Жизнь и творчество Л. Н. Толстого

В этом учебном году я вместе с ребятами из моего 6 А класса ездил в г. Тулу. Особенно нам запомнилась экскурсия в Ясную Поляну. Мы узнали много нового об известном русском писателе, увидели его дом и здание школы, погуляли по усадьбе. Одно дело слушать о писателе в классе и совсем другое - ходить по дому, где он жил и творил свои произведения, где бегали его дети, где он отдыхал и кушал. Все становится намного ближе и понятнее.

А я вспомнил слова своего деда Владимира Тимофеевича Зверькова о том, что мой прадед, в честь которого меня назвали, очень любил Л. Н. Толстого и был его последователем в деле обучения и воспитания. В первый раз портрет этого гениального писателя и его книги я увидел в кабинете своего деда, а ему это наследие досталось от его отца-Тимофея Зверькова. До сих пор помню коротенькие поучительные рассказы из « Азбуки» Толстого, по которым я когда-то учился читать. После поездки мне захотелось, больше узнать о своем прадеде и выяснить, что могло связывать его и Л. Н. Толстого, почему в нашем городе деда называли толстовцем? В результате этих поисков и исследований появилась моя работа.

Л. Н. Толстой – великий русский педагог

9 сентября 1828г. в имении Ясная Поляна под Тулой у графа Н. И. Толстого и М. Н. Волконской родился четвертый наследник Лев.

Мама ушла из жизни Лёвушки 4 августа 1830 г. , когда ему не было и двух лет. Ее он не помнил, но в его сознании навсегда поселился ее идеальный образ: «Она представлялась мне таким высоким, чистым, духовным существом, что часто я молился ее душе, прося ее помочь мне. И эта молитва всегда помогала мне»- признавался Толстой, когда ему было уже за семьдесят. В девять лет Толстой потерял отца. И воспитанием Льва, его братьев и сестры занялись многочисленные родственники. Образ семейного счастья, детства, ляжет в основу первых произведений писателя.

В Ясной Поляне со времен сиятельного князя особо ценились «умственные занятия», всячески поддерживаемые впоследствии его великим внуком. Интерес к просветительским проблемам, связанным с поиском добра, истины, красоты, был стабильным, составляя важнейшую часть философии жизни. Звание дворянина ассоциировалось в усадьбе с должностью воспитателя крестьян. В этом состояло «самое священное, святое дело, о котором следовало говорить серьезно».

Первая попытка Толстого заняться «святым делом» относится к лету 1849 г. Об этом времени сохранились воспоминания одного из учеников той первой школы Ермила Базыкина: «Граф с малолетства и до последнего времени интересовался народ обучать. Когда Лев Николаевич был лет 20 от роду, он открыл в 1849 г. школу, которая помещалась в старом, огромном и пустом доме. Нас мальчиков, было человек 20, учителем был не сам Толстой, а Фока Демидыч, дворовый человек. Учил он нас азбуке, счету, священной истории. Захаживал к нам и Лев Николаевич, тоже с нами занимался, показывал грамоту. Помню, мы писали на досках мелом, а он смотрел, кто из нас лучше пишет. Любил он с нами в переменку возиться. Он в ту пору был простой, обходительный. Проучился я у него зимы две. Потом школу из большого дома перевели в «Кузминский дом»».

. С этой постройкой было связано самое «прелестное», «поэтическое» дело жизни Толстого – его школа для яснополянских детей.

Всю свою долгую жизнь Толстой очень ответственно относился к своему педагогическому опыту, охарактеризовав его как вид «вечной деятельности», спасавшей его от всяческих искушений, сомнений, тревог в его жизни. Сохранился рассказ ученика толстовской школы В. С. Морозова: «В 1859 году ранней осенью нам оповестили по деревне Ясная Поляна о том, чтобы желающие дети приходили учиться, что школа открывается бесплатная. Я помню, какая была суматоха. На деревне начались сходки, начались разные толки, суждения. Одни говорили, что выучит граф и отдаст в солдаты, другие рассуждали так: «Что было, то видели, а что будет, то увидим, а учить отдавать ребят надо, благо человек берется бесплатно. » - «И вы, как хотите, а я пошлю своего», сказал один, за ним другой, третий, помялись некоторые, согласились все.

Школа «в лаптях» стала огромным событием как для крестьянской детворы, так и для народного учителя, стремившегося не разработать специальную педагогическую программу, а добиться практических результатов. Пафос его воспитательной системы сводился к тому, чтобы «научить молодежь быть честной».

Яснополянская школа размещалась в двухэтажном каменном флигеле. У подъезда было написано: «Вход и выход свободный». Свобода стала ключевым понятием в толстовской учительской программе. Дети приходили сюда без учебников и тетрадей, приносили только одно: желание знать. Сидели, где попало – кто на полу, а кто на подоконнике. Здесь верили в то, что не может быть плохих учеников, могут быть только плохие учителя. Атмосфера школы была на редкость симпатичной, обстановка классов простой и удобной: «Посредине комнаты стояли длинные скамейки и такие же длинные столы. На стене висели черные доски. Тут же на полочке лежал мелок».

Яснополянская школа была жизнью, ребенком для Льва Николаевича. В ней не было фальши, не было наказания, не было скуки. Толстой продумывал все до мелочей, что преподавать, как обустроить классы, как усмирить расшумевшихся учеников, не повышая голоса. «Остановишь их или, если удастся, увлечешь их в другую сторону. И это маленькое море начнет колыхаться все реже, реже – и уляжется. Даже большею частью и говорить ничего не нужно». В школе писатель много рассказывал ученикам о Крымской войне, о 1812 годе, о Хаджи-Мурате.

Весной 1861 году Толстой решил расширить школу, увеличив число классных комнат и устроив музей. Были оборудованы комнаты для занятия гимнастикой.

Лето 1862 года Толстой провел в Самарской губернии. В это время, в его отсутствие в Ясной Поляне, по доносу сыщиков, был произведен обыск. Искали типографские и литографические станки для перепечатывания прокламаций Герцена, которые Толстой «презирал и не имел терпения дочесть от скуки». Обыск продолжался два, школу перевернули «вверх дном».

Вернувшись домой, Толстой болезненно воспринял обыск. Он писал: «Вся моя деятельность, в которой я нашёл счастье и успокоенье, испорчена. Народ смотрит на меня уже не как на честного человека,- мнение, которое я заслуживал годами, а как на преступника

Школы не будет, народ посмеивается, дворяне торжествуют» Он ждал сатисфакции, но её не последовало. Попытка Толстого создать совершенный мир в границах своей усадьбы изначально была обречена на неудачу. Школа была закрыта. Тем не менее, Толстой своего дела не оставил.

В 1870-е годы Толстой вновь занялся организацией семинарии для сельских учителей, которые должны были по его плану не только учить крестьянских детей, но и воспитывать молодое поколение в его исконном пространстве. Толстовская идея предусматривала разумное воспитание крестьян с детского возраста. Но этим его планам не суждено было сбыться.

Зверьков Тимофей Васильевич – известный педагог г. Тольятти

В это время на забытой богом и царём нищей Смоленщине, в семье крестьянина – бедняка родился Тимофей Васильевич Зверьков. Будущий пастух, потом учитель, потом воин и снова учитель. Вся жизнь Зверькова – это учительство. Сначала по нужде, затем – по призванию.

Тимке было всего полгода, когда он, как и Толстой, остался без матери, а в 12лет – без отца. В семье - восемь ртов. Легко представить Тимкино детство, детство старшего сына. Да и было ли оно? Как говорит Тимофей Васильевич: «С 12 лет стал на трудовую вахту в должности пастуха»: надо было кормиться и помогать семье. С завистью смотрел Тимошка на своих сверстников, которые с сумками через плечо спешили в школу. В их сумках были учебники, а в его сумке – скудная пастушья еда.

Но однажды не выдержал Тимка, затянул потуже ремень, чтобы в животе не урчало, сунул в пастушью суму обтрепанные учебники и подался в школу.

Учился Тимошка старательно, чувствовал ребячьим сердцем, что надвигается такое время – без учёбы так и останешься безвылазно в <<коровьих командирах>>.

Время летело незаметно. В 1933 году в сельском ликбезе появился новый учитель – 16 летний семиклассник Тимоха Зверьков. Худенький, невысокого роста, он стоял у доски и посвящал односельчан в тайны азбуки. За партами неуклюжими глыбами сидели К. Петрусенкин, его жена Лукерья, Д. Демченков, А. Феськин. Люди тянулись к знанию, а учителей не хватало. Вот и пришлось Тимошке учиться самому и учить других.

С тех пор и стал на учительскую стезю Тимофей Зверьков. Правда, пришлось и потом сочетать учительство с учёбой. Рабфаковец Зверьков вечерами преподавал в школе рабочей молодёжи. На четвёртом курсе педагогического института опять- таки преподавал в школе, а государственные экзамены пришлось сдавать перед началом Великой Отечественной. А потом была война. И так же как Лев Николаевич, Тимофею пришлось понюхать пороху и вынести на себе все тяготы войны. Зверьков знал несколько иностранных языков, но в совершенстве владел немецким. Почти всю войну он прошел зам. командира партизанского отряда, где ему очень пригодилось знание языка. Только в 1946 году Тимофей Васильевич смог посвятить себя целиком любимому делу – воспитанию и обучению подрастающего поколения.

После войны в Днепропетровске пришлось учить детей в полуразрушенном здании школы, где не было ни доски, ни мебели. Учитель особое внимание уделял физическому развитию своих полуголодных учеников. Иногда приходилось кормить их у себя дома, ведь директор тоже ютился здесь же.

Почти десять лет Зверьков директорствовал сначала в Днепропетровске, потом в Горьком (Нижний Новгород). Это были самые трудные годы, когда приходилось восстанавливать образование в стране.

Средняя школа № 23 города Тольятти. Учащиеся собрались из разных школ города. Эта пестрая, неорганизованная школьная семья, новый, еще не сложившийся педагогический коллектив нелегким грузом легли на плечи директора – Тимофея Васильевича Зверькова. Предстояла огромная работа, надо было школу не только «привести в норму», но и сделать образцово- показательной. И Тимофей Васильевич, засучив, как говорится, рукава, вместе с учителями взялся за дело.

Нужно было ликвидировать второгодничество (а сюда было принято около ста второгодников). И уже к концу первого учебного года их остались единицы.

Под руководством Зверькова коллектив учителей сделал много хороших начинаний : разработал и осуществил на практике вопросы преемственности в преподавании учителей начальных классов и учителей - предметников, вопросы коллективного планирования учебно – воспитательной работы, систему организации внутришкольного контроля, проведение конференции отцов, переход школы на кабинетную систему преподавания», - эти бесстрастные, сухие слова из характеристики, пожалуй, слишком скупо говорят о деятельности директора. А ведь каждый отдельный пункт характеристики стоил немало пота и крови ее хозяину.

Вот хотя бы переход на кабинетную систему. На первый взгляд кажется – ничего особенного, взяли и внедрили эту систему. Так, очевидно, и думали некоторые торопливые руководители из вышестоящих организаций, которые «поднажали» на педагогический коллектив. Результат нажима оказался плачевным: перевести-то перевели, а кабинетов нет. Пришлось временно, пока не будут подготовлены кабинеты, отказаться от новшества. И снова звонки, упреки, как мол, так, везде внедряется новая система, а вот в 23-й от нее отказались.

Вот это сейчас позади. Кабинетная система дает хороший результат. Сколько бессонных ночей и нервов она стоила! И не она ли в какой-то мере способствовала тому, что сердце начало сдавать?

Но не единой школой живет Тимофей Васильевич. Он ведет большую общественную работу. Десять лет руководил семинаром пропагандистов при горкоме КПСС. Он – внештатный инспектор Гороно, член правления тольяттинского отделения общества «СССР-Италия», член партбюро школы, член общества по распространению научных и политических знаний, лектор по научно-атеистическим вопросам. Он пишет и печатает статьи, делится опытом с учителями.

Не много ли для одного человека? Ведь решение каждого вопроса, выполнение любой обязанности требует напряжения, отдачи всех духовных и физических сил.

В последние годы, находясь на лечение в Ленинграде, мой прадед начал писать воспоминания из жизни. Он очень хотел, чтобы мы, его внуки и правнуки, знали историю своих предков и историю родины. Он успел записать воспоминания только до его поступления в институт. Дальше не успел. Мы с мамой тщательно разбирали его записи на потертой бумаге и смогли записать воспоминания.

Два человека, две эпохи, один великий гений, другой «обычный директор школы», а сколько общего - любовь к детям, семье, Родине, самопожертвование.

Разные эпохи, а проблемы похожи.

Мой прадед Тимофей, чье имя я ношу с гордостью, всю свою жизнь посвятил школе, детям. Мне было очень приятно узнать, что в школе № 23 помнят моего прадеда, о нем собрано много материала. Л. Н. Толстой открыл школы в Тульской губернии, а по всей стране у него появились последователи. Одним из них и был мой прадед. Изучив биографии двух этих людей, я понял, почему моего прадеда называли толстовцем.