Грани самоцветов и их символика в произведениях русской и зарубежной классики

Драгоценным камням люди издавна приписывали магические свойства, предполагая, что между самоцветом и человеком существуют глубинные таинственные связи. Природа представляла собой нагромождение проблем и загадок, опасных, мучающих, а иногда вовсе непостижимых. Древнему человеку в борьбе за выживание нужна была вера. Подсознательное стремление сделать мир понятным, добрым привело к появлению к одухотворению различных явлений природы, предметов цветов, камней.

Камень, редко встречающийся в природе, становился желанным, обретал цену, занимал почетное место среди сокровищ владельца. Постепенно человек учился обрабатывать камень, но трудности в процессе возделывания повергли к возникновению легенд и поверий о душе камней, их магических свойствах. Нет практически ни одной цивилизации, которая бы избежала культа камней. И нет ни одного народа, не создавшего поверий, связанных с камнями. Украшение и угроза, награда и наказание, мор и плодородие, голод и изобилие, любовь и ненависть, благосклонность судьбы и многочисленные несчастья, красота и уродство, символ власти и признак убожества – воистину бесконечны возможности магических сил сияющих самоцветов.

Камень сопровождал человека все те долгие тысячелетия его существования. Он упрощал людям быт и выполнял в их жизни роль предмета роскоши и талисмана.

Время подгоняет колесницу Истории, рушатся и исчезают царства, но камни остаются, суеверия окутываются дымкой легенд.

Казалось бы, ХХ век одержал полную победу знания и здравого смысла над мистицизмом. Но по-прежнему желание поразить окружающих часто обретает форму талисмана от «сглаза», от «несчастной любви», от «укуса скорпиона», от «смерти во время землетрясения». Откуда же это берется? И действительно ли можно безапелляционно заявить: все - суеверия, все – мистическая бессмыслица, а в древнейшие верования в воздействие камней на жизнь человека – выдумка, ерунда и ничего более? Подобный вывод был бы слишком категоричен.

Ведь многие суеверия можно объяснить, и понять, а некоторые, ставшие первыми отголосками эмпирического знания, следует изучать. Вот и извлекаются из небытия древние «Магии» и «Лечебники». Они открывают новые пути познания поэтичных тайн камней.

Рождаются суеверия, а они, вероятно, - предтеча поэзии. Ведь повседневность – это быт, размеренность, проза. Когда же судьба дарит нам встречу с прекрасным - просыпается в нас нечто таинственное, мистическое

Отыскал

В тиши я деревенской

У слиянья Истры и Москвы

Камень в форме и мужской и женской,

И коровье-бычьей головы.

Я не верю, что

Игрой природы

Был тяжеловесный этот лик,

Древний камень, под который воды

Не текли, настолько был велик.

Может быть,

Ваятель первобытный,

Этот камень трогая резцом,

Слил в единый облик монолитный

Лик Природы со своим лицом.

Но при этом – и пастух и бык!

Словом,

Глыбу я извлек из пыли

И понес, взваливши на плечо,

Чтобы эту прелесть не зарыли

На тысячелетия еще.

Леонид Мартынов.

Автор данной работы тоже хотела бы, «чтобы эту прелесть не зарыли», а поэтому пытается провести исследование по изучению символики драгоценных камней и выявить их философскую и поэтическую окрашенность в произведениях русской и зарубежной классики.

Вследствие этого возникла необходимость в постановке конкретной цели работы:

На основе произведений русской и зарубежной классики рассмотреть символическое назначение самоцветов, выявив их образную и философскую окрашенность.

Осуществление поставленной цели возможно только при решении следующих задач:

▪ Представить яркие и многогранные образы жемчуга - «окаменевшей капли росы» - в художественной прозе и лирике поэтов Серебряного века.

▪ Рассказать о поэтических представлениях и суевериях, связанных с бирюзой, «костью людей, умерших от любви» на материале русской классики («Отцы и дети» И. С. Тургенева, «Суламифь» А. Куприна) и восточной поэзии Саади, Низами.

▪ Составить представление об использовании символики камня-опала как выразительной детали, способной создать точный и поэтичный портрет литературного героя в эпических произведениях «Отцы и дети» И. Тургенева, «Анна Герштейн» В. Скотта.

▪ Раскрыть магические свойства граната и его глубинную таинственную связь с внутренним миром литературного героя в прозе («Гранатовый браслет», «Суламифь») А. Куприна и поэзии А. Навои, Низами, О. Хайяма.

▪ Собрать коллекцию янтарных образов в античной литературе («Метаморфозы» Овидия, «Одиссея» Гомера).

▪ Прокомментировать романтическую историю сердоликового пушкинского перстня, проследив появление этого образа-символа в лирике А. С. Пушкина, А. Ахматовой, М. Цветаевой.

▪ Выявить назначение коралла в символике народных верований, раскрыв его образную и философскую окрашенность на примере «Олеси» А. Куприна и поэзии Н. Гумилева.

В реализации данных задач мне помогли всевозможные литературные источники: книга Б. Андерсона «Определение драгоценных камней», интересный и глубокий труд о магических свойствах самоцветов Владимировского Б. «Камни: тайны и таинства», особый интерес вызвала работа Милашева В. А. «Алмаз. Легенды и действительность», содержащая материал по изучению фольклорных жанров, в которых отразилась образная и философская окрашенность драгоценных камней.

Практическая значимость проекта в том, что он может быть использован на факультативных занятиях по литературе, уроках словесности, при изучении полезных ископаемых по географии.

В качестве результата своей работы представлен Веб-сайт, способный предоставить учащимся 7-10 классов обучающий и познавательный материал, знание которого необходимо для осмысления, например, ярких и многогранных образов жемчуга - «окаменевшей капли росы» - в художественной прозе и лирике поэтов Серебряного века; выявления назначения самоцветов в символике народных верований при изучении жанров фольклора.

Работа является актуальной на сегодняшний день, так как красота и популярность драгоценных камней, давнее широкое распространение суеверий и убеждений, с ними связанных, нашли свое отражение в поэтическом и фольклорном творчестве.

Описывая (или придумывая) различные жизненные ситуации и литературных героев, писатели и поэты невольно способствовали укреплению существовавших либо вновь придуманных поверий о магическом влиянии на судьбу человека этих удивительных творений природы.

Яркие и многогранные образы жемчуга

«Приданое невест Христовых»

В пучину капля с вышины упала.

Ходили волны; ветер выл,

Но Бог, узрев смиренной веры пыл,

Дал капле твердость высшего закала.

Ее в себя ракушка приняла,

И вот в венце властителя державы,

Признаньем доблести и славы,

Блестит жемчужина, прекрасна и светла.

Иоганн Вольфганг Гете

В XVI веке в Московию приехал английский посол Д. Горсей, царь Иван Грозный в качестве особой милости показал ему свою сокровищницу, изумив при этом посла познаниями в минералогии. Перебирая разноцветные камни, царь подробно рассказывал об их особенностях и воздействии на человека. Для дворянской культуры XVII-XIX веков подобное отношение к драгоценному камню стало общераспространенным. В 1807 году в Петербурге были изданы три тома «Естественной истории» римского ученого Кая Плиния Старшего в переводе В. Н. Северина. Книги рассказывали о драгоценных камнях и металлах, а также о связанных с ними легендах и поверьях. В русском искусстве символика камней использовалась наравне с «языком цветов».

Вспомним блистательное имя Клеопатры, молодой царицы Египта, прекрасной женщины, любящей и любимой. Ее яркая жизнь и необычная смерть (она покончила с собой, прижав к телу ядовитую змею) вот уже двадцать столетий волнуют воображение писателей, драматургов, художников. С Клеопатрой связано возникновение одного стойкого суеверия, сделавшего жемчуг одним из популярнейших камней.

Римский полководец Марк Антоний входит в опочивальню царицы. Только что он потерпел поражение в морском сражении с Октавианом. Марк Антоний растерян, подавлен, угнетен. Клеопатра понимает – нужно ободрить любимого, успокоить, вдохнуть в него новые силы. Она приказывает подать вина. И когда вино выпито, на дне кубка обнаруживается перстень царицы, но без жемчужины в оправе. Кислое фалернское вино, любимое вино Антония, растворило жемчуг. Удивлены оба. Но царица лучше владеет собой. И потому, импровизируя, она объясняет, что, растворенная в вине жемчужина дарует выпившему силу, красоту, вечную молодость и долгую семейную жизнь.

Естественно столь оптимистическое предсказание успокаивает полководца. Поэтической сказке, придуманной Клеопатрой, суждена была долгая жизнь. Гораздо более длинная, чем жизнь ее автора. Итак, легенда состоялась. Началось путешествие сентиментальной сказки через века и страны, поэмы и романы.

Взгляды на происхождение жемчуга у разных народов были различными, но отличались больше поэтичностью, чем достоверностью. Вот как объясняли происхождение жемчуга в средние века: «это окаменевшая капля росы, это овеществленный лунный свет, это отвердевший зародыш (икринка) перловицы, это слезы морских дев».

В начале XIX века русский академик И. И. Лепехин писал: не икра моллюска, а «паче болезнь подобная, как думать можно, каменной болезни в человеке и скотах, ибо известно, что в одной раковине иногда зарождается великое множество жемчужин, так что животное от того умирает».

Различие взглядов на происхождение жемчуга породило и разнообразие толкований.

Образ жемчуга, например, издавна соотносился с двумя устойчивыми ассоциациями. Он особо почитался в женских монастырях. И хотя украшали им лишь клобуки настоятельниц да изредка делали четки, однако женское рукоделие без жемчуга не обходилось: здесь расшивали ризы, епитрахили и прочие церковные одеяния. Вот почему жемчуг иногда называли камнем «невест Христовых».

Таким образом, с одной стороны, жемчуг стал символом духовной красоты.

Так, в «Слове о полку Игореве» автор рассказывает о князе Изяславе, который был покинут братьями в трудную минуту и погиб, самоотверженно защищая свою землю от врагов: «не было тут брата Брячислава, ни другого – Всеволода. Один же изронил жемчужну душу из храбра тела чрез златое ожерелье». Но в том же произведении мы встречаемся с иным символическим переосмыслением. Киевский князь Святослав рассказывает приближенным свой сон, полный недобрых предзнаменований:

На кровати тисовой меня

Покрывали черной пеленою.

Черпали мне синее вино

Горькое отравленное зелье,

Сыпали жемчуг на полотно

Из колчанов вражьего изделья.

Златоверхий терем мой стоял

Без конька, и предвещая горе,

Вражий ворон в Плесенске кричал

И летел, шумя, на сине море

Поэтическое переложение Н. Заболоцкого

В княжьем тереме отсутствует коньковое бревно (продольный верхний брус крыши). На тело князя кладут черный плат и осыпают жемчугом. («Сыпахуть ми великый женьчуг» - в подлинном варианте). В данном контексте жемчуг является символом слез, предвестием грядущих несчастий.

Н. А. Некрасов в поэме «Мороз, Красный нос», повествуя о том, как горевала в лесу овдовевшая Дарья, прямо уподобляет ее слезинки жемчугу:

Иная с ресницы сорвется

И на снег с размаху падет –

До самой земли доберется,

Глубокую ямку прожжет;

Другую на дерево кинет,

На плашку, - и, смотришь, она

Жемчужиной крупной застынет –

Бела и кругла и плотна.

Но тут же, словно полемизируя с устоявшимися литературными штампами, поэт передает причитания Дарьи:

Слезы мои не жемчужины,

Слезы горюшки-вдовы.

И словно в противовес княжескому сну из «Слова о полку Игореве», в котором герой видит сыплющийся на него крупный жемчуг, Некрасов рисует вещий сон Дарьи, где предвестие беды и грядущих слез воплощается в ином, более близком крестьянской среде образе – сыплющейся ржи, которую Дарья не успевает убрать в одиночку:

Жать принялась я проворно,

Жну, а на шею мою

Сыплются крупные зерна –

Словно под градом стою!

Дарья сама толкует свое сновидение:

Сон был мой в руку, родная!

Жать теперь буду одна я.

Стану без милого жать,

Снопики крепко вязать,

В снопики слезы ронять.

У Н. С. Лескова есть рассказ «Жемчужное ожерелье», сюжет которого строится на общераспространенном убеждении, будто жемчуг предвещает беду. Рассказчик повествует о богаче Васильеве, сделавшем под Новый год своей дочери Машеньке «престранный и, как я потом понял, совершенно непозволительный и зловещий подарок. Он сам надел на нее при всех за ужином богатое жемчужное ожерелье». Изящество отделки и предполагаемая стоимость украшения произвели на гостей большое впечатление. Но Машенька, «получив ожерелье, заплакала». А жена рассказчика укорила Васильева за неосторожность: «Выговор ему за подарок жемчуга следовал потому, что жемчуг знаменует и предвещает слезы». И хотя хозяин отмахнулся, говоря, что это – «пустые предрассудки», в финале рассказа счастливое замужество Маши вовсе не опровергает народных поверий. Просто жемчуг оказался поддельным, и, следовательно, не имеющего никакой магической силы.

Каков же магический смысл этой серебристой капли – жемчужины? Однозначного ответа нет. Происхождение жемчуга веселые, лукавые и воинственные фламандские гезы понимают по-своему. Вечно жующие или поющие бесшабашные песни, гезы оставили нам блистательные образцы сочного, неповторимого фольклора.

Чем я могу тебе помочь,

Прелестное дитя? –

Спросил монах и рясу прочь

С себя сорвал, кряхтя.

Приник он к деве жадным ртом –

Был милостив Господь –

Восстала огненным столпом

Монашеская плоть.

Был Божий раб неукротим

И к делу приступил,

И жарким семенем мужским

Он деву окропил.

Тут волю дал монах рукам

В молении святом,

Все, что изверг его вулкан,

Он осенил крестом.

Привычен крест для праздных рук,

Как твердь для сапога,

Но семя превратилось вдруг

В морские жемчуга!

(Перевод В. Каденко)

Похожая тень мелькает у поэта Максимилиана Волошина:

Жемчужина небесной тишины

Лампада снов, владычица зачатий

Кристалл любви, алтарь ночных заклятий,

Царица вод, любовница волны

Великая Ахматова по-своему ощущает этот камень:

жемчужин для слез достать мне негде

Символы печали вообще свойственны поэтическим упоминаниям о жемчуге.

Жемчуга подарил он мне –

Слезы русалок.

Ду Фу, XVIII в. (Перевод А. Гитовича)

Восточная поэзия – просто немыслима без жемчуга.

Со скорлупой своей жемчужина слилась,

Как тело и душа, но не прочна их связь.

Блеснет жемчужина лишь ей присущим светом,

От скорлупы своей навек освободясь.

Мирза Шафи Вазех, XIX в. (Перевод Н. Гребнева)

Во всем обширном мире арабо-мусульманской культуры жемчуг был символом вершин мудрости, красноречия, искусств. В книге Ибн Абд Раббихи «Чудесное ожерелье» (примерно 930 год) сказано: «Я назвал свою книгу «Чудесное ожерелье», ибо в ней, как в ожерелье, нанизаны на нить строгой упорядоченности драгоценные жемчужины мысли и речи, великолепно соотносящиеся между собой».

Перлы блистательного поэтического красноречия переливаются на страницах самых разных авторов. А пристрастие к жемчугу, как к богатейшей метафоре, не знает границ, не признает поэтических школ и направлений. Вот жемчужное ожерелье, в котором светятся рифмы, далекие по времени и расстоянию.

Но лучше всех рассказывает жемчуг,-

Бездонная росинка – водоем;

И не упомнишь, сколько он нашепчет,

Наговорит – в безмолвии своем!

В коралловом лесу жемчужина живет,

Похожая на капельку тумана.

Баюкает ее столетья напролет

Жужжанье голубого океана.

Новелла Матвеева

Сцепленья капелек, как жемчуг ожерелий,

На своде мраморном торжественно горели.

Жюль Лефевр-Демье (Перевод А. Маркевича)

Вот звезда задрожала жемчужной своей белизной,

В синем мраке ночном, как живая, горит величаво

Шарль Леконт де Лиль (Перевод И. Бунина)

Беспечальных седых жемчугов поцелуй

Андрей Белый

И снова глаза щегольнули

Жемчугом крупным своим

И просто и строго взглянули

На то, что мы часто таим.

Владимир Хлебников

Еще один ненужный день,

Великолепный и ненужный!

Приди, ласкающая тень,

И душу смутную одень

Своею ризою жемчужной.

И кажется – в мире, как прежде, есть страны

Куда не ступала людская нога,

Где в солнечных рощах живут великаны

И светят в прозрачной воде жемчуга.

Николай Гумилев

Ведь в горечи ее сокрыта

Крупинка соли тех морей,

Из коих вышла Афродита

В жестокой наготе своей

Теофиль Готье (Перевод А. Эфрон)

И слезы обратить в жемчужины – вот это

Признание, и жизнь, и торжество поэта.

Альфред де Мюссе (Перевод В. Васильева)

Из этих «нанизанных» поэтических перлов можно выбрать любой нравственный или эмоциональный оттенок, интонацию, улыбку, печаль, изумление, радость, откровение, размышление, приобщение к вечности.

Вот и все о камне «невест Христовых», камне верности и целомудрия, вечной красоты и вечной юности. О камне, единственном из всего самоцветного царства, который, увы, не вечен и, к сожалению, умираетТак что же жемчуг – «жизни символ иль смерти бледная печать?». Одно бесспорно –

Дороже всех богатств тебе дана

Бесценная жемчужина одна:

И это разум. Не сравниться с ним

Рубинам и алмазам дорогим

Алишер Навои (Перевод В. Державина)

Поэтические представления и суеверия, связанные с бирюзой

«Кость сожженных страстью» или «Талисман от насильственной смерти»

Кость сожженных страстью – бирюза –

Тайная мечта

Многим я заглядывал в глаза:

Та или не та?

Максимилиан Волошин.

Название «бирюза» происходит от персидского слова «фируза» и, в зависимости от транскрипции, переводится как «победоносный», «благоденствующий», «приносящий удачу в делах, счастье». В Европу бирюза попала от персов и турок и поэтому называлась «тюркуаз», или «тюркиз». Первым европейцем, описавшим бирюзу, был Марко Поло. Распространение бирюзы по торговым путям евразийского и обоих американских континентов способствовало расхождению по миру и суеверий, связанных с этим голубым камнем.

Культ камня лучше и не скажешь о широком распространении изделий из бирюзы, а также суеверий, связанных с ней. Согласно поверьям персов, бирюза – это кость людей, умерших от любви. Бирюзу чаще всего обрабатывали в идее кабошонов. Персы считали, что обработанная так бирюза, или, по их словам, «имеющая форму женской груди», - помощник во всех любовных делах. Носящий бирюзу будет долго жить в благоденствии и никогда не увидит дурных снов. Она гарантирует симпатию и приязнь, примиряет поссорившихся супругов.

Академик А. Е. Ферсман справедливо указывал: «Нет ни одного камня, который играл бы большую роль в человеческих суевериях и лечебном деле, чем персидская бирюза».

Красота и популярность бирюзы, давнее широкое распространение суеверий и убеждений, с ней связанных, нашли свое отражение в поэтическом и фольклорном творчестве. Описывая (или придумывая) различные жизненные ситуаций или литературных героев, писатели и поэты невольно способствовали укреплению существовавших либо вновь придуманных поверий о бирюзе.

Камень влюбленных не мог не появиться у А. И. Куприна в повести «Суламифь». В этом гимне любви, на страницах, сверкающих подарками царя Израильского, сияет и голубизна персепольской бирюзы, «которая приносит счастье в любви, прекращает ссору супругов, отводит царский гнев».

«Бирюзы значенье голубой – счастье в дом наш принесет с тобой».

Низами.

«Парадное ложе стояло под шатром из парчи, с вышитыми бирюзой строками из Корана под его золоченым куполом прежде стояло знамя пророка Магомета»

Оскар Уайльд.

«И блекнет бирюза влюбленных, когда проходит любовь».

«И твои зеленые глаза, как персидская больная бирюза».

Николай Гумилев.

Впрочем, большинство упоминаний о бирюзе радостны и светлы. До сих пор в поэтическом восприятии человечества скарабей из бирюзы – символ успокоения, отдохновения, счастья.

Лей слезы, лей

Но ото всех на свете

Обид и бед земных

И ото всех скорбей –

Зеленый скарабей

В потомственном браслете,

Зеленый скарабей,

Зеленый скарабей.

Александр Мартынов.

В поэме Н. А. Некрасова «Коробейники» Иван рад одарить приглянувшуюся ему Катерину всем, что есть в его коробе. Но она взяла только «бирюзовый перстенек». В то время как на деревне «две снохи за ленту пеструю расцарапалися в кровь», Катерина отказывается от куда более соблазнительных для крестьянской девушки вещей:

Дал ей ситцу штуку целую,

Ленту алую для кос,

Поясок – рубаху белую

Подпоясать в сенокос

Все поклала ненаглядная,

В короб, кроме перстенька.

Да и перстень она выбрала самый простой. Коробейник же хвалился, что у него есть богатые украшения:

Видишь, камни самоцветные

В перстеньке как жар горят

Почему же ярким самоцветам Катерина предпочла скромную бирюзу? Этот эпизод подчеркивает целомудренное бескорыстие любви крестьянки и в тоже время скрывает глубокий подтекст. Бирюза стала одним из самых излюбленных талисманов, распространенных в простонародье. Считалось, что она приносит счастье. Но у этого камня было и особенное значение. Испокон веков у многих народов он служил любовным амулетом. Греки считали бирюзу камнем богини Афродиты, римляне – Венеры. На Востоке бирюза являлась украшением невест. На Руси ее называли «девичьем камнем» и тоже видели в ней символ любви. Иван, расставаясь с Катериной, пообещал:

Опорожнится коробушка,

На Покров домой приду

И тебя, душа-зазнобушка,

В Божью церковь поведу!

Поэтому Катерине перстенек с бирюзой дорог как знак обручения с Иваном, как свидетельство того, что она стала ее невестой, а еще - как залог его верности. В. Мезенцев в книге «Каменная сказка» приводит широко известное поверье: если один из влюбленных дарит другому бирюзу, а потом чувства его остынут, то бирюза потускнеет. Недаром у восточного поэта Саади есть строки:

И блекнет бирюза влюбленных,

Когда проходит их любовь.

В романе И. С. Тургенева «Отцы и дети» «усовершенствованный» лакей Петр носит бирюзовую сережку. Но в этом случае камень имеет совсем иное значение. Петр старательно копирует манеры господ. Если Николай Петрович Кирсанов играет на виолончели, то Петр настойчиво, хотя и безуспешно, осваивает гитару. Не простонародную балалайку, а «благородный инструмент», популярный в дворянской среде. Претензии же Петра на учтивость поведения и некоторое щегольство в одежде свидетельствуют о том, что Павел Петрович Кирсанов стал для него образцом для подражания. Недаром, в конце романа мы узнаем, что Петр наконец обзавелся лаковыми полусапожками, вероятно, такими же, в каких Павел Петрович вышел в гостиную в день приезда аркадия и Базарова. И бирюзовая сережка Петра – это пародийное копирование утонченных вкусов Павла Кирсанова, который даже в деревне застегивает манжеты своей рубашки «одиноким крупным опалом». Но, возможно, Петр носит бирюзу потому, что более дорогие украшения ему не по карману. По народным поверьям, бирюза, принося удачу, являлась еще и оберегом, охраняющим человека от опасностей и от случайной гибели. Об этом камне говорится: «Носящему его весельство наводит. А еще кто его носит при себе, не может быти тот человек убит». [2] А Петр был малым трусоватым, о чем свидетельствует его поведение на дуэли. Хотя Петр участвует в ней в качестве секунданта, он не в состоянии даже формально выполнять свои функции и испуган так, словно смертельная опасность угрожает ему самому, а не участникам поединка. Базаров только начал отмеривать шаги, а Петр уже обращается к нему: «Евгений Васильевич, - трудом пролепетал Петр (он дрожал, как в лихорадке), - воля ваша, а я отойду». Кажется, больше всего он боялся, как бы дуэлянты ненароком не попали в него самого. Недаром Базаров с иронией посоветовал ему встать за дерево, что тот, видимо, и исполнил в точности. И когда потребовалась помощь раненому Павлу Петровичу, Базаров никак не мог дозваться лакея: «Петр! Поди сюда, Петр! Куда ты спрятался?» таким образом, бирюзу Петр, скорее всего, носил в качестве охранительного талисмана, заботясь о безопасности своей драгоценной жизни.

О том, насколько распространенной была вера в спасительную силу бирюзовых амулетов, свидетельствует эпизод из воспоминаний В. А. Нащокиной о Пушкине: «Незадолго до смерти поэта мой муж заказал сделать два одинаковых золотых колечка с бирюзовыми камешками. Из них одно он подарил Пушкину, другое носил сам как талисман, предохраняющий от насильственной смерти». В ответ Пушкин сделал для жены друга браслет с бирюзой. Но, видимо, собираясь на дуэль с Дантесом, поэт забыл про всесильную бирюзу (или намеренно не захотел прибегать к ее помощи). После дуэли смертельно раненный Пушкин, доставленный домой, попросил своего секунданта подать ему шкатулку и, вынув бирюзовое колечко, подарил его Данзасу с тем же объяснением: «Это – талисман от насильственной смерти».

Символическое назначение «драгоценного камня»

«Апокалиптический камень»

Как диво играет опал драгоценный! –

В нем солнечный блеск и отливы Луны:

В нем чудится жизни поток переменный

И тихая прелесть ночной тишины

В. Драверт

Слово «опал» происходит от санскритского «upala», что означает «драгоценный камень». Римляне называли его «опалус», а в лапидариях и сборниках алхимических и фармакологических рецептов его именуют «опалом», «офталмом», «гидрофаном».

Опал - очень дорогой камень, но так было не всегда. У опала странная судьба. Если бы мы говорили о человеке, следовало бы сказать: «он знал взлеты и падения». На пышном балу Природы, среди сверкающего пиршества красок самоцветов, опал, конечно, не самый бедный. Но он постоянно меняет краски и потому – то в центре всеобщего восторга, то в тени, и его опасливо обходят. Основа такого непостоянства – суеверия. А причина суеверий – невероятная цветовая насыщенность камня. Ведь богатейшая палитра опала может не только восхищать, но и пугать.

В пьесе Уильяма Шекспира «Двенадцатая ночь» шут, обвиняя в непостоянстве герцога Орсино, говорит: «да сошьет тебе портной камзол из переливчатой тафты, потому что душа твоя, ни дать, ни взять - опал».

Поистине роковым временем для опала явилось начало XX века. И виновником стал популярный в тот период роман Вальтера Скотта «Анна Герштейн». Авторитет писателя был таков, что тысячи и тысячи его восторженных почитателей восприняли содержание романа как некий апокалиптический символ.

Это яркий пример того, как литературные произведения становятся основой мистических убеждений.

Очаровательная героиня романа, леди Гермион украшает прическу ослепительным опалом. Сэр Вальтер Скотт несколько затемнил декорацию – неизвестно, откуда взялась эта прекрасная леди Гермион, зачем и к кому пришла она в этот мир. А сияние намеренно подчеркивается и, конечно, усиливает общий мистический флер роман.

Жизнь камня тесно связана с жизнью леди Гермион – камень вспыхивает, когда молодая женщина весела; кроваво-красно сверкает, если она сердится; мягко зеленеет, когда леди гуляет в парке. Но однажды на опал попадают несколько капель святой воды, он тускнеет, гаснет, «умолкает». Упавшую в обморок леди относят в спальню. Утром на постели, на кучке пепла находят мрачно сияющий опал. Рассеялись чары, разрушено колдовство. Опал швыряют в море – он никому больше не сможет принести несчастья. И настолько могущественна была сила художественного слова, что вымысел писателя превратился в стойкое поверье.

Но пестрая судьба опала знавала лучшие дни. Обратимся к великому естествоиспытателю и моралисту Плинию Старшему: «Огонь опала подобен огню карбункула, только мягче и нежнее, при этом он отсвечивает пурпуром, как аметист, и зеленью моря, как смарагд: все вместе сливается в немыслимое, сверкающее великолепие. Невообразимая прелесть и красота камня снискали ему у многих название «пайдерос» - «любовь отрока». Некоторые из его сияющих тонов спорят с палитрой художников, другие – с пламенем горящей серы или с огнем, в который подлито масло».

Со временем в скандинавских «Эддах» появилась сага о том, что камень этот сделан мифическим богом кузнецов Волендром (аналог древнеримского Вулкана и древнегреческого Гефеста) из глаз детей. Обычная для обработанного камня форма – кабошон. Такая форма позволяет лучше открыть его сияние, может вызвать ассоциации с глазом. Так, опал приобретает зловещее название «Око зла». Он становится символом сглаза, изготовлений «вредящих снадобий», «философского камня».

« - Почему его называют арлекином?

- Наверное, потому, что он такой же пересмешник, как арлекин в колье белый, но отливает нежно-фиолетовым цветом аметиста, вспыхивает ярко-синим сапфиром, мерцает изумрудом, желтым топазом, переливается красным цветом рубина. Это веселый камень, он не истощим на выдумки. Им можно любоваться часами

- Это опал в колье что-то означает?

- Да. Опал – символ надежды. Опалом в колье графиня хотела выразить свою надежду на дальнейшее благоденствие трехсотлетней династии Романовых в России»

Это строки из повести Юрия Кларова «Черный треугольник». Речь идет об известном и очень дорогом ювелирном украшении – колье графини Гендриковой. Оно, как и множество других драгоценностей, предназначалось для финансирования контрреволюционного воинства, так называемых «полков Иисуса».

«Одинокий опал», выбранный Павлом Петровичем Кирсановым для запонок, становится в романе «Отцы и дети» И. С. Тургенева весьма значительной деталью. Этот камень высоко ценился знатоками, недаром его называли «благородным опалом». Он был излюбленным украшением римских патрициев. Плиний в «Естественной истории» рассказал об одном сенаторе, который предпочел потерю своего имущества и изгнание, но не уступил императору заветного кольца с опалом.

Выбор Павла Петровича подчеркивает его аристократизм, утонченную изысканность его вкусов. И в тоже время в средние века опал считался камнем одиночества, символом разрушенных иллюзий и обманутых надежд. Упоминание об опаловых запонках Тургенев словно намекает на душевное состояние героя после печального завершения его любовной истории. Согласно поверьям, влияние опала на человека было полно самых непредсказуемых опасностей. Этот камень якобы делал людей меланхоликами. Кроме того, средневековая мистика наделяла опал следующими свойствами: «Он рождает злобные подозрения, сеет раздоры, омрачает разум опасениями и страхом перед темнотой». [5] И если Павел Петрович после первой же встречи возненавидел Базарова, ожесточенно спорил с ним и наконец вызвал его на дуэль, то в глубинном контексте романа оказывается, что виной этому не только разница в общественно-политических взглядах героев, но и роковое воздействие опала, усиливающего агрессивность своего владельца и сеющего вражду между людьми.

Таков этот камень. Неповторимость цвета, легкость в обработке, капризность, - он, кажется, самой Природой предназначен творить и разрушать суеверия, вдохновлять своими красками и игрой фантазию художников, поэтов, писателей

Магические свойства граната

«Кровавое пламя любви»

Ювелирные украшения с гранатами были известны еще в эпоху скифов. К гранатам относятся альмандин (пурпурно-красный), гроссуляр (бесцветный, желто-зеленый), меланит (коричневый, черный), андрадит, топазолит (зеленый) и пироп (красный).

Название произошло от латинского «granatus», так назывались зернышки гранатового дерева. Гранат – самоцвет густо-красного цвета, цвета "чистого пламени", и высокой твердости. По форме и цвету кристаллы граната напоминают зерна плодов гранатового дерева, отсюда и его название. Старое русское название граната - "виниса", "бечет". Чародеи Востока считали, что главное магическое свойство граната - рождать сильные страстные желания. Они утверждали, что на руке человека, одержимого страстью, гранаты начинают сильно блестеть, как бы наливаться его кровью. Персы считали гранат "королевским камнем" и на поверхности наиболее крупных гранатов вырезали профиль властелина.

Веками считалось, что гранат приносит удачу в любви, дружбе и оберегает своего владельца от врагов. Благодаря насыщенному кровавому цвету появилась легенда о том, что гранаты нормализуют кровяное давление и помогают сворачиванию крови. Этот камень считается символом сердечных чувств, любви и дружбы, его также называют камнем честности. Он талисман влюбленных, его дарят в знак дружбы, памяти и любви.

В старинном лечебнике сказано: «Гранат, а по-русски виниса-камень, веселит сердце человеческое и кручину отдаляет <> Тот же камень, кто его при себе носит, и того человека к людям прилюбает». В Индии и Египте гранат, а вместе с тем цветы и плоды одноименного дерева, считались символом страстных любовных чар. Посланные в дар, они становились безмолвным признанием в любви. Подобное восприятие камня унаследовала и Европа. Так, И. В. Гете, влюбившись на склоне лет в молоденькую красавицу Ульриху, подарил ей целый гарнитур украшений с гранатами, в который входили ожерелье, два браслета, серьги, перстень и пряжка для пояса. На это «признание» ушло 460 камней.

В рассказе А. И. Куприна «Суламифь» царь Соломон, даря своей возлюбленной драгоценности, рассказывает ей «о внутренней природе камней, о их волшебных свойствах и таинственных замечаниях». Это описание составляет отдельную главу рассказа. Но первым даром царя стал анфракс – разновидность граната. Соломон называет его «камнем любви, гнева и крови» и уверяет, что «он будит вокруг себя любовные страсти». Эта символика камня обыгрывается и в знаменитом рассказе Куприна «Гранатовый браслет».

Любопытно, что основой для рассказа послужил реальный случай: Л. И, Любимова, женщина, принадлежавшая к высшему свету, несколько лет подряд получала письма от влюбленного в нее незнакомца. Им оказался телеграфист, отважившийся наконец послать предмету своего обожания неслыханный подарок – браслет. Но в действительности это была простенькая позолоченная цепочка с эмалевым украшением в виде пасхального яйца. Под пером Куприна браслет превратился в гранатовый: “Он был золотой, низкопробный, очень толстый, но дутый и с наружной стороны весь сплошь покрытый небольшими старинами, плохо отшлифованными гранатами. Но зато посредине браслета возвышались, окружая какой-то старинный маленький зеленый камешек, пять красных гранатов-кабошонов, каждый величиной с горошину. Когда Вера случайным движением удачно повернула браслет перед огнем электрической лампочки, то в них, глубоко под их гладкой яйцевидной поверхностью, вдруг загорелись прелестью густо-красные живые огни”.

Рассказ строится на контрастности между бездуховностью и холодной заносчивостью аристократов, считающих себя социальной и интеллектуальной элитой, и истинным благородством возвышенных чувств, носителем которых стал скромный телеграфист. Для князя Шеина великая и трагическая любовь Желткова – лишь повод для карикатур в домашнем альбоме. Не зная Желткова, он уже презирает его за принадлежность к низшему сословию, полагая, что тот пишет непременно «вопреки всем правилам орфографии», а его чувства – запоздалая и пошлая пародия на дано отживший романтизм: «бурное море страсти, клокочущее в моей груди. Твой взгляд, как ядовитый змей, впился в мою истерзанную душу». И какими прекрасными и высоко-поэтичными оказались подлинные письма Желткова! Брат веры в подарке Желткова видит не только повод для оскорбления фамильной чести, прежде всего, это для него «чудовищная поповская штучка», дешевая вещица, которую можно подарить горничной Даше. Этим людям не ведомы ни глубокие чувства, ни безоглядная самоотверженность любви. Выяснилось, что Желтков в духовном отношении намного превосходит их обоих.

Куприн использует в рассказе и поверье о том, что будто магическими свойствами наделены лишь унаследованные или подаренные, но никак не покупные камни. Желтков в письме к Вере подчеркивает, что посылает ей не купленное украшение, а камни, издавна ставшие в их роду семейной реликвией. И особенной силой обладает самый маленький камешек – редкостный зеленый гранат: «По старинному преданию, сохранившемуся в нашей семье, он имеет свойство сообщать дар предвидения носящим его женщинам и отгоняет от них тяжелые мысли, мужчин же охраняет от насильственной смерти». Едва «только браслет очутился в руках Веры, ее начинают томить странные предчувствия. Глядя на красные капли гранатов, она подумала: «Точно кровь!»» А когда ее муж вернулся после объяснения с Желтковым, Вера вдруг отталкивает его: «Оставь меня, - я знаю, что этот человек убьет себя». Маленький зеленый гранат выполнил свое назначение, наделив Веру даром предвидения. А от другого его свойства - оберегать мужчин от насильственной смерти – Желтков отказался сам. Возвращенный ему браслет он тут же передает квартирной хозяйке, чтобы та отнесла его к иконе Богоматери. Свою любовь, никому не нужную в мире людей, он приносит в дар Богоматери, тому высшему идеалу Вечной женственности, отраженный свет которого он напрасно искал на земле.

Гранат - один из самых распространенных атрибутов любовной символики, используемой писателями и поэтами разных стран. Но особенно популярной была “гранатовая символика” в произведениях писателей Востока. Вот, к примеру, отрывок из стихотворения Али-Шера Навои:

Возьми гранат и прикоснись

Рукой дрожащей к его граням,

И красный цвет заговорит

Устами, милой Низаванш.

Ее прекрасные черты

Сей камень высветит из мрака,

И дивным виденьем любви

Приблизит час заветный брака.

Низами восхищает трепетность пробуждающегося чувства, которое чем-то сродни только что распустившейся прозрачной нежно-зеленой листве:

Зеленой песней рощи милой

Окутал май все дерева.

В душе моей печаль и радость,

Как жить теперь - не знаю я.

Гранат любви моей раскрылся –

И мир заполнили слова:

Нежнейших трелей ты причина,

Ты - вся Вселенная моя!

А вот строки из произведения Омара Хайяма, в котором он воспевает не только красоту, но и мудрость своей возлюбленной:

Карбункулом малиновым залиты небеса,

Сияет солнце яркое, горит твоя краса.

Ума прохлада ясная, неспешный звук речей.

Сколько людей - столько и оттенков чувств. Всепоглощающая любовь - страсть вспыхивает ярким пламенем, но с годами она неизбежно затухает. Любовь-дружба, основанная на общности интересов, может длиться годами, обогащая обоих супругов. Возраст для любви не имеет никакого значения. Можно потерять голову от любви в шестнадцать и «заболеть» любовью в шестьдесят - хотя гамма чувств, естественно, будет совершенно иная. Но все многообразные оттенки этого прекрасного чувства можно соотнести с гранатом

Коллекция янтарных образов

«Исцеляющие четки»

Золотогранный слиток янтаря

Хранит в себе былых веков сиянье,

Рожденная в начале мирозданья,

В нем вечно отражается заря.

Янтарь – ископаемая смола. Современное название – янтарь происходит от литовского – гинтарас, которое в свою очередь, происходит от слова «гинти» (защищать). Не отразилось ли в этом стремление приписывать янтарю защитные свойства?!

Благодаря специфическим особенностям, люди приписывали ему различные целебные свойства. Еще Плиний Старший в многотомной «Естественной истории» приводил рекомендации тогдашних лекарей по применению янтаря. Этот золотистый камень следовало носить в идее бус на шее как средство от зоба и болезней горла.

Янтарь считается панацеей от слабоумия, желтухи, лихорадки, он способствовал «изгнанию камней из почек и печени». Желудок лечили порошками и пилюлями из толченого янтаря. На янтарной основе с маслом или медом делали мази для лечения глазных и ушных болезней. На Руси янтарь называли «морским ладаном. Окуриванием «ладанным духом» монахи лечились от простуд и воспалений.

Над воротами монастыря резко забился дверной молоточек. Молчаливый монах-францисканец впустил заплаканную молодую женщину с ребенком на руках.

В полутемную, уставленную дубовыми скамьями келью с большими распятьем у сводчатого окна, вошел настоятель. Прерывающимся от рыданий голосом женщина рассказала о том, что она с мужем развешивала на чердаке рыбу для просушки, когда услышала крик ребенка. Ее сын лежал в колыбели, под слоем сыплющейся из щелей потолка трухи и громко плакал. Ручонками он тер запорошенные глаза. И вот уже несколько часов кричит, не переставая.

Настоятель внимательно слушал, медленно перебирая крупные янтарные четки. Затем подвел женщину к распятию: «Молись!».

Прелат начал сильными движениями потирать янтарь о сукно сутаны. Затем велел женщине держать сына, а сам, подняв веки мальчика, мягкими, но точными движениями несколько раз коснулся янтарными четками открытых глаз ребенка. Потом настоятель крикнул монаха. Ребенку промыли глаза. Мать еще раз произнесла: «Hominus Dei» и поцеловала настоятелю руку. Приор благословил исцеленное дитя и удалился. Так янтарь и стал исцеляющим.

Существует множество различных поэтических объяснений происхождения янтаря. Гомер, Фалес из Милета, Платон, Эсхил упоминали в своих произведениях этот красивый золотистый камень. Вереницу янтарных образов оставили нам Джордж Гордон Байрон, Артюр Рембо, Александр Пушкин, Владимир Маяковский, Илья Сельвинский, Максимилиан Волошин, марина Цветаева, не говоря уже о прибалтийских авторах – Александре Чаке, Иманте Зиедонисе, Анатоле Имерманисе. Наверное, можно было бы собрать целую коллекцию замечательных произведений, несущих на себе солнечный отсвет янтаря. Самая впечатляющая, пожалуй, поэма о Фаэтоне в «Метаморфозах» Овидия – шедевр древнегреческой мифологии.

Бог Солнца Гелиос каждое утро выводил своих огненных коней и на златочеканной колеснице вез Солнце по небу. Сын Гелиоса Фаэтон страстно мечтал управлять волшебной колесницей. Но он, в отличие от отца-бога, был смертным. И все же однажды Гелиос не устоял пред мольбами сына и вручил ему вожжи. Страстен и неистов был полет юноши Фаэтона по небу. Наконец упряжка понеслась слишком низко над землей. Заполыхали от нестерпимого жара дома, вскипали ручьи, гибли люди и звери.

Взмолилось все живое, вознесло мольбу всесильному Зевсу. И поразил громовержец Фаэтона вместе с колесницей. Над телом юноши сомкнулись воды реки Эридан. Тяжелая скорбь сестер Фаэтона – Гелиад обратила их в тополя. Гелиады-тополя оплакивали брата над темными водами Эридана. Слезы безутешных Гелиад и стали янтарем.

Еще одним свидетельством популярности янтаря была «Одиссея» Гомер:

Цепь из обделанных в золото с чудным искусством,

Светлых больших янтарей принесли Евримаху

Интересно, что янтарь – единственно конкретно названный автором самоцвет. В Древнем Риме мода на янтарь, как и всякая мода, переживала свои взлеты и падения. Но настоящий янтарный бум возник в империи во времена Нерона. Безнравственный и вероломный тиран высшей доблестью почитал возврат и мотовство. По свидетельству Светония, кроме своих многочисленных наложниц и прелюбодеяний с матерью, он был женат на евнухе Споре, сам был замужем за вольноотпущенником Досифеем, а своих женщин менял, используя вместо развода убийство. Когда ему очередной раз захотелось жениться, он казнил постылую женщину (Октавию) и отбил у законного мужа Поппию Сабину. Поппия была блондинкой, что для черноглазой и черноволосой Италии – редкость. Белокурые волосы своей новой жены император воспел в поэме, назвав их «янтарными». Вот эта метафора и послужила запалом к взрыву янтарной моды. Мода эта держалась после Нерона еще более двух столетий

Особую ценность для знатоков, ювелиров, художников и ученых представляют образцы янтаря с включением мелких животных – так называемые инклюзы. В янтаре можно увидеть замерших навеки мух, стрекоз, комаров, бабочек, жуков, термитов, цикад.

Творческое беспокойство великого Ломоносова не могло не привлечь его внимание к янтарю. Опыты по определению природы электричества привели к первым упоминаниям о золотом камне. Ломоносов даже перевел римского поэта Марциала:

В тополевой тени гуляя, муравей

В прилипчивой смоле завяз ногой своей.

Хоть у людей был в жизни свою презренный,

По смерти, в янтаре, у них стал драгоценный

Иммануил Кант, живший в столице янтарного края, видел множество образцов и изделий. Однажды, глядя на муху в куске янтаря, он воскликнул: «О, если б ты, маленькая муха, могла говорить, насколько иным было бы все наше звание о прошлом мира!»

Отдадим дань уважения простому, но прекрасному творению Природы, осветившему своим существованием жизнь различных наук и продолжающему волновать человеческое воображение.

Сердолик – символ русской поэзии Серебряного века

Этот самоцвет волшебно - прекрасен![7]

Фламинго цвет и солнца пламень,

И пурпура античный вскрик.

Таинственно-волшебный камень,

С названьем нежным – сердолик!

Энн Пиджен.

«Они встретились – семнадцатилетний и восемнадцатилетняя – 5 мая 1911 года на пустынном, усеянном мелкой галькой коктебельском, волошинском берегу. Она собирала камешки, он стал помогать ей – красивый грустной и кроткой красотой юноша, почти мальчик (впрочем, ей он показался веселым, точнее: радостным!) – с поразительными, в пол-лица глазами; заглянув в них и всё прочтя наперед, Марина загадала: если он найдет и подарит мне сердолик, я выйду за него замуж! Конечно, сердолик этот он нашел тотчас же, не открывал своих серых глаз от ее зеленых, - и вложил ей его в ладонь, розовый, изнутри освещенный, крупный камень, который она хранила всю жизнь, который чудом уцелел и по сей день» - эти строки из книги Аридны Эфрон «О Марине Цветаевой».

Вообще, если попытаться определить, камень – символ русской поэзии Серебряного века, это, безусловно, сердолик.

Почти вся российская поэзия начала века прошла через гостеприимный дом Максимилиана Волошина – художника и поэта, неистового собирателя и еще более неистового дарителя замечательных коктебельских камней.

Можно с уверенностью сказать, что обладателями сердоликов, агатов, халцедонов и прочих «ферлямпиксов» (это местное название коктебельских камешков), стали все гости великолепного Макса. А кто только ни приезжал в легендарный Дом Поэта! Художники, музыканты, искусствоведы, поэты, священнослужители, инженеры, ученые, конструкторы, летчики, скульпторы, певцы, артисты балета

Даже беглое перечисление имен искателей каменных коктебельских сокровищ внушает трепет – Андрей Белый, Осип Мандельштам, Георгий Шенгели, Аделина Адалис, Илья Эренбург, Валерий Брюсов, Алексей Толстой, Мариэтта Шагинян, Леонид Леонов, Михаил Булгаков, Александр Грин, Михаил Слонимский, Николай Гумилев, Владислав Ходасевич, Константин Богаевский, Сергей Королев, Олег Антонов, Иван Саркизов-Серазини, Александр Габричевский, Марина и Анастасия Цветаевы Какие имена! Ведь благодаря их блеску и появилось на звание – Серебряный век.

Но он мог бы называться и – Сердоликовым!

Что же представляет собой сердолик? Сердолик, или карнеол – один из самых ярких принцев халцеденовского королевства. Он бывает красного, мясокрасного, кораллово-красного, розового, желто-оранжевого, очень редко – алого цвета.

Сердолик – слово русское. Вероятно, означает «ликующее сердце» или «лицо сердца». В самом названии просматривается особое отношение к камню – радостному, веселящему, врачующему. В старославянских текстах сердолик часто называют «смазень». Это связано, наверное, с тем, сто окатанная сердоликовая галька из речных насосов, прикладываемая к ушибленному месту, приносит облегчение.

Карнеол – от латинского «carnis» - мясо, или «cornum» - кизил. Поэтому иногда можно встретить написание корнеол.

Броская красота сердолика, его сравнительно широкая распространенность, прекрасная полировка сделали этот камень любимцем человека. Подвески из гробницы Тутанхамона, печатка-брелок на часах Наполеона, перстень пророка Мухаммеда, печать последнего украинского гетмана Кирилла Разумовского – это лишь беглый и неполный перечень предметов из сердолика, имеющих всемирную известность.

Сердолик оказался, пожалуй, единственным материалом в культурах народов мира, не подвластным перепадам капризной моды. Он был любим патрицием и рабом, фараоном и землепашцем, светской красавицей и прачкой. Кроме обычных для своих культур украшений: у египтян – скарабеи, у вавилонян – цилиндры, у мусульман - четки – сердолик и его халцедоновые собратья зарекомендовали себя прекрасным материалом для точения и резьбы. Вазочки, светильники, флаконы, ароматницы, но в особенности геммы.

Сердолик использовали в геммах, связанных с «кровавыми» сюжетами. Вначале это были мотивы трагедий животного мира: лев, терзающий оленя; орел, разрывающий зайца или напавший на барана; тигр, бросающийся на быка.

В античные времена «кровавая» тема видоизменяется. Классическим становится сюжет «Наказание Аполлоном Марсия». Это древнегреческий миф столь часто копируется изготовителями гемм, что о нём следует сказать подробнее. Сатир Марсий вызвал на состязание самого Аполлона. Аполлон, конечно же, победил и, в наказание за наглость, ободрал с несчастного кожу. Сцена наказания Марсия, исполненная на кроваво-красном сердолике, впечатляла!

Неверно только говорить о кровавых оттенках сердолика.

Красный, красно-желтый, оранжевый – это цвета энергии, движения, желания, динамизма и, конечно же, любви. Поэтому египтяне вырезали из сердолика амулеты в идее сердечек, а эллинская культура полна изображений розовощекого Амура, позднее Эрота, и фаллических амулетов.

Но христианская символика не прижилась на сердолике. Слишком уж радостный этот камень. И не настраивает он на благочестивость и кротость.

Есть на Земле народ, чьи бесконечные скитания, образ жизни, специфическое, ни на какое другое не похожее искусство, иные антропогенные и культурные особенности ставят его в исключительное положение. Это цыгане.

Они сохраняют свою самобытность.

Камень этого народа, безусловно, сердолик. Невозможно представить себе Кармен без жарких красных или оранжевых бус, без кровавого кораллового мониста. Сердолик настолько идеально вписывается в структуру и ритмику цыганского искусства и быта, что, наверное, именно он является талисманом народа «романе чаве».

Среди почитателей творчества английского поэта Джорджа-Ноэля Гордона Байрона, виднейшего представителя романтизма, была чрезвычайно популярна такая легенда.

Байрон, мятежная, совестливая, трагическая натура, едет в Грецию, чтобы личным участием помочь освободительному движению. Здесь на родине своих любимых эллинских рапсодов – Гомера, Софокла, Эсхила – английский поэт с оружием в руках участвует в войне. Здесь же он встречает цыганку Хатадже, которая дарит Байрону чудесный сердоликовый перстень-талисман. Ему посвящено стихотворение «Сердолик»:

Не блеском мил мне сердолик!

Один лишь раз сверкал он, ярок,

И рдеет скромно, словно лик

Того, кто мне вручил подарок.

Но пусть смеются надо мной,

За дружбу подчинюсь злословью:

Люблю я все же дар простой

За то, что он вручен с любовью!

Тот, кто дарил, потупил взор,

Боясь, что дара не приму я,

Но я сказал, что с этих пор

Его до смерти сохраню я!

(Перевод В. Брюсова)

Десятки исследователей писали о сердолике Байрона, как о некоем мистическом знаке, как о символе веры поэта в потустороннее, недоступное простым смертным. На самом деле, по свидетельству Э. Гарнесса, «сердолик был подарен Байрону его другом Эдльстоном, который был сначала певчим в Кембридже, а затем служащим в одном из торговых домов Лондона. Однажды Байрон спас тонущего Эдльстона; с этого времени началось их знакомство».

Вроде все просто, а романтическое, мистическое восприятие каменного украшения не исчезает. Однако поклонники версии о цыганском происхождении особо настаивали на том, что в строфе:

Мой друг! хвалиться ты не мог

Богатством или знатной долей, -

Но дружбы истинной цветок

Взрастает не в садах, а в поле!

Содержится откровенный намек и на разницу в происхождении, и на возможность дальнейшей дружбы. Романтические почитатели поэта считали этот аргумент решающим в романтической ситуации.

Внимательное изучение жизни и творчества лорда Джорджа Байрона высвечивает иную, но не менее трогательную историю, связанную с сердоликовым перстнем.

Джордж Байрон действительно был не равнодушен к вечно свободному, вечно скитающемуся, веселому народу. В творчестве поэта чувствуется и пестрота цыганских шатров, и жар цыганских костров. Однако сердоликовый перстень появился у поэта, а затем в его стихах гораздо раньше, нежели в его жизнь вошла Хатадже. До последних минут жизни Хатадже была с ним. И ей же, вероятно, был завещан сердоликовый перстень. К сожалению, о судьбе Хатадже, ни о судьбе талисмана ничего не известно

Истинная или импровизированная история байроновского перстня была очень популярна. Произведения Байрона зачитывались, его личность и необычность судьбы привлекали взоры и симпатии всей читающей Европы. Десятки прекрасных писателей, поэтов, художников испытывали на себе влияние великого романтика: Мицкевич, Лермонтов, Пушкин, Блок, Тютчев, Жуковский, Тургенев, Пастернак.

Каждый писатель, отдавший в своем творчестве дань романтизму, обязательно окрасил свои страницы алыми, огненными, оранжевыми, карминными жаркими цветами.

«Наше начало – мое и Ассоль – останется нам навсегда в алом отблеске парусов, созданной глубиной сердца, знающей, что такое любовь».

Александр Грин

«О, сказавший, что сердце из камня,

Знал наверно: оно из огня»

Анна Ахматова

Константин Паустовский в молодости явно пережил сильное увлечение Байроном. Первая его повесть «Романтики» вся пронизана сердоликовым оттенком – от нежно-розового до каштаново-коричневого. Эти отсветы сияют даже в названии глав: «Сантуринское вино», «Города из листьев каштана», «Апельсиновая корка», «Свечи и лампы». А вот эти же цвета в тексте: « Мороз скрипел под ногами, как новая кожа. Оранжевое солнце лежало на вощеных полах, потрескивали фитили ламп, на солнечных полосах спали кошки, и на катке смеялась Хатидже. Щеки ее пылали». Вот как отражен сердоликовый цвет в «Романтиках»:

«Музыка рассказывала короткую повесть об огнях, зажженных высоко над морями, о дожде, пахнущей винной пробкой, о хохоте женщин, выпивших горячего вина».

«Старик пришел со скрипкой. Лак ее был темен. Солнце тихо сверкало на золотистом грифе. Бахрома свисала с его синих, толстых как кода, брюк, и красный шарф был замотан вокруг сизой шеи».

«Язычки свечей дрожат на красных клавикордах».

«Мопассан писал при свете красного абажура, густом, как кровь и страсть».

«И я не знаю, почему, но стало так хорошо жить, двигаться, ощущать на своем лице прикосновение солнца, ветра и женских губ».

Мощный, энергетический, насыщенный поток цвета проник и в стихи, и в прозу, и даже в письма.

Сердоликовый талисман

Тем, кто верит, во благо дан

Иоганн Вольфганг Гете

«Весна. Цветение в кристалле. Острия травы, как острия пламени. Брызги роста. Цвет или иней?»

Марина Цветаева

«Этот багряный цвет победы, пурпур счастливой любви?!»

Оноре де Бальзак (Из письма графине Ганской)

Суеверное отношение к вещам, предметам, действиям, снам – вообще было стойкой приметой той эпохи. Эпохи великосветских красавиц и дворцовых балов, эпохи вероломных вельмож, эпохи декабристов, эпохи Пушкина.

Поговорим о перстнях Пушкина. Всего их было семь. До сих пор поиски литературоведов, геологов и криминалистов шли по конкретной схеме – сердолик или изумруд были в посмертном перстне поэта. Попробуем вспомнить еще живого поэта.

Перстни поэта проследим судьбу двух из них – тех, в которые были вставлены сердолики (один из них – камея, другой - интальо).

В 1820 году в Крыму, в Гурзуфе, проживал со своей многочисленной семьей участник Отечественной войны, герой Смоленска и Бородино, генерал-лейтенант Николай Николаевич Раевский. Пушкин был очень близок с Раевским и был завсегдатаем всех раутов и приемов, которыми славился этот дом. Здесь, во время шутливой дружеской лотереи и был разыгран сердоликовый перстень Александра Сергеевича. На оранжево-красном камне было вырезано изображение двух амуров в ладье. Выигрыш достался дочери хозяина – Марии Николаевне. Причудливая судьба новой обладательницы перстня заслуживает нескольких слов.

Генерал Раевский был последовательным монархистом и приверженцем домостроевских принципов в семье. Генерал сообщил дочери, что князь Сергей Григорьевич Волконский просил ее руки и уже получил отцовское согласие.

Маша согласилась безропотно, хотя была почти не знакома с князем, да и был он вдвое старше ее. Брак состоялся и был счастлив. Прошло пять лет. Сенатская площадь, казематы Петропавловска, и Шлиссельбургский тракт – скорбная дорога в Нерчинск – тысячи, тысячи верст

Мария Николаевна Волконская, преодолев все домашние уговоры, и даже отцовское проклятье, отправляется вслед за мужем, в Сибирь – к новой, другой, трудной жизни. Сердоликовый перстень она очень берегла. Там «во глубине сибирских руд» для многих знавших и не знавших поэта, - это был привет и поддержка. В 1915 году внук князя передал перстень в Пушкинский Дом. Там и находится сейчас эта замечательная реликвия.

Второй сердоликовый перстень вошел в жизнь поэта (и в мировую поэзию) в 1824 году. Блистательна женщина, графиня Елизавета Ксаверьевна Воронцова дарит Пушкину свой портрет в золотом медальоне и сердоликовый перстень.

По свидетельству одного из посетителей пушкинской выставки 1899 года в Петербурге, «перстень – крупное золото кольцо витой формы с большим камнем красноватого цвета и вырезанной надписью. Такие камни со стихом Корана или мусульманской молитвы и теперь встречаются на Востоке».

Впрочем, саму надпись можно увидеть и сегодня – она оттиснута на многих пушкинских письмах и черновиках. Например, на одном из черновиков стихотворения «Талисман» Пушкин пять раз поставил оттиск своего перстня.

Есть мнение, что камень не крымский, привозной, но сама работа местная, караимская. И вот что интересно – ни Пушкин, ни Воронцова никогда не уточняли, что написано на их талисманах. В Крыму, да и по всей России и Украине, полно было караимов и евреев, которые могли бы эту надпись прочесть. Магию перстня поэт и его «божественная Элиза» воспринимали как данность. Между тем, надпись означает «Симха, сын почтенного рабби Иосифа, да будет благословенна его память». То есть обычное караимское поминальное кольцо.

Однако само обладание кольцом было для поэта символичным. И слава сердоликовой гемме, которая вдохновила поэта на такие шедевры, как «Храни меня, мой талисман», «Сожженное письмо», «Талисман»:

Там, где море вечно плещет

На пустынные скалы,

Где луна теплее блещет

В сладкий час вечерней мглы,

Где в гаремах наслаждаясь,

Дни проводит мусульман,

Там волшебница, ласкаясь,

Мне вручила талисман.

И, ласкаясь, говорила:

«Сохрани мой талисман:

В нём таинственная сила!

Он тебе любовью дан. ()

Милый друг! от преступленья,

От сердечных новых ран,

От измены, от забвенья

Сохранит мой талисман!».

Скитания пушкинского перстня после смерти поэта послужили объектом длительного изучения литературоведов. В результате интенсивных поисков родилась интересная, красивая, романтическая легенда. На смертном одре Пушкин якобы завещает свой талисман поэту В. А. Жуковскому, с тем, чтобы тот как последователь продолжатель лучших традиций русской литературы передал перстень следующему лидеру российской словесности. Так перстень оказался у И. С. Тургенева, который, в свою очередь, должен был отдать его Л. Н. Толстому, а он Все это легенда, а точнее, - полуправда. Некоторые, склонные к мистике, философы говорят: «Что ж, после Л. Н. Толстого Россия оскудела талантами. Может, поэтому и талисман исчез?!». Мысль забавная, особенно, если вспомнить: перстень к графу так и не попал

Легенда о предназначенности перстня-талисмана странствовать по перстам литературных столпов порождена заметкой В. Б. Пассека в газете «Новое время» 8 марта 1887 года. В ней В. Б. Пассек приводил слова И. С. Тургенева: «Я осень горжусь обладанием пушкинского перстня и придаю ему, так же, как и Пушкин, большое значение. После моей смерти я бы желал, чтобы этот перстень был предан графу Льву Николаевичу Толстому как высшему представителю русской современной литературы, с тем, чтобы, когда настанет и «его час», граф Толстой предал бы мой перстень по своему выбору достойнейшему последователю пушкинских традиций между новейшими писателями». Вот так и родилась эта легенда. Перстень, как известно, все-таки вернулся в Россию. А затем – сгинул

А вот в воспоминаниях о Есенине С. Д, Фомина («Плеск голубого ливня»): «В начале 1925 г. в «Доме Герцена» по приглашению кружка «Перевал» Есенин выступал со своими новыми произведениями. Прочитал он цикл стихов из «Персидских мотивов», поэму «Анна Снегина». У Есенина на левой руке по-пушкински на большом пальце блестел сердоликовый перстень. В голосе звучала грусть »

Популярность красного камня можно проследить не только от подвесок Клеопатры или археологических бусин до перстней наших дней.

Вся литература о камнях, медицине, магических свойствах полна панегириков в честь сердолика. Плиний, Теофраст, Тавернье, различные магии, лечебники, толкователи снов – все наперебой рассказывают о волшебных свойствах этого жаркого камня. Приведем слова персидского автора XIV века Хамдуллы Казвинского (или в иной транскрипции Закарии Казвини): «Сердолик употребляется в медицине в различных видах: в микстурах, в порошке и в натуральном виде. Он укрепляет, останавливает кровотечения. Носимый в подвешенном виде сердолик успокаивает сильный гнев. Сердолик, носимый в перстнях, уничтожает сердцебиение, а в сражении сообщает ужас врагу. Он способствует послушному отклику другого человека на те или иные призывы своего обладателя и успокаивает боль в груди».

Сложны, но бесконечно прекрасны пути к красным камням. Пусть хоть эти строки послужат малой искрой в том огне восхищения, который не угасает возле вечных камней.

Да, тем творение прекрасней,

Чем взятый нами матерьял

Нам не подвластней:

Стих, мрамор, сердолик, металл.

Теофиль Готье (Перевод В. Брюсов)

Образная и философская окрашенность красного коралла

«Амулетный камень»

Мы, живущие в ином культурном и духовном измерении, должны научиться читать русскую и зарубежную классику так, как она написана, то есть размышляя, чувствуя, внимательно, чутко, вникая в каждое слово, оценивая каждую художественную деталь.

В море отсветы янтаря

И кровавых кораллов лес,

Иль то розовая заря

Утонула, сойдя с небес?

Николай Гумилев

Одно из наиболее древнейших украшений - коралл. Он сопутствует человеческой цивилизации на протяжении 25 тысяч лет. Первобытный человек, кроманьонец, находил применение кораллу прежде всего в обрядовых действах, лишь значительно позднее приобретал также культовое значение. С кораллами связано много легенд и поверий.

Во многих странах, в том числе у древних греков, розовые кораллы были символами бессмертия и счастья. Считается, что кораллы благотворно действуют на психику человека, способствуют развитию логики и интуиции. В средневековой Европе коралл был символом скромности. Согласно греческим и римским легендам, коралл порой находили в мозгу драконов (крупных змей). Возможно, поэтому на Руси коралл считался вещим камнем драко-нитом (греч. drakonites).

Верили люди и в волшебную силу, которые имели такие украшения и вещи.

Древние греки считали розовый коралл символом бессмертия и счастья.

Кельты же считали, что он оберегает от ядов, римляне отводили им злобных духов, а многочисленные древнееврейские племена верили, что он спасает и от того, и от другого. У большинства других народов ценились коралловые ожерелья и амулеты, а с принятием христианства в моду вошли коралловые нательные крестики.

В средневековой Европе коралл стал символом скромности, а в Индии и Китае он стоил дороже жемчуга и даже изумруда и рубина. Коралл предотвращает несчастья, сглаз, обеспечивает успех у противоположного пола.

Бусы из красного коралла врачуют головную боль, ангину и лихорадку. Противодействует забывчивости и потере аппетита, печали и грусти, лечит паралич, нервный тик и нервные припадки, язвы, болезни желудка и печени, укрепляет сердце и врачуют раны.

Кораллы в символике народных верований, несмотря на их органическое происхождение, используются наподобие драгоценных камней и рассматриваются в качестве таковых. В «Метаморфозах» Овидия говорится, что они возникли из отрубленной головы Медузы («органы, когда ее кровь капала на песок»).

Это относится к красным коралловым ветвям, которые поэтому нашли применение в качестве амулета как защитное средство против «дурного глаза». Античный врач Педаний Диоскурид пишет об их медицинском действии и называет их "морскими деревьями". Кораллы символизируют созидательные силы водного мира, в Древнем Китае - долголетие Красный цвет делает коралловую веточку в отшлифованном состоянии материалом для украшения, подчиненным Марсу. Посредством шлифовки ветвей из того же основания они приобретали форму руки, чтобы отгонять демонические силы, или же в них подчеркивалась фаллическая форма.

В Италии и сегодня остаются излюбленными амулеты из красных (реже из белых или темных) кораллов. В античности полагали, что кораллы могут превращать горькую воду в пригодную для питья и наделять иммунитетом против яда.

В алхимической книге символов «Аталанта бегущая» (1618) изображен рыбак, который достает из соленой морской волны красные и белые кораллы - символы первоматерии, которая в соответствии с замыслом уже существует, но еще не затвердела в воздухе. В минералогии под термином "коралл" понимают наружный скелет одноименного морского животного. Этимология слова "коралл" до сих пор не выяснена.

Некоторые ведут ее от древнееврейского gord или арабского гарал, что означает "амулетный камень" или "сам амулет", другие от греческого кораллиум, которое означало "то, что отвердевало в руке", или латинского corallium - названия инструмента для ловли раковин; иные указывают на его кельтское происхождение.

Благодаря звуковому сближению слов «коралл» и «король» в старину на Руси обработанный красный коралл называли корольком.

В ювелирном деле используют 16 видов кораллов, из них наиболее ценен красный благородный. Как следует из названия, он красного цвета. Но оттенки его различны - от самого дорогого светло-розового ("кожа ангела") до темно-красного, который может жить в воде только определенной температуры и солености, поэтому благородные виды очень редки. Они распространены в Средиземном, Красном и Японском морях, а также в тропической части Тихого океана.

Изделия из кораллов различны. Из рук мастеров выходят миниатюрные коралловые шедевры. Кроме резных амулетов, ниток бус, брошей и перстней, появляются изысканные золотые и серебряные диадемы, ожерелья, камеи и маленькие зооморфные фигурки, подсвечники, кубки, миниатюрные пудреницы, парадное оружие, сосуды и литургические предметы. Характерной особенностью этих предметов является огромное многообразие декоративных мотивов. Красный цвет и атласный блеск хорошо передает цвет крови, символизирующий смерть и страдание. Из-за этого коралл часто использовали в XIX веке в сакральном искусстве.

Б. И. Сребродольский в книге «Коралл» пишет: «Странные камни вызывали у человека удивление и восхищение, страх и поклонение. Предметом превратных суждений несведущих людей были и звездчатые камни. Считалось, что обладатель такого камня может противостоять силе чародеев. Удивительные находки представляли собой крышечки окаменевших кораллов, имеющих звездчатую форму. Любопытно, что народы горных районов Северной Италии до сих пор верят в их чудодейственную силу. Магическое значение приписывается и так называемым паутинным камням. На самом деле, это части кораллов»

В одной из «Магий» сказано: «Коралл предрасполагает ко сну, останавливает кровь, бледнее, когда друг находится в опасности, спасает от потопления и сообщает благоразумие». И еще – «укрощает бури и грозы, уменьшает разливы рек и ручьев. Кроме того, он моментально останавливает кровотечение, носящий его на себе всегда бывает рассудителен и осторожен. Коралл представляет прекрасное средство от бурь и опасностей на воде».

Коралл был популярен и в литературе.

Так, рассказ Куприна «Олеся», повествующий о девушке с необычайными способностями о том, как односельчане сочли ее ведьмой, заканчивается выразительной деталью. Олесе приходится покинуть родные места, спасаясь от расправы. Влюбленный в нее рассказчик застает пустую хату: «Со стесненными, переполненным слезами сердцем я хотел уже выйти из хаты, как вдруг мое внимание привлек яркий предмет, очевидно, нарочно повешенный на угол оконной рамы. Это была нитка дешевых красных бус, известных в Полесье под названием «кораллов», - единственная вещь, которая осталась мне на память об Олесе и об ее нежной, великодушной любви». Но почему оставлены именно бусы, дар, мало подходящий для мужчины, а не что-либо иное, например, рушник, который принято было дарить избраннику?

Кораллы в простонародье любили не только за их праздничную яркость. Считалось, что они ограждают человека от злых духов, и, тот, кто вторгался в область тайноведения, не имея при этом злостных и корыстных намерений, непременно должен носить кораллы. По мистическим представлениям, кораллы «особо показаны всякого рода гадателями и гадалками. Коралловые бусы носят от дурного глаза, они излечивают раны и язвы». Вероятно, бусы Олеси были наследственными, ведь ее бабушка, и мать слыли гадалками и занимались целительством.

Возможно, свойствах коралла им важно было не только то, что он стимулировал успешное лечение, но прежде всего способность камня оградить человека от темных сил. Это была слабая попытка защититься от власти дьявола, которому, как считала, Олеся, изначально проданы души женщин ее рода. Девушка говорит рассказчику: «весь наш род проклят на веки веков. Да вы посудите сами: кто же нам помогает, как не он? Разве может простой человек сделать то, что я могу? Вся наша сила от него идет». Но добрая, чуткая, восприимчивая натура, Олеся не хотела служить злу.

Любовь к рассказчику, его уверения в том, что многие загадочные явления имеют самое естественное происхождение, наконец напоминание о бесконечном милосердии Бога поколебали было ее веру в фатальную непреодолимость тяготевшего над ней «проклятья».

Но неудачная попытка прийти в церковь на праздничный молебен и особенно – неожиданное исполнение гневного пророчества, которое Олеся кинула в отместку преследовавшей ее толпе. Окончательно убедили девушку в невозможности противостоять могучей дьявольской власти. Снятые кораллы – это не только дар, оставленный на память, но и выражение безнадежной покорности злому року, от которого героине не видется больше спасения. Когда берешь коралл в руки, ощущаешь сопричастность со всей Вселенной, а разнообразие нежных оттенков с восковидным ненавязчивым блеском ласкает глаз, делая коралловые цветы поистине прекрасными.

Тонкое, напоминающее кружево, необычайно изящное строение колоний кораллов не может не вызывать восхищения, которое столь ярко и четко отражено в произведениях мировой литературы.

Заключение

В процессе работы над данной темой можно сделать вывод, что интерес к цветному камню распространялся во все века не только как к украшению, но и как к особой художественной детали, образа-символа в произведениях мировой классики. Каждая эпоха выбирала свой камень.

Исследуя литературу о самоцветах, не устаешь удивляться тому функциональному многообразию, которое выполняет камень в русской и зарубежной литературе. В работе раскрывается роль некоторых из них:

▪ жемчуг - «окаменевшая капля росы», - так объясняли его происхождение в Средние века, с одной стороны, является символом духовной красоты, но в то же время, предвестием слез, грядущих несчастий. В мире арабо-мусульманской культуры жемчуг был символом вершин мудрости, красноречия, искусств. В лирике поэтов Серебряного века представляет яркие и многообразные образы;

▪ бирюза – «кость людей, умерших от любви» является средством характеристики не только литературных персонажей, но и их поступков, что можно проследить на материале русской классики («Отцы и дети» И. С. Тургенева, «Коробейники» Н. А. Некрасова, «Суламифь» А. И. Куприна) и восточной поэзии Саади, Низами. Камень влюбленных не мог не появиться у А. И. Куприна в повести «Суламифь». В этом гимне любви, на страницах, сверкающих подарками царя Израильского, сияет и голубизна бирюзы, «которая приносит счастье в любви, прекращает ссору супругов, отводит царский гнев»;

▪ опал выступает в роли выразительной детали, способной создать точный, поэтичный портрет литературного героя и передать его внутреннее состояние в эпических произведениях. Например, «одинокий опал», выбранный Павлом Петровичем Кирсановым для запонок, становится в романе «Отцы и дети» И. С. Тургенева весьма значительной деталью. Этот камень высоко ценился знатоками, недаром его называли «благородным опалом». Выбор Павла Петровича подчеркивает его аристократизм, утонченную изысканность его вкусов. И в то же время в средние века опал считался камнем одиночества, символом разрушенных иллюзий и обманутых надежд. Упоминание об опаловых запонках Тургенев словно намекает на душевное состояние героя после печального завершения его любовной истории;

▪ гранат является одним из самых распространенных атрибутов любовной символики, используемой писателями и поэтами разных стран. Магические свойства граната помогают раскрыть глубинную и таинственную связь с внутренним миром литературного героя в прозе («Гранатовый браслет», «Суламифь») А. Куприна и поэзии А. Ш. Навои, Низами, О. Хайяма;

▪ коралл исполняет роль образа-символа защитника и врачевателя душевных ран в народных поверьях. Так, например, в рассказе Куприна «Олеся» рассказчик застает пустую хату: «Со стесненными, переполненным слезами сердцем я хотел уже выйти из хаты, как вдруг мое внимание привлек яркий предмет, очевидно, нарочно повешенный на угол оконной рамы. Это была нитка дешевых красных бус, известных в Полесье под названием «кораллов», - единственная вещь, которая осталась мне на память об Олесе и об ее нежной, великодушной любви».

▪ сердолик – символ русской поэзии Серебряного века. Он оказался, пожалуй, единственным материалом в культах народов мира, не подвластным перепадам капризной моды.

Таким образом, можно прийти к выводу, что за гранями самоцветов, словно случайно, мимоходом брошенных писателями на страницы своих произведений, скрывается порой глубокий смысл.

Камень - это символ - образ, художественная выразительная деталь, олицетворяющая характер героя, его поведение и даже внутренний мир самого автора.

Искусство –

Это язык времени,

Который должен быть понятен

Всем людям,

Независимо от национальности.

Всем, даже тем, кто еще не пришел дышать воздухом

Под его полное голубизны

И детского удивления небо.

Камень,

Который я подобрал на берегу - Это искусство веков

Мы, живущие в ином культурном и духовном измерении, должны научиться читать русскую и зарубежную классику так, как она написана, то есть размышляя, чувствуя, внимательно, чутко, вникая в каждое слово, оценивая каждую художественную деталь.