванцева - её по праву можно считать главной точкой систематических геологических изысканий в районе Норильска.

Летом в низовья р. Енисей на поиски месторождении каменного угля строящегося Усть-Енисейского порта и обследование месторождения каменного угля и меди, известных в районе Норильска, была направлена Сибгеолкомом экспедиция под руководством Н. Н. Урванцева. В качестве топографа в эту экспедицию отправляется А. А. Сотников. Целью экспедиции был поиск каменного угля в непосредственной близости к Енисею. Всего две недели партия из семи человек провела в районе Норильска, но ближе к порту каменный уголь найден не был. Однако в районе Норильских гор было найдено крупное месторождение, способное надолго обеспечить топливом суда Северного морского пути. Это короткое обследование дало толчок к промышленному освоению Норильских гор.

Первыми владельцами норильских земель можно считать династию Дудинских купцов Сотниковых. В 1865 г. Киприян Сотников и купец Кытманов получают дозволительное свидетельство и устанавливают заявочный столб на месторождение меди. По их просьбе в следующем 1866 г. оно было дважды осмотрено геологом Фридрихом Богдановичем Шмидтом, которому мы обязаны первыми данными о норильской руде в специальной литературе (1872 г. ), если не считать отчета И. Лопатина по Географическому обществу (1869 г. ), содержащего настоятельную рекомендацию разработок здешних руд.

В 1868 г. купцами Сотниковыми было выправлено около 200 пудов (3,25 т) черновой меди, которая была продана в казну с убытком, так как она имела включения никеля, о которых еще не знали. Больше меди не разрабатывали.

Позже, зимой 1893-1894 гг. , Александр Киприянович Сотников добыл и доставил в Дудинку 2000 пудов каменного угля.

Каменный уголь был необходим для судов, проходящих Северным морским путем в устье Енисея. В то время (до строительства Сибирской железной дороги) Северный морской путь был единственной связью Сибири с портами Енисейской России и Западной Европы.

А летом 1915 г. Александр Александрович Сотников, тогда студент первого курса горного отделения Томского технологического института, съездил в Норильск, где собрал образцы горных пород и передал их Н. Н. Урванцеву, с просьбой обработать их.

Н. Н. Урванцев в то время был студентом уже 3-го курса того же горного отделения и владел методикой петрографа - минералогического исследования горных парод. Однако о своих планах относительно месторождения Сотникова он не упомянул.

В это время А. А. Сотников получил дозволительное свидетельство на медно-угольное месторождение своих предков и установил свой заявочный столб, по соседству со столбом Кытманова-Сотникова. На затесе столба было вырезано «С. 1915 г. 9 сентября».

Заявочный столб А. А. Сотникова был обнаружен Н. Н. Урванцевым в 1920 г. по соседству со старым заявочным столбом Кытманова-Сотникова.

В начале 1920 г. А. А. Сотников, возглавлявший бело-казачье движение, поднял мятеж в Енисейске и, как следствие, был расстрелян в г. Красноярске.

И уже в 1920 г. с 22 июля по 5 сентября в Норильске работает первая экспедиция, состоящая из трёх групп: геологоразведочной, топографической и транспортно-хозяйственной, общим составом около 20 человек. Возглавляет экспедицию Н. Н. Урванцев. Во время этой экспедиции выполнена проходка угольных разрезов на горе Шмидта, выяснено, что угольные пласты проходят к горе Надежда и вдоль нее на запад. По съемкам геологов была составлена карта Норильского района. Отобраны образцы угля и руды.

Параллельно работала изыскательная партия Комсеверпути, которая вела поиски трассы узкой колеи по линиям: Усть - порт Норильск и Валек - Норильск - Дудинка.

В декабре 1920 г. Н. Н. Урванцев прибыл в Петроград, где сделал доклад Ученому совету о работах в Норильске и находке нового, ранее неизвестного сульфидного медно-никельного месторождения на горе Рудной.

По возвращении в Томск из экспедиции 1920 году Н. Н. Урванцев приступил к обработке собранных по Норильску материалов. Химические анализы и испытания образцов г. Шмидта показали, что уголь отличается высокой теплотвёрдостью, а некоторые образцы обнаруживают, спекающие свойства и будут давать кокс. Недостатком являются повышенная зональность и присутствие в угле тонких сланцевых прослоек, которые будут его засорять при добыче.

Геологические материалы по горе Рудной показали содержание в них до 1% никеля и до 1,5% меди. Ориентировочные запасы достигают 19,2 млн. пудов (320 т). Это первое открытие подобного типа руд Норильск-1 (так назвал его Н. Н. Урванцев, считая, что подобных месторождений будет найдено в районе Норильска множество) - месторождение является магматическим и относится к группе магнитно-колчеданных в породах габбровой формации, для которой характерно содержание окиси магния. Руды выделялись из магматического расплава в результате его ликвации, т. е. распада первично однородной магмы на 2 смешивающиеся жидкости: силикатную и сульфидную. Последняя, как более тяжелая, при кристаллизации оседала в придонных частях интрузивного тела.

По своему характеру месторождение Норильск-1 аналогично месторождению Садбери в Канаде.

Находка медно-никелевого месторождения на горе Рудной, существенно увеличила перспективы Норильска. Уголь здесь является не только топливом для морских и речных судов, но и станет основой энергетической базы горнорудного предприятия.

Сибгеолком постановил: разведочные работы в Норильске продолжить в зимних условиях, и в течение зимы вести метеорологические наблюдения по программе Главной геофизической лаборатории, с тем, чтобы установить роль и влияние погодных условий на зимние работы в Норильске при закладывании и проходке первых угольных и рудных штолен. Опыта в этом отношении в мировой практике еще не было.

Вторая экспедиция в составе 59 человек работала с 14 июля 1921 г. по 16 мая 1922 г. , на зимовку остались 7 человек, участников экспедиции и 1 житель Дудинки. Возглавляет экспедицию по-прежнему Н. Н. Урванцев. Экспедицией менее чем за 2 месяца возведен Первый Дом Норильска, начато строительство бани и общежития.

За время экспедиции была уточнена карта Норильского района, а также исследована судоходность р. Пясина и выяснено, что река вполне судоходна и может служить для доставки норильского угля. Метеонаблюдения показали, что зимние работы в Норильске вести возможно. Угольное месторождение г. Шмидта изучено и на первых этапах разведано. Подсчитаны его возможные запасы. В сентябре 1922 г. работы были завершены.

Такой же путь предварительной разведки должно пройти медно-никелевое месторождение горы Рудной. Но необходимость такой работы вызывала сомнения. Никель еще не пользовался спросом, а добыча меди на Урале, Южной Сибири и Средней Азии вполне могла обеспечить потребности страны в этом металле. Однако все сомнения о необходимости разведки медно-никелевого месторождения Норильска отпали после получения результатов анализа норильских руд на содержание металлов платиновой группы из лаборатории. Оказалось, что норильская руда содержит металлы платиновой группы, притом в большем количестве, чем в Садбери.

В 1923 г. Урванцев возвращается в Норильск со следующей экспедицией. Экспедиция продолжалась 1,5 года - с сентября 1923 г. по июнь 1924 г.

Было завершено строительство общежития и бани. На зимовку осталась только молодежь.

Несмотря на сложные климатические условия и трудный путь доставки, месторождение обещало быть рентабельным, однако требовались значительные капиталовложения, и на ученом совете Геолкома было решено работы приостановить. Однако Урванцев с решением комиссии не согласился и подал особое мнение, вопрос перешел на рассмотрение в Высший Совет Народного Хозяйства, которому тогда был подчинен Геолком. Его председатель Ф. Э. Дзержинский с решением комиссии не согласился и постановил работы в Норильске продолжить в еще более крупном масштабе, сразу с весны 1925 г. Начальником экспедиции он назначил одного из своих секретарей - П. С. Аллилуева, а Н. Н. Урванцева его заместителем.

Из биографии Н. Н. Урванцева

(Дополнительный материал по выставке к 110-летию Н. Н. Урванцева).

Родился в 1893 году 30 января в г. Лукоянове Нижегородской губернии. Отец его был купцом, церковным старостой, избирался даже городским головой. Он хлопотал об открытии новой школы, собирал библиотеку светского содержания. Но скоро проторговался, пришлось идти в приказчики. Кончил жизнь и вовсе бедняком.

Н. Н. очень любил читать, не зная часов лучше, чем у книжных шкафов. Читая книги Пржевальского, Стекли, узнал о поморах, плававших по студеному морю «встреч солнцу», о Ермаке Тимофеевиче и первых поселенцах Сибири. После окончания церковно-приходской школы был отправлен в училище в Н. Новгород. Тогда же он занялся фотографией и это стало увлечением на всю жизнь.

Летом 1911г. он вернулся в Лукоянов, реальное училище закончил с золотой медалью.

В 1911г. поступил в ТПИ (Томский политехнический институт) на механический факультет, затем перевелся на геологический. Урванцев, еще, будучи студентом, преподает горное искусство в Томском политехническом училище, а в 1918г. , после окончания института, избирается заведующим горного отделения этого училища.

На каникулах работал в переселенческом управлении, на разведке ископаемых богатств.

В 1918 г. закончил институт, получив специальность горного инженера.

В 1918 г. во время каникул совершил поездку на Норильское угольное месторождение, о котором он был наслышан еще в институте от студента Александра Сотникова, это его дед в конце прошлого века добыл несколько сот пудов угля в Норильске и выплавил приблизительно 200 пудов меди на Норильском месторождении медно – никелевых руд.

В 1919 г. Н. Н. Урванцев был командирован Сибирским Геологическим комитетом в низовья реки Енисея на поиски каменного угля.

С этой экспедиции началась работа Н. Урванцева в районе Норильска. Следующие экспедиции туда состоялись в 1920, 1921-22, 23-24, 25-26 годах.

Первая же экспедиция подтвердила: запасы норильского угля обеспечивают потребности Северного морского пути (СМП) на многие десятилетия.

В 1920 г. на средства Сибгерлкома снаряжается экспедиция на Таймыр. Нужно было разведать угольное месторождение, но еще не было карты этого района, геологических разрезов, не были подсчитаны запасы. Экспедиция 1920г. пробыла на месторождении 43 дня.

Работа этой экспедиции протекала весьма в тяжелых условиях: получили очень скудный паек, не хватало инструментов, материалов.

Во время работы этой экспедиции нашли заявочный столб купцов Кытманова и Сотникова, того самого Сотникова, который в свое время пригласил Ф. Б. Шмидта обследовать угольное месторождение, а потом выплавлял медь в полукустарной печи, построенной из необожженного кирпича Дудинской церкви.

Результаты экспедиции 20-х годов:

Была заснята и положена на карту территория в 25 км2 (карта потом долго служила геологам и буровикам). Съемку привязали к астрономическому пункту – «Нулевому пикету», от которого пошел Норильск. Горы, ущелья, озера впервые получили названия.

Из воспоминаний Н. Н. Александрова, спутника Н. Урванцева по экспедиции 1920г. :

«Самым неутомимым, неугомонным и неузнаваемым был Урванцев. Длинноногий, шагающий «метровками», он успевал бывать на всех работах и ходить в маршруты, которые иногда начинались утром, а заканчивались поздно вечером. Вечерами (заканчивался август) при свете свечи или коптилок Н. Н. обрабатывал каменный материал: всего собранного увезти было не на чем»

Н. Н. Урванцев сутками пропадал в горных выработках, брал пробы, описывал обнажения, обследовал окрестности.

В 1921 г. Н. Н. Урванцев выехал в Норильск для продолжения работ. Состав экспедиции – 59 человек, ее задачи: было решено для промышленного опробования и выяснения количества угля заложить штольни, причем работы вести и зимой. Это было совершенно необходимо для всестороннего выяснения условий ведения геологических работ на севере, в высоких широтах Норильска, климатические условия которого основали тогда совершенно неукоснительными. Необходимо было возвести на участке Норильска первые жилые и хозяйственные постройки.

В 1921 г. Урванцев объехал кругом Пясинское озеро и заснял его на карту. В феврале - марте 22 г. были засняты р. Норильская и озера Мелкое, Глубокое, Лама (такого озера вообще не было на карте).

Ответить на вопрос судоходна ли река Пясина должна была пясинская экспедиция.

По Пясине плыли на простой рыбацкой лодке. По пути зарисовали русло, ставили астрономические пункты, описывали животный и растительный мир. Н. Урванцев при первом удобном случае закидывал за плечи сумку и отправлялся обследовать тундру. Возвращался с образцами пород. Однако он не забывал об основной задаче экспедиции, и на карту точно наносился фарватер. Обследовали устье Пясины, вход в нее с моря, поставили опознавательный знак. Далее плыли открытым морем к о. Диксон, чтобы пересесть на пароход, идущий в верховья. На побережье Таймыра, между устьем р. Пясины и о. Диксон была найдена почта Амундсена, отправленная в Норвегию в 1918г. с зимовки на восточном Таймыре.

За эту экспедицию Всероссийским географическим обществом Н. Н. Урванцев был награжден медалью Пржевальского, а за находку почты Амундсена – именными золотыми часами от норвежского правительства.

Итоги экспедиции 1921-22 гг. : закончена предварительная разведка каменноугольного месторождения горы Шмидта, подсчитаны еще возможные запасы. Метеонаблюдения показали полную возможность длительных зимних работ в Норильске.

Вернувшись из Пясинской экспедиции, Н. Урванцев был буквально потрясен: анализы доставленных руд Норильска показали, что в них цветных и благородных металлов в несколько раз больше, чем в канадских и норвежских рудах. В норильских рудах есть медь, никель, платина и др. металлы.

Планы норильской экспедиции 23-24 гг. : продолжить геологическое изучение медно-никелевые месторождения и начать его разведку не только подземными горными работами, но и бурением. На Норильском месторождении была пробурена скважина, установившая значительную мощность рудного тела.

За время этой экспедиции было освоено геологическое бурение в условиях полярной зимовки. Из добытой руды отобрано и отправлено в 1,17 т для испытания на обогащаемость и для металлургических опытов.

Были построены второй и третий дома – общежитие и баня.

В этой экспедиции впервые участвовала Елизавета Ивановна.

После изучения всех материалов о Норильске состоялось заседание Геолкома, который вынес решение о прекращении изысканий в Норильске. Н. Урванцев с этим не согласился и выразил особое мнение. Председатель ВСКХ Дзержинский с протестом Н. Н. огласился, и в Норильск была направлена новая экспедиция, которую возглавил один из секретарей Дзержинского Аллилуев. Урванцев был назначен его замом.

Экспедиция 1925г. :

В Норильск было направлено 150 человек, 2 бур станка, передвижная э/станция, химлаборатория, 3 трактора.

На горе Рудной шло бурение скважин. Чтобы вода в них не замерзала, скважины заливали соленым раствором. До конца экспедиции было пробурено более 360 м скважин.

Зимой шла достройка трех домов.

Летом 1926г. на северо-восточном крае Норильского плато Урванцев обнаружил второе медно-никелевое месторождение и назвал его Норильск-2.

В 1927 г. Н. Н. Урванцев обследовал Игорскую протоку.

В 1928 г. Н. Урванцев с братьями Корешковыми обследовали Игорскую протоку, а затем поднялись вверх по реке Хантайке и обследовали ее бассейн. В результате двухмесячной экспедиции была составлена точная карта района Хантайки. Н. Н. не только обследовал, но и описал, положил на карту, в том числе пороги неподалеку от нынешнего Снежногорска.

Трое землепроходцев плыли на веслах и под парусами, им приходилось перетаскивать волоком лодку. За все 600-километровое плавание они не встретили ни одного человека. Исследованием реки Хантайки летом 1928 г. было завершено геолого-географическое изучение Норильского района, начатое Урванцевым в 1920 г. Н. Н. установил длину Хатангского озера, которое оказалось вдвое больше, чем предполагали.

В 1929 году Н. У. предпринял путешествие по маршруту, проложенному по рекам Верхней и Нижней Таймыре академиком Миддендорфом, который в 1843 г. совершил свое знаменитое путешествие по этом рекам. После Александра Федоровича глубинный район полуострова никто из ученых не посещал. А с тех пор многое могло измениться: русла рек, очертания берегов, характер местности.

За полгода, проведенные в этой экспедиции, Н. Н. Урванцев прошел на лошадях, оленях и моторной лодке около 8 тыс. км. Экспедиция собрала обширнейшей материал о районе одной из самых больших рек Таймыра, разбила сеть астрономических пунктов, уточнила карту, изучила геологию хребта Бырранга.

Сопоставив все данные, Урванцев составил первую схематическую геологическую карту всего Таймыра, изданную в 1931 г.

На о. Домашнем был построен дом по чертежам Н. Урванцева, было привезено продовольствие, инструменты. 43 собаки. На этом островке за рабочим столом Н. Н. легли линии первой карты Северной Земли – плод его кропотливой работы в мороз, снег и дождь, на суше и на зыбком льду в течение долгих дней и месяцев.

Как говорил президент географического общества СССР академик Колесник: «Если бы труд этот не был добровольным, его можно было бы подчас назвать каторжным».

После возвращения с полуострова Таймыр Н. Н. Урванцев отправляется в длительную, с двумя зимовками, экспедицию на Северную Землю. За этот период в маршрутных поездках на собаках им была заснята вся территория Северной Земли, а также велись магнитные, гидрогеологические и астрономические наблюдения. За успешные результаты Североземельской экспедиции 1930-1932 гг. Николай Николаевич был награжден первым орденом Ленина.

В 1933 – 34 г. Н. Н. Урванцев исследовал северный Таймыр (о-ва С, бухта Нордвик). За зиму впервые в истории Арктики обошел на полугусеничных автомашинах северную часть Таймырского полуострова, доказав тем самым применимость механического транспорта в полярных условиях.

Также было проведено разведочное бурение на нефть в низовьях Хатанги.

После северо-земельной экспедиции, в 1935 г. , высшей аттестационной комиссией ему без защиты диссертации присвоили ученую степень доктора геолого-минералогических наук.

С конца 30-х годов до 1956 г. Н. Урванцев работал в Норильске в геологическом управлении, где он фактически стал во главе управления. Дел для геологов было невпроворот. Норильску требовались стройматериалы: известь, гипс, бутовый камень. Неужели вести их с «материка»? Здесь и понадобились знания Н. Н. о районе Норильска. Были найдены и гипс, и известь, и алевролиты. Даже гончарное производство имело свое сырье.

30 декабря 1940 г. приговором Особого совещания НКВД СССР Урванцев осужден на 8 лет исправительно-трудовых лагерей с зачетом старого срока.

С 1942 по 1945 гг. Н. Н. Урванцев был заключенным Норильского лагеря, после освобождения назначен старшим геологом Геологического управления Норильского комбината. Помимо большой и сложной производственной деятельности он, даже в это время, осуществляет экспедиционные выезды. В 1943-1948 гг. исследовал шхеры Минина, р. Пясину, берег Х. Лаптева. В течение последующих нескольких лет он возглавляет большую работу по составлению и редактированию многотомной монографии по геологии и полезным ископаемым Норильского района и серии карт.

В 1956 г. Н. Урванцев вернулся в Ленинград, стал работать в НИИ геологии Арктики и Антарктики, где трудился до последних дней своей жизни.

В 1958 г. Н. Н. был награжден Большой золотой медалью Географического общества СССР «За выдающиеся географические открытия в Арктике»

В 1963г. – Урванцев награжден орденом Ленина (орден ВИЛа) за выдающиеся успехи по изучению Советского Севера и его природных богатств.

В 1983г. – орден Трудового Красного Знамени.

Н. Урванцев был отличным фотографом, любил охоту и спорт.

Таким образом, Н. Н. Урванцев был выдающимся геологом, географом, ученым, внесшим огромный вклад в дело разведки медно-никелевого месторождения. На протяжении всей своей жизни он был тесно связан с Норильском и не только первый дом Норильска, но и сам Норильск являются памятником ему.

Говоря о деятельности и жизни Н. Н. Урванцева, нельзя не сказать о его жене и преданном друге – Елизавете Ивановне. Е. И. Урванцева (Найденова) родилась в 1893 г. на Урале в г. Кыштыме. С 1915 по 1917 гг. училась на медицинском факультете Московского университета, но первая Мировая война отодвинула мечту «сестры милосердия». В 1923 г. Елизавета Ивановна, как научный сотрудник Геолкома, включена в состав Норильской горно-разведочной экспедиции, которую возглавляет Н. Н. Урванцев. В 1929 г. Е. И. Урванцева получает диплом врача-хирурга и работает в Ленинграде. В 1932 г. она добивается назначения на Север и судовым врачом едет на ледокольном пароходе «Русанов» в экспедиционный рейс к мысу Челюскина. С 1933 по 1935 гг. Елизавета Ивановна находилась на зимовке за Полярным кругом. С 1941 по 1945 гг. Е. И. Урванцева с военным госпиталем прошла путь от стен Ленинграда до Австрийских Альп, была награждена 6 медалями. После войны вернулась в Норильск к мужу. 11 лет отдала Норильской городской больнице. В 1956 г. вместе с Н. Н. Урванцевым вернулась в Ленинград, работала общ. инспектором в ГАИ. До 86 лет водила машину. Она постоянный спутник и верный помощник в трудной, но благородной и самоотверженной жизни Николая Николаевича.

В 1975 году Н. Н. Урванцев был удостоен звания «Почетный гражданин г. Норильска». Последний раз Урванцевы приезжали в Норильск в 1982 году.

20 февраля 1985 года Николай Николаевич скончался, Елизавета Ивановна пережила его ровно на 49 дней. Согласно завещанию они были похоронены в Норильске

2. Семья.

В последние годы коллекцию документов о жизни и деятельности Николая Николаевича Урванцева пополнили письма Галины Федоровны Журкиной – племянницы Николая Николаевича, дочери его двоюродного брата, Федора Николаевича Валова, - адресованные в основном Лилии Григорьевны Печерской, директору музея истории развития Норильского района.

Воспоминания о личной жизни Николая Николаевича Урванцева Галина Федоровна записала со слов «его родных старшего поколения».

«В городе Лукоянове. Горьковской области (ранее Нижегородской губернии) жили две родственные семьи – Урванцевых и Валовых.

Николай Максимович Урванцев приходился двоюродным братом Николаю Дмитриевичу Валову. Оба брата женились на родных сестрах Потапаевых. Одна из них – Анфия Михайловна – стала Урванцевой, другая сестра – Анастасия Михайловна (бабушка Г. Ф. Журкиной) стала Валовой. Обе семьи жили в домах рядом и постоянно общались, особенно дружили дети.

В семье Урванцевых их было шестеро: старший Николай, затем Вера, Анастасия, Варвара, Владимир и Нина. В семье Валовых было 10 детей.

К сожалению, у Н. Н. Урванцева остались в живых только две родные сестры: Вера и Нина. Брат Владимир утонул в детстве, а сестры умирали от болезни.

Сестра Вера вышла замуж за Павла Васильевича Жабарина, имела сына Кирилла, постоянно жила и работала в Москве. Скончалась 3 декабря 1987 года в возрасте 93-х лет.

Сестра Нина еще в 1918 году вышла замуж за чешского офицера Врсена, уехала с ним в Прагу, где и жила постоянно. Она преподавала русский язык в чешской школе, была домашней учительницей в семье генерала Свободы, считалась другом дома. Своих детей у Нины не было. Скончалась она в декабре 1986 года и похоронена в Праге.

С братом Федором Валовым (отец Г. Ф. Журкиной) у Николая Николаевича были особенно тесные связи. Еще в 1912 году Урванцев уехал в Томск, где жил у своего дяди – брата матери – Николая Михайловича Потапаева и продолжал учебу в институте. Через год в Томск приехал и его двоюродный брат – Федор Валов. Оба брата жили в одной комнате квартиры, которую снимал Н. М. Потанаев у владельца Михаила Афанасьевича Шалаева. Дом был двухэтажный, верхний занимал Н. М. Потапаев, в нижнем этаже жила семья хозяина дома, у которого были две дочери – Варвара и Галина. Оба брата постоянно общались с девушками.

И жизнь сложилась так, что Николай и Федор повторили судьбу своих отцов: двоюродные братья женились на родных сестрах Шалаевых. В июне 1918 года состоялась свадьба Федора Николаевича Валова с Галиной Михайловной Шалаевой, а в декабре этого же года, в той же самой Воскресенской церкви венчался Николай Николаевич с Варварой Михайловной Шалаевой. Обе молодые семьи «спустились» со второго этажа и поселились в семье Шалаевых.

Летом 1921-го Николай Николаевич включил в экспедицию в Норильск своего брата Федора Валова в качестве техника горно-разведывательных работ и свою жену Варвару Михайловну как врача и секретаря(.

Федор Николаевич Валов принимал непосредственное участие в закладке первой штольни по разработке каменного угля и строительстве первого домика, а первой женщиной-участницей экспедиции в Норильск была первая жена Николая Николаевича – Варвара Михайловна Урванцева (Шалаева).

В мае 1922 года у Николая Николаевича и Варвары Михайловны родился сын, которого традиционно назвали Николаем.

В дальнешем дороги их разошлись. Варвара Михайловна последние годы жизни провела в Томской области.

Дядя Коля помнил всех, кто преодолевал с ним тяжелые испытания экспедиций, кто работал рядом с ним, и тем более, кто делал ему добро и помогал в трудные периоды жизни.

Это главным образом относится к его жене – Елизавете Ивановне, человеческий подвиг которой (я не боюсь этого слова) мы – его родные – высоко ценим и всегда благодарны Елизавете Ивановне.

Этой признательностью Елизавете Ивановне мы объясняем то, что дядя Коля не упомнил ни в каких записях о своей первой семье, хотя с Варварой Михайловной, до ее кончины, изредка обменивался письмами. Об этом намеками говорит А. Львов, когда пишет о фильме «История одной любви», где ни слова

Все правильно, рядом с десятилетнями трудной и самоотверженной жизни с Елизаветой Ивановной его первая, короткая четырехлетняя семейная жизнь уходит в Лету

В настоящее время линия Урванцевых продолжается сыном дяди Коли, Николаем, внучкой Людмилой Николаевной, она инженер-химик, живет и работает в Саратове; внуком Николаем. Он – петербуржец, у него есть дети: правнук Николая Николаевича, Николай пяты, от роду шести лет, и правнучка Марина – четырех лет (письмо Г. Ф. Журкиной от 12. 03. 88 г. ).

Сын Николая Николаевича уже на пенсии, в Томской области.

В числе новых поступлений в фонды — фотографии, документы, письма, восполняющие пробелы в биографии Н. Н. Урванцева(.

Несколько снимков из семейного архива прислала его племянница Г. Ф. Журкина.

Одну из фотографий сделал сам Урванцев. На снимке: сидят (слева направо) его сестра Нина, мать Анфия Михайловна, сестра Варя, отец Николай Максимович и ниже сидит брат Володя. Стоят: соседка Даша, сестра Настя, Николай Урванцев и сестра Вера. Снимок сделан в Лу- коянове в 1910—1912 гг.

Фотография, запечатлевшая Урванцева с сыном, сделана в Томске, куда Николай Николаевич приезжал в 1927 г. повидаться с первой семьей.

В 1943 г. Урванцев попадает. ». Норильск в качестве заключенного.

«Я отлично помню, как, возвратясь из школы, увидела за столом в нашей маленькой комнате человека не то в гимнастерке, не то косоворотке, в очках, поджарого, очень сдержанного, исключительно простого и скромного. Папа сказал: «Это известный полярный исследователь Урванцев», и мы (сестра и я) оцепенели от восхищения.

Наш дом стал его домом. Поражало в нем многое, а главное, что он не мог сидеть без дела и просто «говорить разговоры». Он обязательно должен был что-то чинить, чертить, перебирать крупу или. штопать». — Вспоминает М. Н. Гершунова (Зенгер). (Сборник «Норильская биография». 1985 г. ).

Н. Н. Урванцев с М. Зенгер и Д. Бересневой. 1943—1944 гг.

«Урсанцеа Николай Николаевич, 1893 г. р. , уроженец г. Лукоянова Горьковской области, из семьи купца, русский, образование высшее, б партийный, до ареста проживал в г. Ленинграде, арестован 3. 03. 1939*, по специальности профессор-геолог, осужден Особым совещанием

ЕЛИЗАВЕТА ИВАНОВНА И НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ УРВАНЦЕВЫ. 1932.

Были в жизни Урванцеза такие минуты и такие годы, что и недругу не всякому пожелаешь. Жена оставалась его ангелом-хранителем, его добрым гением, его светом. Если бы не она — мог бы и не выжить. Разделив беду на двоих, поровну — выстояли.

(А. Львов. «Елизавета Ивановна». «Заполярная правда». 26. 09. 1978).

3. Экспедиции на Северную землю. Н. Урванцев и Г. Ушаков

В феврале 1930 года состоялось расширенное заседание правительственной Арктической комиссии. Оно было особенно представительным - обсуждался план пятилетних работ в Арктике и план на 1930 год. Ушаков выступил здесь с подробным сообщением о предложенной им Североземельской экспедиции. Замысел такой экспедиции сложился в основном еще на острове Врангеля. Считанные месяцы, прошедшие после возвращения на материк, он посвятил не столько отдыху после трудной трехлетней зимовки, сколько тщательной разработке и обоснованию плана исследования Северной Земли.

При ее благополучном исходе, в чем можно не сомневаться, страна получит достоверные сведения о Северной Земле, Арктическая комиссия одобрила предложение Ушакова и представила его на рассмотрение правительства. 23 марта 1930 года Совнарком утвердил проект Североземельской экспедиции. Из своего резервного фонда он отпустил на нее около 50 тысяч рублей - сумму весьма скромную, но вполне достаточную.

План Георгия Ушакова был детально продуман, вполне реален и, что очень важно, требовал минимальных затрат. Так, численный состав экспедиции - четыре человека: начальник, геолог, радист, каюр-охотник. Эту группу, по мысли Георгия Алексеевича, на западный берег Северной Земли высадит ледокол, совершающий очередной рейс в летнюю навигацию. Здесь будет собран дом, он станет главной базой экспедиции. Полярной ночью, когда нельзя вести исследования, на пути будущих маршрутов участники экспедиции устроят склады (депо) продуктов питания для людей, корма для собак, топлива.

Выезды в полевые маршруты начнутся с наступлением весны. Их участники снимут местность, определят астрономические пункты, проведут геологические исследования. Все данные будут использованы при составлении карты Северной Земли. Сразу закипела напряженная работа. Самая трудная задача - подобрать людей: всего трех человек, и, значит, нельзя ошибиться ни в одном из них. Просчет мог сорвать экспедицию. Ближайшим сподвижником Ушакова и научным руководителем экспедиции стал Николай Николаевич Урванцев. Сборы в путешествие - дело сложное. Тем более что речь идет о путешествии на землю, где практически еще никто не бывал. В середине августа 1930 года ледокол "Георгий Седов" под командованием капитана В. И. Воронина, завершив основную часть работ на севере Карского моря, взял курс на восток к берегам Северной Земли. На борту - ушаковская четверка и все ее громоздкое хозяйство: разобранный дом, стройматериалы, моторная лодка, топливо, собаки, нарты, продовольствие, научное снаряжение, хозяйственная утварь, книги. Остров еще не имел названия. Его нельзя было найти ни на одной карте мира. Весной предполагается обследовать весь северный и центральный районы Северной Земли.

«В первый год пребывания на Северной Земле исследователи нанесли на карту две трети Северной Земли. Теперь представление о ней стало неизмеримо более полным: известны очертания берегов, рельеф, степень оледенения, геологическое строение, растительный и животный мир, климатические особенности, режим окружающих льдов. Выяснилось, что это архипелаг, состоящий из четырех крупных и нескольких мелких островов и островков, расположенных группами и в одиночку»(.

В марте Ушаков и Журавлев совершили два вспомогательных похода для закладки продовольствия на пути предстоящего большого маршрута, впервые при этом пересекли пролив Шокальского. А в апреле (это было 13-го) Ушаков и Урванцев вышли в самый дальний свой маршрут, по острову Большевик, который продолжался полтора месяца.

Обследовали всю его береговую линию, проехали в глубь острова и там увидели свежие следы оленей и песцов.

К этому времени полярный стаж Урванцева вырос (он исчислялся с 1919 года). Закончив незадолго до того горное отделение Томского технологического института, он приступил к систематическим исследованиям низовий Енисея. Открыл месторождения медно-никелевых руд и ряд угольных месторождений.

В Норильске сохраняется небольшой деревянный дом, построенный почти 60 лет назад. Там жил геолог Урванцев - один из первооткрывателей Норильского рудного района. Его и сейчас называют "домом Урванцева". С этого дома началось строительство современного города Норильска.

Еще в студенческие годы Николай Николаевич имел богатую практику топографо-геодезических съемок на изыскательских работах в Сибири. Главное, помимо геологической разведки, что предстояло сделать ему на Северной Земле, - это составление вместе с Георгием Алексеевичем точной карты архипелага. И эта работа была выполнена превосходно благодаря их совместным усилиям.

Карта была действительно необходима. С ее помощью можно решить вопрос, каким путем пройти в море Лаптевых: то ли одним из проливов - Шокальского или Красной Армии, то ли обойдя Северную Землю с севера. Все, взвесив, руководство экспедиции выбирает последний вариант – вокруг Северной Земли. С карты снимается копия. Труд Урванцева-Ушакова получает первое практическое применение.

Арктической комиссии были представлены отчеты и карта, а в Центральном Комитете партии заслушано сообщение Ушакова об итогах экспедиции. 24 октября 1932 года "Известия" опубликовали карту Северной Земли и статью председателя правительственной Арктической комиссии С. С. Каменева "Подвиг Ушакова".

Через 16 лет после экспедиции Ушакова-Урванцева Северная Земля вновь подверглась топографической съемке и геологическим исследованиям. Это выполнили сотрудники Научно-исследовательского института геологии Арктики. В наблюдения первых изыскателей, конечно, были внесены дополнения и уточнения, но общая характеристика архипелага полностью сохранила свое научное значение. Это еще раз свидетельствует об огромной тщательности, с какой вели исследования первопроходцы, несмотря на все трудности, стоявшие на их пути. Участник экспедиций Н. И. Урванцева (с 1923 по 1928] Виктор Александрович Корешков оставил нам воспоминания о своем патроне.

Тогда ему было около тридцати лег. Высокий, немного сутулый и, на первый взгляд, угрюмый, — он был чрезвычайно деятелен. Вникал в каждую деталь повседневной жизни экспедиции. Его решения всегда были быстрыми и почти всегда правильными, эрудиция по всем вопросам — огромна и поражала нас. Если он начинал свои рассказы, а он был прекрасный рассказчик, мы были готовы слушать его часами. Но временами на него нападало угрюмое молчание, а это бывало в периоды неудач в работе экспедиции. Нужно признать, что такие периоды были для нас тягостными. Его все раздражало: и наша веселость, и плохая погода. Но он обычно тогда уходил в свою комнату и там один переживал свои неприятности.

Характерной чертой Николая Николаевича была его непреодолимая любовь к пзчатному слову. Прошло почти 40 лет, но до сих пор у меня остается в памяти его фигура за обеденным столом. Все едят и болтают, а сн сосредоточенно читает книгу, газету или журнал. Даже все книги по медицине он прочитал несколько раз, а так как у него была исключительная память, то все, прочитанное им, укладывалось в памяти в строгом порядке.

Второй его страстью были механизмы любого вида — будь то буровой станок, токарный или ручные часы. Его раздражали все неполадки в этих механизмах, и он не отходил от них до тех пор, пока они не начинали работать нормально,

В задачу Норильской партии летом 1921 года входили детальная разведка каменноугольного месторождения и создание на копях жилой опорной базы, без чего ведение дaльнeйшиx работ далеко за полярным кругом под широтою почти 70° совершенно не мыслимо

В течение рабочего периода летом1921 года, а именно с 14 июня по 2-е августа партией рабочих и служащих в-50 человек, не считая пастухов (горнорабочих 35 чел, топографов 4, служащих 7), было сделано следующее: 1) выстроен из местного леса жилой дом с сенями, общей площадью 80 кв. метр. , который к концу работ был совершенно готов для жилья: 2) вырыт и сделан с нижним срубом погреб объемом 32 куб. метр, при чем работа велась вручную в вечно мерзлой почве из глины с галькой и щебнем; 3; распилено из местного лиственничного леса 215 бревен на тес, плахи и горбыли; 4) в крыты разрезами выхолл угольных пластов в месте закладки штолен, для чего пройдено разрезами в наносах из щебня и глыб изверженных и твердых осадочных пород 68 пог. метр , всего вынули вручную 256 кубич. метр. , вечной мерзлоте: 5) заложена на пласт С 1 штольня капитального сечения 2,0 х 2,0 х 1. 7 метр, и пройдено 14 2 пог. метр. Заложена на пласт С II штольня такого - же сечения, как и предыдущая, и пройдено ею 6 пог метр Крепление обеих штолен до 6 метр, велось вручную, а далее с небольшим отбросом проходка велась вручную и только с 23-го августа, когда прибыл опоздавший по независящим обстоятельствам динамит, пошла взрывная работа; 6) поднесено к устьям штолен на высоту более 100 метр, при уклоне 20°—25° более 2'. :Г. шт. лисгвеничного крепежного леса, 7) заснята площадь будущего рудника общи:»; пространством около i,ri кв. км в масштаба 'Дом с горизонталями через 2 метр, и с разбивкой на заснятой площади тригонометрической сети; 8) хозяйственной партией производились выпечка хлеба, приготовление пищи, ремонт обуви и т. п.

Осенью 1921 года большая часть партии уехала обратно в город, а на зимовку осталось 8 человек, не считая местных жителей. В задачу зимующей партии входило выяснение условий ведения работ зимою в полярных условиях. В течении зимы было сделано следующее: 1) велись непрерывные метеорологические наблюдения; 2i построены амбары над погребом, баня, конюшня—общей площадью всего 58 кв. метр ; 3) приготовлен и подвезен к штольням крепежный лес; 4) пройдено штольней JV? 2 2,7 пог. метр; 5) исследована и заснята местность, прилегающая к копям обшей площадью до 10. 000 кв. км с постановкой и определением 10 астрономических и магнитно метрических пунктов. Семкой и исследованиями захвачено 5 громадных озер (до 100 км. длиною), служащих истоками большой реке Пясине, протекающей при мерно в 15 км. от копей. При исследованиях велись промеры глубин, геологические метеорологические и другие наблюдения.

Весною 1922 года за окончанием продовольствия работы на копях были прекращены и 4 человека из зимовавших были уволены.

Летом этого года 3 человека из числа зимовавших на копях (начальник экспедиции, топограф и коллектор) и 2 человека из местных жителей спустились на рыбачьей лодке вниз по реке Пясине до Ледовитого океана, куда падает река. При этом была произведена съемка реки в масштабе" 1 вер,—Г на протяжении около 1000 км. , при чем производились непрерывные измерения глубин, исследование фарватера, определение"поперечных профилей, геологические исследования, сбор флоры и фауны и определение астрономических пунктов (12).

Экспедиция на лодке вышла в море и прошла на остров Диксон в устье Енисея, пройдя таким образом морем около 200 км. На этом пункте произведена съемка береговой черты, найдена доска от знака экспедиции Минина при Анне 1санновне, найдены почта и имущество Норвежской экспедиции Амундсена, ушедшего к полюсу в 1918 году. Почта и материалы работ этой экспедиции были посланы Амундсеном в 1919 г. с 2«мя норвежцами из числа его спутников, погибшими в; пути, при чем один из них был найден 2-й поисковой экспедицией (их было 2; одна норвежская в 1920 г. , другая смешанная русско-норвежская в 1921 г). Другой труп партия нашла вблизи о-ва Диксона.

С острова Диксона ЭКСПРДИЦИЯ В составе 4-х человек (один остался на радиостанции о-ва Диксона) уже осенью ушла Енисейским • заливом к е. Гальчихе, вблизи которой догнала пароход. на котором проследовала в г. Красноярск, откуда выехала в гор. Томск куда и прибыла в начале ноября 1922 года.

К вопросу о стратиграфических отношениях Иркутских угленосных фармации.

Геолог М. К. Коровин.

Летом 1922 г. , по заданию и на средства Сибобластопа. мною было произведено рекогносцировочное обследование важнейших углепромышленных районов Иркутского бассейна с целью выяснения их сравнительного горнопромышленного значения. Обследорание захватило- районы: Вслестевский с копами вблизи ст. Тулун Заб. ж. д. Унгинский с Владимирской копью и месторождениями угля в окрестностях станций Залари и Тыреть и Забитуйский с Головинской и Забитуйской копями. Кроме того, были собраны архивные материалы по другим менее важным районам бассейна. Наибольшее горнопромышленное значение из них имеют Унгинский и Забитуйский районы, охватывающие довольно крупные площади и отличающиеся значительной мощностью и большим постоянством пластов и высоким качеством углей ). Те же районы и особенно Забитуйский имеют большой интерес и в геологическом отношении, открывая некоторую возможность выяснения стратиграфических отношений важнейших угленосных формаций бассейна.

В перзом приближении Забитуйский район может быть очерчен следующим образом: он охватывает площадь от разъеда Ноты и Ногсьей копи на ЮВ до Головинской копи на СЗ; достигает системы р. Голумети на Ю а на СВ доходит до крайней границы развития ''юрских осадков, в вершинах падей Табарсук и Кулурей. Можно предполагать, что развитая на эгей площади толша юрских пород занимает самостоятельное стратиграфическое положение и может быть выделена под названием Забитуйской озерной формации, так как типичное' выражение ее мы находим в разрезе Забитуйской копи. Этот разрез на основании изучения подземных выработок коии, немногих архивных.

Футляры для фотопластин.

Ледниковая стена. Северная земля. 1930—1932 гг. Отпечаток с негатива Н. Н. Урванцева.

«Солнце за горизонтом озгряет небо и снег узкой золотистой полосой, по краям ее, в стороны и ввысь, все небо горит пурпуром и отсвечивает багрово-красными красками как бы от далекого гигантского пожара. К зениту и по бокам краски блекнут, переходят в крзсныз, желтые и золотистые. Над головой неэо медко-зеленое, северная сторона синяя, ниже индигово-синяя и почти черные оттенки у горизонта. Краски удивительно чистые и яркие. Отсутствие пыли и влаги делают их такими только на Крайнем Сезере».

«Думаю, что интересная работа стимулирует здоровье и предохраняет от всяких болезней»(.

64 письма, связанных с именем Н. Н. Урванцева, хранятся в музее.

Одно из писем ф. И. Антонову, автору неопубликованной рукописи «Подвиг геолога Николая Урванцева».

Н. Н. Урзанцев написал четыре книги для массового читателя. На его научном счету более 150 статей. Музей — обладатель обширного рукописного наследия Н. Н. Урванцева.

Около семидесяти руко- и машинописных текстов его книг и статей хранятся в фондах. Заполненные характерным мелким почерком очень емкие страницы уже сами по себе говорят об основательности автора. Воспоминания об экспедициях очень подробны. При издании было выброшено то, что не вписывалось в «стиль эпохи». Сам автор в одном из писем (от 11. 12. 78. ) советует: «Желаю всем писать о своих работах не только в форме отчетов, но и в виде описаний всего происходившего, всю жизненную правду, про осе неполадки и, трудности. Пусть эти повести сейчас не увидят свет, но это будет бесценный исторический материал».

До первого в мире заполярного города Мангазеи русские люди ■ XV—XVII вв. добирались на ночах — парусниках. Коч — сувенир, подаренный Урванцеву к 90-летию, символизирует всю его жизнь первопроходца, исследователя, путешественника.

Фотофонд — Один из обширных разделов в коллекции материалов о жизни полярного геолога и исследователя.

Первые снимки, сделанные Урванцевым-фотографом, датируются 1910—1912 гг. Коллекция из 164 негативов передана музею после смерти хозяина.

Стеклянные пластины с эмульсионным покрытием запечатлели пустынные ландшафты будущего Норильска и участников экспедиций 20-х гг. в национальной северной одежде, бурные водовороты Хантайских порогов и величественные пейзажи Северной Земли. Значительна доля семейных снимков.

13 фотоальбомов — интереснейший репортаж из прошлого, подробная хроника экспедиций. Более двухсот фотографий позволяют проследить все этапы замечательной жизни: от студенческой скамьи до последних лет.

Коч из мангазейской доски. Автор М. К. Иванов. Модель обшита металлом, выплавленным из норильской руды на медном заводе. На коче — выколыш руды Талнаха. 1983 г.

Планшет полевой. Принадлежал Н. Н. Урванцеву.

Тигель из обожженной глины для плавки металла. Подарен доктором исторических наук профессором М. И. Беловым. На тигле полу стершаясянадпись:

«Н. Н. Урванцеву —

Мангазейская экспедиция. 10. 01. 73 г. ».

Компас геологический. Принадлежал Н. Н. Урванцеву. «. куда бы я ни поехал, хотя совсем ненадолго, куда бы ни пошел, компас беру с собой». («Открытие Норильска»).

90 единиц хранения насчитывает вещевой фонд Н. Н. Урванцева. Время от времени становятся экспонатами выставок его личные вещи, предметы из обихода экспедиций.

Лукоянов. 1910—1912 гг. С негатива из коллекции музея.

4. Первый дом Н. Н. Урванцева

История Первого дома Норильска является началом летописи нашего города и всего НПР в частности. Сейчас особенно остро стоит вопрос сохранения дома в его первозданном виде, его реставрации и дальнейшем сохранении. Музей истории НПР ведет активную работу по сохранению этого памятника истории.

История дома с 1921 по 2003 гг.

«Книги первооткрывателя Норильского месторождения Н. Н. Урванцева, газетные публикации разных лет, встречи со старожилами города позволяют проследить историю одного из немногих в городе исторических памятников»(.

Первая истинно Норильская экспедиция состоялась в 1920 г. 15 человек провели там почти два месяца, используя лишь кайло, лопату и лом. Она базировалась в Дудинке, куда прибыла в начале лета.

Перед экспедицией сразу возникла проблема: от северной непогоды необходимо было спасать имущество, в первую очередь точное оборудование и портящиеся продукты. К счастью, рядом нашлась старенькая избушка дудинского промысловика, которую пришлось срочно ремонтировать. Это было единственное строение на месте будущего Норильска, принадлежавшее промышленнику Потанину.

Поставили астрономический знак, назвав его нулевым пикетом. Единой топографической картой Норильска охватили горы Надежды, Шмидта, Рудную и другие. Подсчитали угольные запасы. Возвратившись в Томск, разобрались с медно-никелевыми запасами горы Рудной (названной месторождением Норильск-1). После обстоятельного доклада Урванцева Петроград принял решение продолжить норильскую эпопею. Близость угля к медно-никелевым месторождениям подтвердила возможность промышленной разработки Норильска.

Чтобы замахнуться на такой грандиозный проект, нужно было провести в Норильске зимовку и первую проходку в условиях суровой полярной ночи. Медь уже добывали на севере Канады, однако не на 70-й широте, а гораздо южнее. Для реализации замысла нужно было строить жилой дом для руководства зимовщиков (названный позже первым домом Норильска), общежитие на 30 – 40 рабочих, баню, хозяйственные постройки. Еще в начале 1921 г. властям Дудинки поручили заготовить бревна для строительства, ездовых оленей и многое другое. Невозможно было для такого, хотя и небольшого, строительства завезти на оленях дома из Дудинки, переправив их туда по Енисею сверху. Использовали местные ресурсы. Урванцев установил, что в Норильской долине был в достаточном количестве строевой лес.

До Норильска шли несколько дней, огромный аргиш (олений обоз, состоящий из нарт) растянулся на три километра. Разместились на прежнем месте, используя под склад уже знакомую исследователям избушку Потанина, а затем приступили к строительству и менее, чем за два месяца возвели Первый дом Норильска (и также баню, общежитие для рабочих, но эти объекты в тот год не построили, не хватило досок для крыши). Место ему выбрали шагах в 150 к северо – востоку от астропункта на ровной площадке в долине Угольного ручья. Ориентировали дом так: длинной стороной по широте, а короткой – по меридиану.

Дом построен из местной лиственницы – тогда рядом с Норильском был лес. Бревнышко к бревнышку строительный материал уже лежал ко времени прибытия экспедиции на нужном месте, у подножия горы Рудной. Его заготовили жители Дудинки по указанию местных советских организаций.

Бревна тут же, на месте распиливали маховыми пилами, время от времени окуная их в керосин: смола забивала зубья. Мебель сделали из тех же досок.

Поскольку зимою дуют сильные ветры, со стороны Норильского плато, из ущелья Угольного ручья, т. е. с южной и юго – западной сторон. Поэтому одну стену дома сделали глухой, без окон, а сени пристроили к ней с южной стороны, откуда сильнее и чаще дует ветер. Вход в дом пойдет через сени, а дверь на улицу расположили так, чтобы ее не заносило снегом во время пурги. Входная дверь на улицу при этом непременно должна открываться внутрь, а не наружу, чтобы в случае пурги с необычной стороны ее можно было открыть, отгрести снег и выйти на улицу. (Несоблюдение этого правила приводило к тому, что неопытным зимовщикам приходилось разбирать крышу, чтобы попасть наружу. )

К сентябрю почти все было готово к зимовке.

Большая часть участников экспедиции отправилась по домам. На зимовку остались семь человек, участников экспедиции и один житель Дудинки.

Горные работы велись в малом объеме, уголь добывался в основном для топки печи. Сам Урванцев основной задачей поставил географически – топографическую:

Зимой на нартяном чуме он занимается съемкой Норильских озер. Это было необходимо для уточнения карты: та, которая имелась, не соответствовала действительности. Второй важной задачей, которую решил Урванцев, было выяснение судоходности реки Пясины. Пясинская экспедиция 1922 г. разрешила этот вопрос положительно: в наличии был путь для постановки Норильского угля.

В сентябре 1922 г. дом заколотили, зимовщики покинули его.

В 1923 г. Урванцев возвращается в Норильск со следующей экспедицией. Экспедиция продолжалась полтора года. Участники ее расположились основательно, с уютом. Именно экспедиция 1923 – 24 гг. , ее быт взяты за основу теперешней экспозиции Первого дома Норильска. События этого времени подробно освещены и самим Николаем Николаевичем и другим участником этой экспедиции – Виктором Александровичем Корешковым.

(Его рукописи, хранящиеся в музее, подробно воссоздают мельчайшие детали быта, работы, жизни норильчан в 1923 – 1924 гг. )

В 1924 – 1926 гг. состоялась экспедиция под руководством П. С. Аллилуева, Н. Н. Урванцев был его заместителем. Теперь в Первом доме жили: в одной комнате – Урванцев, во второй – Аллилуев с женой, в третьей – главный инженер Багратуни с женой; обитатели кухни остались прежними: стряпуха и пекарь из экспедиции 1923 г.

Далее история дома прослеживается в воспоминаниях первых норильчан, прибывших сюда в 30 – 34 гг.

В 1935 г. в Норильск приехал геолог Григорий Иванович Сапрыкин. В беседе с сотрудниками музея он рассказал о Первом доме в 1935 г.

«В 1935 г. в Норильске было пять таких домов. Собственно Первый дом стоял на Нулевом пикете на том месте, что и сейчас (до октября 1992г. , когда его начали разбирать, а потом перенесли за «Цыплята табака» - ныне ресторан «Кабинет»). В нем жил сотрудник НКВД с большой семьей – капитан Кузнецов. Там все время кто – то жил. Пустовать он стал, когда перешел музею (далее Григорий Иванович рассказал о деталях быта внутри таких домов, поскольку сам вместе с женой был жильцом одного из этих домов).

Газетные публикации и другие документы музея (собственно из фондов Н. Н. Урванцева, а также рукописи В. Корешкова) не дают возможности проследить историю первого дома в 1940 – 50 гг.

В 1959 г. в «ЗП» появляется публикация одного из исследователей Норильска Алексея Ивановича Бондарева «Домик – первенец». «Дом № 23 по улице Горной – самый первый в Норильске. В день его заселения восторженный Федор Валов – участник экспедиции 1921 – 22гг. – записал в своем дневнике: «Если он сохранится в будущем, то для Норильска он станет подлинным «домиком Петра Великого».

Алексей Бондарев описывает внутренний и внешний вид домика на 1959 г. : «Снаружи он выглядит по – прежнему, только вот к двум его стенам «присосались» разномастные, самодельные «балки», внутри дом выглядит уже по – другому. Он штукатурен, выбелен, а пол выкрашен масляной краской, поверх которой лежат дорожки. Живущий в доме Карл Андреевич Цицер – электрик плавильного цеха никелевого завода – рассказывает: «Когда я въезжал сюда, дом выглядел сиротой Я его отремонтировал и сейчас держу в порядке. Ко мне частенько заходят и расспрашивают о Первом доме Норильска. Бывал и Н. Н. Урванцев Взгляните, на потолке сохранился крючок для керосиновой лампы. Николай Николаевич его сразу узнал».

Судьба Первого домика и тогда волновала многих. Тот же слесарь Цицер хотел собственноручно повесить на дом табличку, чтобы все знали, с чего начинался этот город.

Бондарев в публикации предлагал свое решение: сделать первый дом филиалом музея, придав ему первоначальный вид и обстановку, собрать здесь материалы о первых годах освоения Норильска.

В 1974 г. норильская журналистка Наталья Карпова посещает Первый дом. В своей статье «Заброшенная реликвия» она рассказывает о состоянии дома в 1974 г. : облупившаяся штукатурка, гнилые доски, замка нет; стены не свежевыбеленные, на них вешалки с детской и взрослой одеждой, в темных комнатах – кровати с никелированными спинками. Карпова выяснила, что здесь живут два дворника с семьями, которым ЖЭК - 5 предоставил так называемую жилплощадь.

В ближайшее же время, уже в 1978 г. нашлись в Норильске энтузиасты – патриоты. Начались работы по восстановлению Первого дома. Занимались этим геолого–разведочная экспедиция, организация, где Урванцев работал в 1940-50 – е годы. Музей Норильска, при активном участии Башкирова Арсения Ивановича взял на себя заботу о размещении экспозиции внутри дома.

Геологи, в соответствии с рекомендациями Н. Н. Урванцева (его письма к Поддубной, директору Дома техники до 1978г. ), сняли с бревен штукатурку, приблизили вид дома к первоначальному варианту. Есть мнения старожилов Норильска, что дом сдвинули с его законного места на несколько метров. Сапрыкин утверждает, что это не так.

В 1980 г. апреля восстановленный, отреставрированный дом посетили приехавшие Урванцевы, и остались очень довольны.

Многочисленные публикации об Урванцеве хранятся в фондах музея. В 80-е гг. он – легенда Арктики – становится почти забытым.

Московский журналист Владимир Чертков («Правда» 1990 г. «Упала роза на неотесанные доски») навещает их в последние месяцы жизни. Его поражает убогость обстановки, беспомощные, полуслепые хозяева, «давящие» стены, по которым хотелось хватить кувалдой и в крик: «Что же мы забыли о них, славе российской?»

Чертков заканчивает свою «притчу о великом человеке» словами: «Все – таки я верю: ударят по нему колокола. Люди встрепенутся и удивятся этому человеку, умершему в забытьи».

Если огромный Ленинград растворил в своей толпе этих людей, то Норильск, казалось бы, помнил о них. «ЗП» освещала каждый их привет, они были желанными гостями на телевидении, им дарили цветы.

Урванцевы любили этот город – Норильск – и считали его самым родным, справедливо полагая, что те лавры, которые они здесь пожинают, вполне заслужены.

После смерти Урванцевых в 1985 г. домик превратился в целый комплекс.

Этот мемориальный комплекс на Нулевом пикете просуществовал с 1985 по 1990 гг. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что это было самое достопримечательное в городе место.

В 1990 г. комплекс пришел в негодное для работы состояние. Спешка в строительстве и нарушения в эксплуатации (сброс воды из батарей под дом, что привело к просадке грунтов) привели к тому, что комплекс стал разрушаться. Прах четы Урванцевых был изъят из мемориальной стены и помещен в сейф в музее.

В 1992 г. к 100 – летию со дня рождения Н. Н. Урванцева городской администрацией был организован перенос домика с Нулевого пикета в центр города, за кафе «Цыплята табака» - ныне ресторан «Кабинет».

В 1999 году было принято решение о переезде музейного комплекса по новому адресу: Ленина, 14. В январе 2000 г. состоялось утверждение и финансирование проекта (А. А. Тавризов, С. Г. Слесарева) нового музея. Теперь Музей истории освоения и развития НПР располагается в здании бывшего кинотеатра им. Ленина.

Первый дом Норильска был перевезен за здание музея гораздо позже – мая 2002 года.

1923-24гг. в этом доме жили: на кухне пекарь и стряпуха по фамилии Коротких; в комнате за стенкой кухни – Урванцевы.

На против комнаты Урванцевых – горный техник Федор Александрович Клемантович и завхоз, метеоролог, помощник Урванцева по топографической съемке Виктор Корешков.

В последней комнате (напротив кухни) жил профорг экспедиции Павел Яковлевич Богач (по профессии слесарь железнодорожных мастерских), и некоторое время Андрей Иванович Левкович (уехал по состоянию здоровья), завхоз экспедиции 1921-22 гг. Примечание: в письмах и книгах Урванцева и Корешкова (письма) встречаются разночтения относительно того, где жил Корешков в третьей или в четвертой комнате.

Часть 2.

Быт экспедиции

(На основе экспозиции кухни)

В трех комнатах жили сотрудники экспедиции, на кухне стряпуха и пекарь, ее муж. В своих книгах Н. Н. называет их фамилию – Коротких. В рукописях В. Корешкова они упоминаются трижды. Во-первых, сказано, что пекарь Коротких был хороший профессионал, кондитерские изделия и хлеб были всегда отменного качества. Другая столь же короткая, информация гласит, что стряпуха была пожилого возраста и, что при отъезде экспедиции 1923-23гг. из Норильска в Дудинку, она не могла идти пешком по тундровым кочкам и потому ехала в повозке.

Единственная подлинная вещь из обихода экспедиции, сохранившаяся и дошедшая до нас, на кухне - это умывальник в виде металлической коробки серого цвета с желтым краном.

На кухне стояла бочка, в которой держали запас воды. Мясо, рыбу зимой хранили в сенях (они были холодными), а летом в «холодильнике», который может сделать на севере любой. Достаточно вырыть в почве яму, и вечная мерзлота будет гарантом сохранности продуктов.

Какой посудой пользовались участники экспедиции? Относительно этого есть совершенно точные рекомендации самого Урванцева. В своих письмах Елене Ивановне Поддубной, бывшей директором Дома Техники, Н. Н. рассказывает, что кружки были эмалированные, без рисунка; так и тарелки – белые, фаянсовые, без рисунка. Были два чайника, медные, луженные внутри. Один большой, литров 5, др. литра 2. пищу варили в русской печке в чугунных и глиняных горшках. Вынимали горшки ухватом. Кирпич для печки привезли из Дудинки на оленях. А в Дудинку привезли пароходом. Кирпича было мало. Ставить печь прямо на грунт было нельзя. Мерзлота от тепла печи могла растаять, осесть, а печь и дымоход потрескаться. Поэтому фундаментом печи служил сруб из лиственницы, заполненный галькой, а на него уже был выложен под печи из двух рядов кирпича. В комнатах стояли камельки чугунные (отверстие в стене в выставочной комнате). Трубы были железные. Все выводилось в общую трубу русской печи.

На кроватях (козлы, на которые положены колотые лиственничные плахи) лежали оленьи шкуры. Ими же была оббита дверь в сени, они же служили ковриками около кровати.

Полотенце, вышитый портрет, которые представлены на кухне, по своему возрасту максимально близки ко времени зимовки 1923-1924гг. Они датируются началом 30-х годов.

Благодаря дальновидности Урванцева, экспедиция 1923-24гг. очень хорошо была обеспечена и продовольствием, и одеждой (не говоря о снаряжении). Были запасены и консервы, и конфеты, и компоты. Был запас хороших коллекционных вин, шампанского. Бутылки, стоящие на кухонной полке лишь на десяток лет старше тех, что должны там стоять они датируются первой половиной 30-х годов (привезены с Нордвика).

Мясо и рыбу экспедиция выменивала у местных жителей: долган и нганасан на промышленные товары, в основном, увы, на водку; др. предметы мало интересовали коренных жителей.

Любимым блюдом стала строганина – мороженая рыба, наструганная тонкими ломтиками. Об этом вспоминает Урванцев в своей книге «Открытие Норильска». Вечерком кто-либо из участников экспедиции вспоминал: «А не построгать ли нам?». Инициатор шел в сени, выбирал добротного чира, и его на несколько секунд надо было положить на печку, ободрать шкуру. И вскоре прозрачные стружки горкой возвышались на тарелке. Строганину макали в соль, заедали сухарями и запивали чаем, непременно крепким и черным, как смоль. После такого обеда первое время в желудке появляется ощущение пустоты и холода, как – будто ничего не ел. Однако вскоре оно надолго сменяется чувством большой сытости. Утром после такого завтрака можно спокойно весь день работать, несмотря на большой мороз.

Строганина была первейшим средством от цинги. Ею не болели, невзирая на отсутствие лука, лимонов и прочего.

Летом, когда долганы и нганасаны откочевывали на север, спасая стада от гнуса, участникам экспедиции пришлось заняться охотой и рыбалкой. Они раз или два сходили на Норилку. «Может быть, это покажется смешным современным жителям Норильска, - пишет в своих рукописях один из жителей этого дома В. Корешков, - но тогда добраться до Норилки было очень тяжело. Лов был так огромен (увы, теперь поймать рыбину у Валька в Норилке сомнительное дело), что мы не могли донести даже половину». Участники экспедиции стали рыбачить на оз. Долгом (тогда оно называлось Стрихнинное).

Что касается охоты, то гусей можно было стрелять прямо с крыльца этого дома.

Часть 3.

Комната Н. Н. и Е. И. Урванцевых

В комнате по соседству с кухней зимой 1923-24 гг. жили Урванцевы.

Зимой 1923 г. в Новосибирске Н. Урванцев знакомится с Елизаветой Ивановной. Когда они встретились, Н. Урванцев понял, что с ней «можно пройти по жизни, не боясь никаких трудностей». «На прощание при ее отъезде в Москву я сказал: «Поедем вместе на Север, там интереснее жить и работать, там все неведомо, все придется создавать заново на нетронутых местах». И она согласилась».

Портрет Е. И. запечатлел ее в юности, в 1910-12 гг. в Кыштыме, на родине, до встречи с Н. Урванцевым. В музее хранятся подлинные медицинские инструменты, принадлежавшие Е. И. В комнате висела аптечка (на которой сейчас стоит бутылочка с витаминами). Врач (фельдшер) Урванцева оказывала медицинскую помощь, как участникам экспедиции, так и местным жителям.

Е. И. Урванцева также вела все хозяйство проживающих в первом доме. Строго соблюдалась чистота, проветривание комнат, часы приема пищи.

На стене висит ружье. Оно принадлежало Н. Н. Урванцеву (ружье «Гектор»). Ружье долго служило своему владельцу. Считается, что охотник выбирает себе ружье на всю жизнь. В Музей истории освоения и развития НПР ружье попало уже после смерти хозяев в соответствии с завещанием. В соответствии с правилами хранения музейных экспонатов с ружья сняты ударные механизмы, оно больше никогда не выстрелит.

Наличие фонда Урванцева в музее позволило насытить эту комнату подлинными экспонатами достаточно полно. Вещи, принадлежащие Урванцеву: компас геологический, футляр от бинокля, мешочек для геологических образцов. Из геологической коллекции музея подобраны выколоши руды, содержащие платину и другие полиметаллические руды. Экспедиция 1923 –24 гг. называлась «Энская» и отправилась на поиски платины. Взрывчатка для горных работ, которую экспедиция получила в Красноярске, была очень некачественной: динамит «гремучий студень» - раствор пироксилина в нитроглицерине. При положительной температуре этот динамит безопасен, при температуре ниже нуля, на морозе становится взрывоопасным. Урванцев решил хранить динамит у себя в комнате под кроватью.

В комнате можно увидеть подлинные личные вещи Урванцева: коньки, походный костюм (брюки и куртка), шерстяные гольфы.

Во время дальних поездок участники экспедиции одевались в одежду северных аборигенов – долган, нганасан.

В комнате Урванцевых стоял рабочий стол, висели две полки. На рабочем месте представлены письменные принадлежности Н. Н. : ручка перовая, треугольник, транспортир, готовальня, записная книжка. Он вел дневниковые записи. Делал рабочие расчеты, очень много читал – и своей геологической литературы, и по медицине, и художественной. Судя по библиотеке Урванцева, переданной музею после смерти (по завещанию), он предпочитал точные науки, самого широкого спектра.

Складной фотоаппарат был передан музею при жизни хозяина. Они прошли много дорог. Благодаря увлечению Н. Н. Урванцева фотографией, мы имеем уникальную фотохронику начала становления города Норильска, освоения промышленного района (не говоря уже о фотохронике мирового значения – негативы и фотографии Североземельской экспедиции). Урванцев передал в дар музею свои фотоальбомы. Мы видим здесь Первый домик на нулевом пикете, первую штольню и т. п. В альбоме 1923 –24 гг. есть фотографии участников этой экспедиции. В ФИБе эти фотографии пересняли. Увеличили. Их можно увидеть в комнате, отделанной под выставочный зал.

В этой комнате начальник экспедиции Урванцев наедине с собой переживал «свои неприятности», когда у него было плохое настроение (из-за неполадок в работе экспедиции) и его все раздражало вокруг (бывало и такое!), он уходил сюда от всей компании. Напротив играли в шахматы, в преферанс, или Клементович рассказывал свои захватывающие истории. Когда жизненный тонус приходил в норму, Урванцев присоединялся к остальным. За окном шумела вьюга. Шел 1924г.

Часть 4.

(Столовая)

В 1978 году дом перебрали, часть бревен была заменена. Этот процесс не был документирован, и без специального анализа нельзя утверждать, какие бревна подлинные, какие нет.

Но именно в этой комнате, столовой, подлинность бревен можно просчитать точно. На бревнах видны следы дранки. До 1978 года дом не перебирали, отштукатурен же он был не позднее 50-х гг. Следовательно, это те самые стены, которые многое и многих повидали за 70 лет своего существования. Это немые свидетели истории смотрят теперь на нас. Они молчат, но благодаря книгам Урванцева, рукописям В. Корешкова, публикациям в газетах и другим документам, мы можем представить все очень зримо: в 1923 году, за окном пурга и безбрежная тундра вокруг. Ведутся в очень небольшом масштабе горные и буровые работы разведочного характера. А по вечерам обитатели домика собираются за этим столом. Мебель в домике не подлинная. Ее изготовило в соответствии с инструкцией самого Урванцева (из писем к Поддубной) арендное предприятие «Стройдеталь».

Масштабы соответствуют действительности. Можно предположить, что мебель была погрубее. Это комната считалась столовой. Обычно за столом обедали жильцы только этого дома, но по праздникам, собирались все участники экспедиции. Сидели на табуретках, чурбанах. Виктор Корешков смастерил себе кресло из пенька, меха оленя и корней. По вечерам обитатели дома беседовали о многом. Урванцев говорил: «Вот, Витя, ты сейчас сидишь на кресле из пенька, а придет время, будешь сидеть на кожаном кресле, и светить тебе будет электрическая лампа». (Над столом в те времена висела керосиновая лампа).

Федор Александрович Клемантович, живший в этой комнате, был колоритной фигурой - молодой мужчина саженного роста с бородой. Хороший специалист (горный техник) пользовался уважением рабочих, замечательный рассказчик. Он был поляк по происхождению, из семьи золотоискателей. Сам работал до, и после революции на золотых приисках. Знал массу историй о случаях «дикого счастья» и последующего разорения.

Здесь у этого стола, за кружечкой черного чая, а иногда и за кружечкой водки со строганиной звучали такие рассказы о золотоискателях, что если бы их записать (утверждал Урванцев), получилось бы не хуже, чем у Джека Лондона.

Сам Урванцев был отличный рассказчик. За его плечами было уже несколько экспедиций, много приключений.

Иногда приезжали местные жители. Их тоже усаживали за стол, поили крепким чаем с сушками, угощали, чем могли.

Самовар, купленный Елизаветой Ивановной, создавал приятное чувство домашности. Самовар не является подлинным. Он современный, но стилизован в духе начала века. Е. И. Урванцева купила также, собираясь в экспедицию, белый чайный сервиз. Сотрудники музея постарались подобрать кружки той поры, что запечатлены на фотографии 1923 года в фотоальбоме Урванцева.

Фигура Павла Яковлевича Богача осталась для нас несколько загадочной. В. Корешков, так подробно описавший жильцов первого дома (зимы 23-24гг. ), ничего не говорит о нем. Никакой характеристики не дает ему Урванцев, хотя несколько раз упоминают эту фамилию, говоря о каких-то профессиональных делах (Богач был слесарем).

В комнате с Богачем жил В. Корешков. Он заслуживает особого разговора. Корешков отвечал за снабжение, вел что-то вроде бухгалтерской книги, метеонаблюдения, помогал Урванцеву делать фотографическую съемку. Каждый день записывал в дневник события дня. Он был деятельный человек, попадал в экспедициях Урванцева во множество приключений, которые описал в своих воспоминаниях. Его желание испытать все то, о чем читал в рассказах Дж. Лондона – полностью осуществилось.

В домике был граммофон (к которому в Красноярске накупили пластинки с ариями и романсами таких прославленных певцов, как Собинов, Шаляпин, Фигнер, Нежданова, Панина и др. ). В фондах Урванцева имеется патефон, он подлинный, подарен Урванцеву, по-видимому, на другой, чуть более поздней экспедиции. Пластинки к концу экспедиции были «заиграны». Играли в шахматы и карты (Урванцев в карты - никогда).

Даже если теперь современные жители Норильска ощущают тяжесть полярной ночи, то в 1923 году обитатели одиночных домов – тем более. Особенно в те годы когда много дней задувала пурга и нельзя было выйти из дома. Радио не было, газет тоже (их получали 3 раза за все время). Книги были – хорошие, но их не хватало на весь период работы в Норильске.

III. Заключение.

Я открыл для себя некоторые страницы из жизни Н. Н. Урванцева, которые, очевидно, не были знакомы норильчанам и россиянам. Моя цель заключалась в том, чтобы расширить и дополнить одну из ранее неизвестных сторон жизни Н. Н. Урванцева.

Этот всемирный ученый, первооткрыватель недр Таймыра и истинный патриот России внес неоценимый вклад в развитие Российской географической науки, совершив выдающийся подвиг, сопряженный с величайшими трудностями, лишениями и опасностями в освоении Северной Земли исследовал самые трудные природные зоны нашей родины.

Открыв нам Норильский каменноугольный бассейн и медно-никелевые месторождения, рискуя жизнью подарил россиянам неиссякаемые природные богатства Арктики встал в один ряд замечательных ученых мира по исследованию Севера всего Земного шара.

В 2008 году исполнилось 50 лет со дня вручения и присуждения Н. Н. Урванцеву Большой медали Географического общества СССР.