Грушницкий – отражение Печорина или его карикатура

В последнее время мы все чаще обращаемся к забытому нами духовному наследию. К нам возвращаются имена, преданные незаслуженному забвению. Мы, кажется, только сейчас начинаем понимать, что создать новую культуру невозможно без знания прошлой, и возвращаем свои духовные ценности. В них мы открываем новое, заставляющее нас совершенно иначе посмотреть на мир, на те или иные явления.

Но произведение, рассматриваемое в этом реферате, нельзя отнести к малоизвестным работам М. Ю. Лермонтова.

Спросите у любого русского человека, окончившего школу: «Какие произведения писателей XIX века вы считаете самыми значительными?» – в любом перечислении прозвучит и «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтова. Несомненно, этот человек будет прав. Но, несмотря, на широкую известность, роман был и остается загадкой для читателей.

С момента его появления не стихают споры о том, кем является Печорин: героем своего времени или же карикатурным образом этого поколения? Однако, Лермонтов в «Предисловии» сам отвечает на этот вопрос:

Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии.

Поэтому нам стало интересно, захотелось узнать не кто, а каков герой того времени. Задачи нашего исследования таковы: раскрыть характер, мотивы поступков, внутренний мир Печорина, а для того, чтобы была понятнее эта разносторонняя, загадочная личность, мы решили рассмотреть ее на фоне Грушницкого. Отсюда появилась цель – выяснить, каков Грушницкий по отношению к Печорину: отражение или карикатура, и решить, кто из них в действительности является героем своего времени.

Подлинный герой своего времени.

(Краткая биография М. Ю. Лермонтова. )

В ночь на 3 октября 1814 года в Москве в семье армейского капитана Юрия Петровича Лермонтова и Марии Михайловны Лермонтовой родился гениальный русский поэт Михаил Юрьевич Лермонтов. Род Лермонтовых, согласно преданиям, восходит к полулегендарному шотландскому поэту и прорицателю Томасу Рифмачу (XIII в), прозванному “Learmonth”.

Жизнь Михаила Юрьевича Лермонтова была коротка и трагична. Основные ее вехи хорошо известны. Детство поэта, омраченное несложившимися отношениями родителей, ссорой отца с бабушкой, ранней смертью матери, прошло в Тарханах. Болезненный ребенок остался на попечении бабушки Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, которая нежно любила его, заботилась о его здоровье и воспитании, возила в Подмосковье и на Кавказские воды. Затем благородный пансион при Московском университете и университет, из которого Лермонтов ушел в петербургскую Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. По окончании ее он стал офицером лейб-гвардии гусарского полка. За стихотворение «Смерть Поэта» (1837) Лермонтов был выслан на Кавказ.

В 1836 году поэт начинает работу над «Героем нашего времени» – он пишет роман «Княгиня Лиговская».

Не успела миновать одна ссылка, как за дуэль с сыном французского посланника последовала вторая, и снова на Кавказ, где шла война с горцами. В ту пору; Лермонтов уже приобрел известность у читающей публики: в «Отечественных записках» печатались главы из романа Герой нашего времени», вскоре вышедшего отдельным изданием (1840), появился сборник стихотворений. Однако оставить службу не удалось, власти не разрешали выйти в отставку.

В начале февраля 1841 Лермонтов приезжает в Петербург. Его представляют к награде за храбрость, но Николай I отклоняет представление. Поэт проводит в столице три месяца, окруженный вниманием; он полон творческих планов, рассчитывая получить отставку и отдаться литературной деятельности.

По окончании отпуска, весной 1841 г. , Лермонтов уехал из Петербурга с тяжелыми предчувствиями в Пятигорск. Там Лермонтов находит общество прежних знакомых Верзилиных. На одном из вечеров у Верзилиных Лермонтов встречает Мартынова, своего товарища по Школе юнкеров, “мрачного и молчаливого”, игравшего роль непонятого и разочарованного героя, в черкесском костюме с громадным кинжалом. Поэт поднял приятеля на смех в присутствии красавицы Эмилии Верзилиной и всего общества. Шутки Лермонтова задели Мартынова, человека неумного и болезненно самолюбивого. Ссора повлекла за собой вызов; не придавая значения размолвке, Лермонтов принял его. 15 июня поэт пал бездыханным у подножия Машука

Князь А. И. Васильчиков, очевидец событий и секундант Мартынова, рассказал историю дуэли с явным намерением оправдать Мартынова. Основная мысль его заключалась в том, что “в Лермонтове было два человека: один был добродушным, для небольшого кружка ближайших друзей и для тех немногих лиц, к которым он имел особенное уважение; другой – заносчивый и задорный, для всех прочих знакомых”. Мартынов, следовательно, был сначала жертвой, а потом должен был явиться мстителем. При этом о Мартынове еще с большим правом, чем о Дантесе, можно повторить слова поэта: “не мог понять в сей миг кровавый, на что он руку подымал”.

Официальное известие о смерти Лермонтова гласило: “15-го июня, около 5 часов вечера, разразилась ужасная буря с громом и молнией; в это самое время между горами Машуком и Бештау скончался лечившийся в Пятигорске М. Ю. Лермонтов”. По словам князя Васильчикова, в Петербурге, в высшем обществе, смерть поэта встретили отзывом: “туда ему и дорога”. Через несколько месяцев Арсеньева Е. А. перевезла прах внука в Тарханы, где он и был похоронен.

В 1889 г. по всероссийской подписке поэту был воздвигнут памятник в Пятигорске

Многие считают, что «Герой нашего времени» – роман автобиографический, что в образе Печорина поэт изобразил самого себя. Соглашаясь с этой гипотезой, следует предположить, что Грушницкий – это образ, имеющий реальных прототипов. Тем интереснее представляется задача нашего исследования: установить связь между этими персонажами.

Роман Лермонтова как

«история души человеческой»

«Герой нашего времени» открывает в русской литературе особый тип романа, сочетающий в себе черты традиционных романных жанров (нравоописательного, авантюрного, личного) и черты «малых жанров», широко распространенных в те годы: путевого очерка, рассказа на бивуаке, светской повести, кавказской новеллы.

Интересно, какую же цель преследовал Лермонтов, создавая роман?

В «Предисловии к «Журналу Печорина» автор прямо пишет о своей цели: «История души человеческой, едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа, особенно когда она следствие наблюдений ума зрелого над самим собою и когда она писана без тщеславного желания возбудить участие или удивление».

Поэтому он, чтобы снять напряжение с происшествий и приключений, т. е. с внешних событий, и переключить его на внутреннюю жизнь героя, усиливает внимание читателя к ней. Например, дуэль Печорина с Грушницким, если следовать хронологии, происходит раньше того, как читатель получает известие о смерти Печорина. Интерес читателя, при соблюдении хронологии, будет направлен тогда к самой дуэли, и напряжение будет поддерживаться вопросом: «Что станется с Печориным, убьет его Грушницкий или герой останется жив?» Внимание читателя в этом случае сосредоточено на самом событии. В романе Лермонтов снимает напряжение тем, что до дуэли сообщает (в «Предисловии к «Журналу Печорина») о смерти Печорина, возвращавшегося из Персии. Читатель заранее оповещен, что Печорин после дуэли останется жить, и внимание к этому важному в жизни героя эпизоду снижено. Но зато повышено внимание к событиям внутренней жизни Печорина, к его размышлениям перед дуэлью, во время и после нее, к анализу собственных переживаний.

Личностную драму героя акцентирует и кольцевая композиция: действие в романе начинается и заканчивается в крепости. Кольцевая композиция символична – она подчеркивает бесполезность исканий героя, в жизни которого каждое событие проходит одни и те же этапы: очарованность – разочарованность.

Однако она же, кольцевая композиция, играет и прямо противоположную роль: не только символизирует бесполезность исканий героя, но и воплощает бессмертие этого образа. Лермонтов не завершает роман гибелью героя, сообщение о которой отнесено к середине повествования. Кольцевая композиция позволяет Печорину «перешагнуть» границу смерти и жизни и «ожить», «воскреснуть». Причем не в смысле экзистенциальном, когда автор отрицает смерть как реальность, а в художественном смысле: Печорин изображен вне хронологических пределов (от рождения к смерти).

Таким образом, роман Лермонтова представляет собой повествование не о жизни человека, а о жизни духа, характера, психологического типа, о чем автор заявляет в «Предисловии».

Образы и психологические портреты Печорина и Грушницкого.

«Я иногда сам себя презираю; не оттого ли я презираю других?»

М. Ю. Лермонтов

«Герой нашего времени».

В повести-главе «Княжна Мери» два главных героя – Грушницкий и Печорин. Грушницкий, мне кажется, является карикатурой на Печорина. Но есть мнения, что Грушницкий – отражение Печорина. Давайте вместе разберемся в этом противоречии.

Григорий Александрович Печорин – главный герой романа, по своему типу связанный с персонажами психологических романов Р. Шатобриана («Рене, или Следствия страстей»), Б. Констана («Адольф»), Э. Сенакура («Оберман»), А. де Мюссе («Исповедь сына века»), незаконченного романа Н. М. Карамзина «Рыцарь нашего времени» и романа в стихах А. С. Пушкина «Евгений Онегин» (происхождение фамилии «Печорин» от названия реки Печоры, как и фамилии «Онегин» – от названия реки Онеги, отмечено еще В. Г. Белинским). История его души составляет содержание произведения. Эта задача прямо определена в «Предисловии» к «Журналу Печорина». История разочарованной и гибнущей печоринской души изложена в исповедальных записках героя со всей беспощадностью самоанализа; будучи одновременно и автором, и героем «журнала», Печорин бесстрашно говорит и о своих идеальных порывах, и о темных сторонах своей души, и о противоречиях сознания. Но этого мало для создания объемного образа; Лермонтов вводит в повествование других рассказчиков, не «печоринского» типа – Максима Максимыча, странствующего офицера. Наконец, в дневнике Печорина приведены и другие отзывы о нем: Веры, княжны и княгини Лиговских, доктора Вернера, Грушницкого.

Все описания внешности героя тоже направлены на отображение его души, характера: волосы белокурые, а усы черные; «ослепительно чистое белье» – «пыльный сюртучок», «запачканные перчатки»; маленькие руки – широкий стан. По описанию внешности Григория Печорина можно заметить противоречивость его характера.

Характер Печорина статичен – он не растет духовно, но от эпизода к эпизоду читатель все глубже погружается в психологию героя, чей внутренний облик как бы не имеет дна, принципиально неисчерпаем. В этом и заключен феномен печоринской души, ее загадочность, странность и привлекательность. Его душа не поддается изменению, не имеет перспектив развития. Поэтому Печорин постоянно испытывает «скуку», неудовлетворенность, чувствует над собой безличную власть судьбы, которая ставит предел его душевной деятельности, ведет его от катастрофы к катастрофе, угрожающей как самому герою («Тамань», «Княжна Мери»), так и другим персонажам («Бэла», «Княжна Мери»). Печорин сам себе кажется демоническим существом, злым орудием неземной воли, жертвой ее проклятия. Поэтому «метафизическое» самоощущение героя, его человеческие качества важнее для Лермонтова, чем «социальная прописка» Печорина: он действует не как дворянин, светский человек, офицер, а как человек вообще.

Ощущая жизнь как банальность, Печорин, тем не менее, всякий раз надеется, что очередное приключение освежит его чувства и обогатит его ум. Но разъедающий, скептический разум Печорин уничтожает непосредственность чувства. Любовь к горянке Бэле и Вере взаимна, но непродолжительна; влюбленность в «ундину» остается без ответа, а влюбленную в него княжну Мери Печорин не любит сам. В конце концов, власть над женщиной оказывается для него важнее, чем искренность чувства. Любовь превращается в игру, направляемую рассудком, и, в конечном счете – в игру судьбами женщин, которые должны жертвовать собой, испытывать «преданность и страх» и тем доставлять «пищу нашей гордости». Герой тоже готов жертвовать собой ради женщин (он пускается в опасное для его жизни приключение в «Тамани», стреляется с Грушницким, защищая честь Мери), но отказывается жертвовать своей свободой ради чужого счастья (не желает жениться на Бэле).

По той же причине он не способен к дружбе. Вернеру Печорин только приятель, сохраняющий дистанцию в отношениях. Свою «посторонность» он дает почувствовать и Максиму Максимычу, избегая дружеских объятий. Так Печорин невольно, бессознательно становится эгоистом.

Вот что сказал о нем Белинский: «Да, в этом человеке есть сила духа и могущество воли, которых в вас нет; в самых пороках его проблескивает что-то великое, как молния в черных тучах, и он прекрасен, полон поэзии даже и в те минуты, когда человеческое чувство восстанет на него Ему другое назначение, другой путь, чем вам. Его страсти – бури, очищающие сферу духа; его заблуждения, как ни страшны они – острые болезни в молодом теле, укрепляющие его на долгую и здоровую жизнь. Это лихорадки и горячки, а не подагра, не ревматизм и геморрой, которыми вы, бедные, так бесплодно страдаете Пусть он клевещет на вечные законы разума, поставляя высшее счастие в насыщенной гордости; пусть он клевещет на человеческую природу, видя в ней один эгоизм; пусть клевещет на самого себя, принимая моменты своего духа за его полное развитие и смешивая юность с возмужалостию, - пусть!. Настанет торжественная минута, и противоречие разрешится, борьба кончится, и разрозненные звуки души сольются в один гармонический аккорд!. »

По словам Добролюбова, Печорин «действительно презирает людей, хорошо понимая их слабости; он, действительно, умеет овладеть сердцем женщины не на краткое мгновение, а надолго, нередко навсегда. Все, что встречается ему на его дороге, он умеет отстранить или уничтожить. Одно только несчастье: он не знает, куда идти. Сердце его пусто и холодно ко всему. Он все испытал, и ему еще в юности опротивели все удовольствия, которые можно достать за деньги; любовь светских красавиц тоже опротивела ему, потому что ничего не давала сердцу; науки тоже надоели, потому что он увидел, что от них не зависит ни слава, ни счастье; самые счастливые люди – невежды, а слава – удача; военные опасности тоже ему скоро наскучили, потому что он не видел в них смысла и скоро привык к ним».

Грушницкий – второй главный герой повести «Княжна Мери», юнкер, выдающий себя на Кавказских водах за разжалованного офицера; сначала играющий в «любовном треугольнике» (Грушницкий – Мери – Печорин) роль первого любовника, но затем оттесненный на позицию неудачливого соперника. Печорин демонстрирует Мери незначительность, пустоту Грушницкого, из желанного гостя он превращает его для нее в скучного, надоедливого собеседника. Финал трагичен: Грушницкий убит, Мери погружена в духовную драму, а Печорин находится на распутье и вовсе не торжествует победу.

Грушницкий неумен и самовлюблен; живет модными представлениями и привычками (маска трагической таинственности), «вписан» в стереотипное поведение «света»; наконец, он – слабая натура, позер, чье позерство легко разоблачить, – что и делает Печорин.

Уже в портретах герои противопоставлены: например, волосы Печорина светлые, а у Грушницкого они черные; Печорин в отношении к одежде небрежен, шинель для него как форма, как защита от непогоды, в отличие от Грушницкого, для которого одежда – есть один из немногих способов выделиться в обществе – франтовство, говоря обычным языком, а шинель его – это его маска.

Речь их также противоположна: у Печорина она острая, выразительная, краткая и «своя», у Грушницкого же, наоборот, речь цветистая, вычурная и взята из романов.

Поведение их также противоположно, как и их характеры: Печорин в некоторых ситуациях вел себя так:

бывало, по целым часам слова не добьешься, зато уж иногда как начнет рассказывать, так животики надорвешь со смеха

В отличие от него, Грушницкий из тех людей, которые на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, которых просто прекрасное не трогает и которые важно драпируются в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания. Производить эффект – их наслаждение.

После размолвки с Печориным Грушницкий не может смириться с поражением; он сближается с сомнительной компанией и с ее помощью намерен отомстить Печорину. Чем ближе Грушницкий к смерти, тем меньше в нем романтического кокетства; в самом конце он побеждает зависимость от драгунского капитана и его шайки, но до конца преодолеть условности светского этикета и победить самолюбие не в силах. В то же время, ничтожность личности Грушницкого бросает тень на Печорина: стоило ли употреблять столько усилий, чтобы доказать ничтожность фанатичного романтика, маска которого скрывала слабого, заурядного и тщеславного человека.

По верному определению Дурылина С. Н. , «юнкер Грушницкий – вторая контрастная фигура, поставленная Лермонтовым подле Печорина: как Максим Максимыч контрастирует с ним в «Бэле» и в «Максиме Максимыче», так Грушницкий составляет контраст Печорину в «Княжне Мери».

Контрастность между Печориным и Грушницким, на первый взгляд, кажется гораздо менее значительной; Грушницкий всего на 5 лет моложе Печорина, он живет, по-видимому, в кругу тех же умственных и моральных интересов, в каких живет Печорин, он ощущает себя человеком того же поколения и той же культурной среды, к которой принадлежит сам Печорин. На деле – контрастность между Печориным и Грушницким, не будучи столь прямой и определенной, как между Печориным и Максимом Максимычем, является более резкой: кажущаяся близость мнимая: между ними скоро обнаруживается настоящая – психологическая, культурная, социальная – пропасть

Эта противоположность Печорина и Грушницкого, раскрытая Лермонтовым со всей полнотой психологической и исторической правды, доведена им до такой обобщающей показательности, что дает право в контрасте между Печориным и Грушницким видеть противоположность личности и личины, индивидуальности и подражательности, свободной мысли и следования трафаретам».

Лермонтов нигде в своей повести не называет имени А. А. Бестужева-Марлинского (1797 – 1837), но, несомненно, образ Грушницкого связан с традициями творчества Марлинского и в какой-то степени является пародией на его героев (Стрелинского, Правина, героя из «Страшного гадания» и др. ). Эту связь Грушницкого с персонажами Марлинского хорошо чувствовали современники Лермонтова, и об этом, характеризуя Грушницкого, писал Белинский: «Грушницкий – идеальный молодой человек, который щеголяет своей идеальностью, как записные франты щеголяют своим модным платьем, а «львы» – ослиной глупостью производить эффект – его страсть. Он говорит вычурными фразами». По определению Белинского, Грушницкий принадлежит к числу тех молодых людей, которые «страх как любят сочинения Марлинского, и чуть зайдет речь о предметах сколько-нибудь не житейских, стараются говорить фразами из его повестей».

Итак, Печорин и Грушницкий – два полюса, на противостоянии которых построен сюжет повести. Но так ли уж они различны?

Уже первая характеристика Грушницкого пронизана иронией. Неприятие Печориным его провинциального романтизма очевидно:

Он из тех людей, которые на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, которых просто прекрасное не трогает и которые важно драпируются в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания. Производить эффект – их наслаждение.

Грушницкий не нравится Печорину своей фальшью, позёрством, манерностью в словах и поступках, желанием все время кому-то подражать:

Он так часто старался уверить других в том, что он существо, не созданное для мира, обреченное каким-то тайным страданиям, что он сам почти в этом уверился.

Грушницкий – обыкновенный юноша, начитавшийся романтических книг, самолюбивый, тщеславный – но все это есть и в Печорине.

Я его понял, и он за это меня не любит, хотя мы наружно в самых дружеских отношениях. Я его также не люблю: я чувствую, что мы когда-нибудь с ним столкнемся на узкой дороге, и одному из нас несдобровать.

Это признание только подтверждает, что Печорин чувствует свое сходство с Грушницким – оно-то его и раздражает, оно вызывает нелюбовь к тому, кто смеет хотя бы внешне быть на него похожим.

Расспрашивая Грушницкого «об образе жизни на водах и о примечательных лицах», Печорин получает в ответ слова, которые и сам мог бы произнести:

Пьющие утром воду вялы, как все больные, а пьющие вино повечеру несносны, как все здоровые.

Мало того, Грушницкий, сам того не зная, прямо повторяет слова, написанные Печориным в дневнике:

Эта гордая знать смотрит на нас, армейцев, как на диких. И какое им дело, есть ли ум под нумерованной фуражкой и сердце под толстой шинелью?

Вот где начинается конфликт. Вот чего он не может перенести: чтобы человек, которого он не любит и не уважает, ничтожный, с его точки зрения, человек, думал и говорил, как он!

С этой минуты он начинает издеваться над Грушницким – еще сам, до конца не понимая, зачем, с какой целью; но он уже раздражен, и его раздражение ищет выхода

Не желая знакомиться с Лиговскими, Грушницкий, однако, «успел принять драматическую позу с помощью костыля», когда они проходили мимо, и громко произнести по-французски пышную фразу, достигшую цели: «. хорошенькая княжна обернулась и подарила оратора долгим любопытным взором».

Вот вторая причина раздражения Печорина против Грушницкого: княжна Мери и на него произвела впечатление, а посмотрела «любопытным взором» на Грушницкого!

Эпизод в галерее, когда Мери подняла стакан Грушницкого, очень четко определяет характеры персонажей.

Грушницкий в этой сцене искренен и потому вызывает сочувствие: он уронил свой стакан на песок и усиливался нагнуться, чтоб его поднять; больная нога ему мешала. Выразительное лицо его. изображало страдание.

Это уже не драматическая поза, принятая «с помощию костыля». Все пышные слова о гордой знати, о ненависти к людям улетучились мгновенно. Теперь он говорит то, что чувствует, а чувствует – как очень молодой, очень восторженный человек, – такой он и есть: «это просто ангел!», «душа сияла на лице ее».

Но – Печорин! Во-первых, увидев, что княжна прохаживается у колодца, а Грушницкий стоит поблизости, он «спрятался за угол галереи». Зачем? А просто интересно: вдруг случится что-нибудь занятное? И действительно, Грушницкий уронил стакан. Печорин видит его мучения и даже мысленно восклицает: «Бедняжка!» – но не двигается, чтобы помочь. Он бы помог, конечно, если бы тут не было княжны Мери. Но сейчас любопытство пересиливает естественную человеческую мысль о помощи.

Во-вторых, когда княжна Мери удалилась, Печорин тут же принялся дразнить Грушницкого:

Если б был тут сторож, то он сделал бы то же самое, и еще поспешнее, надеясь получить на водку.

– И ты не был нисколько тронут?.

– Нет».

«Я лгал», – признается Печорин. – «Но мне хотелось его побесить. »

Так Печорин и Грушницкий меняются местами. Искренен становится Грушницкий, а Печорин лжет точно так же, как только что лгал бедный юнкер. Лжет, разумеется, не себе, а другому. Себе он признается в дневнике:

У меня врожденная страсть противоречить. Признаюсь еще, чувство неприятное, но знакомое пробежало слегка в это мгновение по моему сердцу: это чувство было зависть.

«Чувство неприятное, но знакомое», – значит, и раньше он завидовал? Не хотелось бы нам видеть это в герое. Да и мелкая уж очень зависть – вот что обидно.

Молча с Грушницким спустились мы с горы и прошли по бульвару мимо окон дома, где скрылась наша красавица. Она сидела у окна. Грушницкий. бросил на нее один из тех мутно-нежных взглядов, которые так мало действуют на женщин. Я навел на нее лорнет.

Опять он ведет себя так, как недавно вел себя Грушницкий: делает вид, что княжна Мери его совершенно не интересует, а сам изо всех сил старается произвести на нее впечатление.

Смотреть в упор на девушку в лорнет – не то, чтобы неприлично, но дерзко. Это вызывающе. Не удивительно, что Мери рассердилась «не на шутку». А Печорин того и добивался. Он-то, в отличие от Грушницкого, знает людей и их слабые струны. По тем законам, по каким живет Мери, не смеет «кавказский армеец наводить стеклышко на московскую княжну». Именно нарушением законов, приличий Печорин – он это знает! – произведет большее впечатление, чем Грушницкий.

Так что же он делает? Производит эффект. Старается доказать свою исключительность, непохожесть на всех, потому что все вели бы себя, как Грушницкий. Но и он ведет себя, как Грушницкий, – только умнее.

Низость Грушницкого вызывает у Печорина гнев; предательство того, кто так недавно был приятелем, ранит, хотя герой еще готов простить Грушницкому все его козни за одну лишь минуту честности:

Я с трепетом ждал ответа Грушницкого; холодная злость овладела мной при мысли, что, если б не случай, то я мог бы сделаться посмешищем этих дураков. Если б Грушницкий не согласился, я бросился б ему на шею.

Но Грушницкий готов пренебречь законами офицерской чести и стреляться на дуэли с безоружным противником, чем подписывает себе смертный приговор. Печорин внутренне кипит:

Берегитесь, господин Грушницкий!. со мной этак не шутят: Я вам не игрушка!

Традиционно дуэль – защита чести, однако в романе дуэль превращается в преднамеренное убийство. В дуэли антитеза Печорин – Грушницкий достигает максимального выражения. Для Печорина дуэль – очередной роковой эксперимент, вызов судьбе, отчаянная, красивая игра со смертью. При этом он берет на себя право распорядиться жизнью Грушницкого, реализуя свои сверхчеловеческие претензии демонического героя («Я как топор в руках судьбы»). Этим доводом Печорин оправдывает убийство – что может быть ужаснее? Но даже после дуэли, у нас остается впечатление о Печорине более высокое, чем о Грушницком, поскольку он поступает более благородно – он собирается простить Грушницкого всего лишь за минуту честности, он не стреляет в безоружного.

Печорин и Грушницкий – кто есть кто.

Заключение.

Итак, Грушницкий – лишь пародия, карикатура на романтического героя. В действительности он далек от высокого романтизма, свойственного, например, Ленскому. По сути, этот персонаж – карикатура и Печорина, пародийный герой-двойник. Внешне, в манере держаться и поведении, Грушницкий подражает разочарованному романтику, но в душе остается ничтожным человеком, способным на любую подлость. В начале он производит хорошее впечатление, кажется зеркальным отражением Печорина. Но впоследствии, уже во время дуэли, мы видим всю сущность Грушницкого, да и на балу он хотел отомстить Печорину: он представляется нам низким, подлым, способным на предательство – худшее из пороков, по мнению Данте, там же он и его шайка также не отличались хорошим поведением – они хотели отомстить Печорину.

Итак, обобщим наши наблюдения. Печорин и Грушницкий действительно имеют много общего, но эта похожесть внешняя. Там, где Печорин мыслит и чувствует искренне, Грушницкий лишь маскируется в плащ романтического героя. Разочарование Печорина имеет основания (он не знает, куда применить свою энергию), разочарование Грушницкого – всего лишь наряд, подобный солдатской шинели. Грушницкому в произведении отведена особая роль: сравнение с ним позволяет выявить масштаб личности Печорина.

Иными словами, поведение Печорина – вызов времени, в котором целое поколение людей – героев лермонтовской «Думы» – осталось невостребованным. В этом заключается особенность противостояния Печорина и Грушницкого, трагизм этой ситуации. Противостояние их – не что иное, как борьба честности и предательства, правды и лжи, поэтому можно сказать, что Грушницкий – действительно карикатура и пародия на Печорина – романтического героя романа М. Ю. Лермонтова – последнего романтика XIX века.