Символические образы животных в фольклоре народов Севера

В искусстве, в частности в литературе, символ выступает как универсальная эстетическая категория, раскрывающаяся через сопоставление со смежными категориями художественного образа, с одной стороны, знака и аллегории — с другой. В широком смысле можно сказать, что символ есть образ, взятый в аспекте своей знаковости, и что он есть знак, наделённый всей органичностью и неисчерпаемой многозначностью образа. Всякий символ есть образ (и всякий образ есть, хотя бы в некоторой мере, символ); но категория символ указывает на выход образа за собственные пределы, на присутствие некоего смысла, нераздельно слитого с образом, но ему не тождественного.

Переходя в символ, образ становится «прозрачным»; смысл «просвечивает» сквозь него, будучи дан именно как смысловая глубина, смысловая перспектива. Принципиальное отличие символ от аллегории состоит в том, что смысл символа нельзя дешифровать простым усилием рассудка, он неотделим от структуры образа, не существует в качестве некоей рациональной формулы, которую можно «вложить» в образ и затем извлечь из него.

Сама структура символа направлена на то, чтобы дать через каждое частное явление целостный образ мира. Поэтому исследование данной темы является актуальной и заслуживает более детального исследования.

1. 1. Понятие о циркумполярной культуре

В Российской Федерации проживают около сорока официально признанных «малочисленных народов Севера», которые занимают огромную территорию, охватывающую северные и восточные границы страны вдоль по побережью Северного Ледовитого и Тихого океанов. Северные народы являются коренным населением указанного ареала, частично сохраняющим традиционный образ жизни.

При всем своеобразии каждой из традиционных культур Севера их объединяет множество сходных явлений, что явилось в науке (археологии, этнографии, культурологии) основанием для постановки вопроса о циркумполярной культуре. Причём в этот культурный ареал входит не только российский Север, но и северные районы Европы и Америки. Учеными сходство народов циркумполярной культуры толковалась общностью природно-географических условий и возможным единством этнического пласта.

Как отмечает П. Е. Прокопьева, «проблема циркумполярной культуры по-прежнему остается открытой и привлекает внимание ученых широкого круга. В попытках приблизиться к решению данного вопроса большое значение приобретают труды в области сравнительной фольклористики. Так, анализ эпических памятников народов

Крайнего Севера, по мнению Ж. К. Лебедевой, «дает множество свидетельств их общности, которые характеризуются либо генетическим, либо их историческим единством.

Исследование И. А. Николаевой фольклорных текстов северных народов, связанных темой женитьбы на дочери хозяина нижнего мира, «позволяет говорить о высокой степени взаимного влияния фольклорных традиций в данном ареале или даже (в нганасанско- юкагирском случае) о сохранении мифологических представлений, восходящих к общему источнику». Проведенная В. В

Напольских реконструкция прауральского космогонического мифа о сотворении земли путем привлечения обширного сравнительного материалапредполагаетсуществованиедревнейшей этнокультурной общности, включавшей предков уральцев, юкагиров, тунгусов, североамериканских индейцев» .

Народы Севера создали своеобразную культуру, в том числе богатое устное народное творчество – фольклор. Наиболее распространенным жанром фольклора являются сказки. Сказка скрашивала тяжелое существование людей, служила любимым развлечением и отдыхом: рассказывали сказки обычно на досуге, после трудового дня. Но сказка играла большую воспитательную роль. В недалеком прошлом сказки у народов севера являлись не только развлечением, но и своего рода школой жизни. Молодые охотники и оленеводы слушали и старались подражать героям, которые прославлялись в сказках. Сказки рисуют яркие картины жизни и быта охотников, рыбаков и оленеводов, знакомят их с представлениями и обычаями.

1. 2. Животные в фольклоре народов Севера.

Разнообразные животные появились на земле вместе с человеком, всегда окружали его и играли большую роль в жизни человеческого общества. Издревле человек присматривался к этим существам природы, внешне столь не похожим на него самого, но так же наделенным умом и характером, дивился тому, что многие виды животных, совсем как люди, объединяются в коллективы, у которых есть свои вожаки. Из подобных наблюдений складывались представления о том, что животные - тоже «люди»: они могут разговаривать друг с другом, понимать, жениться, ходить на охоту. Думали, что животные - народ со своей особой жизнью, но так как они живут вместе с людьми под одним небом, на одной земле, то значит и права у них те же. Эти верования воплощались в сказке, в которой можно было дать волю фантазии и творчеству. Поэтому в сказках звери и люди на равных ведут диалог, могут жить вместе, ходить в гости, помогать друг другу.

Выбор сказочных героев всегда зависит от места проживания народа, поэтому в сказках жителей юга мы никогда не встретим белых медведей и моржей, а у северян не будет львов, обезьян и слонов.

Поступки животных часто обусловлены исторически сложившимся отношением народа к тому или иному герою. Ученики вспомнят и назовут популярных героев русского фольклора, перечислят закреплённые за ними качества. Так, лиса в русской сказке - хитрое и коварное животное, заяц труслив, медведь доверчив и глуп.

Сказки о животных занимают большое место в фольклоре народов Севера. Они по-своему объясняют повадки и внешний вид животных, рассказывают о взаимопомощи человека и зверя. П. Е. Прокопьева по этому поводу пишет следующее:

«Животные являются популярными героями мифологических сказок северян. Звери, в силу проекции родовых отношений на природу, мыслятся как члены коллектива, схожего по своей организации и функциям с человеческим. Они также объединяются в роды и племена, у которых есть свои советы. Животные, как и люди, ходят на охоту, женятся, среди них выделяются вожди и шаманы.

Содержание таких мифологических сказок демонстрирует удивительную наблюдательность северных жителей, поразительно точное знание ими животного мира. Охотники-собиратели, создавшие эти произведения, не только прекрасно разбирались в особенностях внешнего облика, повадок животных, но и в соответствии с поведением наделяли то или иное животное определенной психологией. Глухарь в сказках ленив, песец и лисица хитры, орёл умён и мудр. При внимательном рассмотрении древнего северного фольклора убеждаешься в том, что в нём постоянно присутствует этот тонкий, своеобразный психологизм. Потому закономерно в сказке появление элементов морали - за действия, не совместимые с правилами гармоничного природного общежития, обязательно ожидает расплата.

Отличительной чертой сказок о животных народов Севера является этиологизм. Звери в сказках попадают в различные ситуации, отчего происходит изменение их первоначального внешнего вида, условий жизни. Перелётные птицы не дождались прожорливого глухаря и улетели, и от слёз у него покраснели брови (эвены); медведь рассердился на бурундука и оставил на его шкурке следы от своих когтей (нивхи); у лебедя клюв и лапки черные оттого, что он попробовал похлёбку ворона и от испуга ее уронил (долгане).

Интересны взгляды исследователей фольклора на происхождение таких произведений. Г. И. Кэптукэ соотносит этиологические сказки о животных с древнейшими сюжетами о первотворении - «временем усовершенствования мира», когда «мир еще непостоянен и изменчив». По мнению Л. В. Беликова, «фантастика этих сказок уже отрывается от своей мифологической основы и активно вторгается в повседневную трудовую жизнь».

Как считают фольклористы, между архаической животной сказкой северных народов и «классической» сказкой о животных существует большая разница. В северном фольклоре приоритетна древняя идея о равноправии людей и животных, берущая свои истоки в тотемистической эпохе и наполняющаяся иным -экологическим - смыслом в последующие времена. В классической сказке принцип единства людей и животных, пишет Е. А. Костюхин, теряет мифологическое значение и превращается в поэтическую фикцию».

Сказки о животных обычно невелики по объему. Народная фантазия наделяет героев этих сказок чертами человеческого характера, разумом, речью. Если в сказках и присутствует человек, то он является всего лишь второстепенным персонажем. В них обычно дается много сведений познавательного свойства: они ярко отображают суровую и прекрасную природу северного края, повадки и особенности животных и птиц, живущих на севере. Часто такие сказки в иносказательной форме выражают социальные отношения людей. И в этом самая сильная их сторона – в каком бы облике ни сражались герои сказок с многоликим злом, они всегда воспитывают в наших душах добро.

Исследователи подчёркивали взаимосвязь сказок с мифологией народа. В мифологии народов севера сохранились весьма древние мифы о животных, объясняющие их некоторые видимые особенности. Есть мифы, объясняющие некоторые анатомические особенности домашних животных и их взаимосвязь с природными условиями края. В нанайской сказке «Как медведь и бурундук дружить перестали» лиса ссорит двух друзей – медведя и бурундука. Медведь, рассердившись на друга, ударил его лапой, пять черных полос от когтей медведя на всю жизнь у него остались на спине. В якутской сказке «Обманщица Лиса и птица Тэкей, снесшая четыре яйца» бурундук помогает спасти птице Тэкей последнее оставшееся яйцо, в отместку Лиса прикрутила его к железной колыбели железной проволокой, от этого и остались следы на спине бурундука.

Другие сказки о происхождении тех или иных явлений: «Как ласка осталась без хвоста?», «Как почернел кончик хвоста у горностая» (якутские), «Отчего у Зайца длинные уши?».

Кроме того, частично бытуют архаичные мифы тотемического типа. Это мифы об орле, лебеде, вороне и др. Как писал А. Е. Кулаковский , «тотемами считаются, кроме орла, медведя, ворона, о которых речь будет в отдельности, гагара, кукушка, улит, лебедь, аист, бурундук и вообще все хищные птицы («тыкгырахтаах кыыллар»).

Эти животные, т. е. каждый вид в отдельности, не пользуются повсеместным уважением и почтением, напр. , сова почитается в Усть-Янском улусе, а в других нет; каждое животное пользуется почетом в одном или нескольких наслегах и т. п. Относительно почитаемости животных существуют выражения вроде: «куба танаралаах улуус», «мо5отой танаралаах нэhилиэк», т. е. улус, имеющий своим божеством лебедя; наслег, имеющий божеством бурундука и т. д.

Отношение к этим божествам крайне простое — их не убивают, не пугают, только и всего. Гагара, кукушка и улит считаются шаманскими птицами. Вероятно, вследствие почитания древние якуты не употребляли в пищу мяса каких бы то ни было хищных зверей и птиц, кроме медведя» .

Глава II. Символические образы животных в фольклоре народов Севера.

2. 1. Образ медведя

П. Е. Прокопьева отмечает, что «сохранявшиеся по недавнее время знаменитые медвежьи церемонии северных народов сопровождались заговорами, благопожеланиями, песнями, драматическими постановками, танцами. С точки зрения К. Ф. Карьялайнена, «в основе медвежьих церемоний лежит задача умилостивить душу убитого медведя и убедить его и представляемый им род медведей в уважении и почтительности со стороны организаторов и участников пиршестваОтметим, что сложные и потому чрезвычайно интересные образы медведя и лося характерны для космогонической, шаманской и обрядовой мифологии народов Севера» .

Медведь в мифологии народов Севера, в частности у якутов, довольно почитаемое существо, о чем пишут, например, В. Л. Серошевский и А. Е. Кулаковский.

«Иногда Улу-тоен, принявши на себя образ большого черного быка или черного жеребца, громадного медведя или лося, с ревом и шумом пробегает по земле.

Из всех этих зверей большой черный медведь, очень свирепый и кровожадный, произвел самой сильное впечатление на якутов. Они его считают «царем рощ и лесов» (оюр тоен, тыэ тоен, тыа талы тоен)»

На севере о медведе остерегаются говорить худо, даже не следует упоминать громко его имени вслух; его имя «дед», эсе, но имя это не хорошее, и зверь на него сердится, ввиду этого его зовут кок, или просто «черный», часто потихоньку зовут его «злым лесным духом», а то даже Улу-тоеном.

Существует масса легенд, преданий, рассказов, доказывающих необыкновенные, волшебные качества медведя. «Медведь-тот же черт, но самый опасный из них, это - хвостатый!». «О медведе не говори худо, не хвастайся: он все слышит, хотя его близко и нет, все помнит и не прощает». Нужно, однако, сознаться, что фигура этого лесного разбойника окружена некоторым ореолом великодушия и рыцарства: он не нападает на слабых, на женщин, на покорных .

«Медведь весьма почитаемое животное, так как ему предписываются сверхъестественные качества. Напр. , если убить медведя, не разбудивши предварительно от зимней спячки, то за него мстят другие медведи, нападая на спящего охотника, убившего ранее также спящего медведя.

Остерегаясь такой мести, охотники непременно будят медведя, лежащего в берлоге, а потом уже вступают с ним в бой. Этот обычай держится крепко и теперь.

Иногда медведь становится поперек дороги путнику, ничем невооруженному. Тогда путник начинает кланяться ему и умолять (вслух) не трогать его безоружного, напоминая, что он (путник) ранее не имел греха причинять медведю зло. Если речь понравится медведю по своему содержанию, что и бывает в большинстве случаев, то он милостиво дает путнику пропуск. Зимою нельзя дурно выражаться про медведя даже дома, в кругу своей семьи, так как он узнает посредством сновидений все, что говорится про него, и мстит после оскорбителю. Между медведями бывает медвежий «шаман», отличающийся от своих собратий умом, неуязвимостью, пеганой шкурой, гривой и хвостом. Не было случая, чтобы его убивали. Он, обыкновенно, встречается со знаменитым охотником, истребившим на своем веку сотни медведей, следовательно, с дозревшим «сэт». Эта встреча бывает роковая для охотника.

Существует легенда, что в первую медведицу превратилась беременная женщина, родившая двух медвежат. Это сказание поддерживается поверием, что будто медведь не трогает до сих пор женщину, показывающую свои груди и умоляющую его. По мнению якутов медведица, с которой содрали шкуру, поразительно походит на голую женщину. Вероятно, это мнение и послужило основой к возникновению упомянутой легенды».

У эвенков существовали амулеты-обереги с изображением женской фигурки. Тело человека, как считали эвенки, походит на освежеванную медвежью тушу, что подчеркивает родство человека и медведя. А медведь или Дуэнта (дух хозяина тайги) является защитником всех эвенков.

Считается, что родственные отношения медведя и человека ведутся от брака первого медведя с женщиной. Согласно мифам брат женщины, вышедшей замуж за Дуэнте, раздираемый ревностью, убил Дуэнте, а затем и свою сестру, которая, умирая, завещала брату воспитание медвежат, правила проведения медвежьего праздника, включающего выращивание медведя в клетке, его последующее ритуальное убиение, церемониальные обмены пищей с представителями других родов и проводы души медведя к хозяину тайги, обеспечивающей возрождение убитого медведя.

Изображение женской фигурки у юкагиров всегда сопровождается изображением фигурки медведя: и в рисунках, и в орнаментальных украшениях, и в сказаниях медведь и женщина занимают главные позиции. Исследователь В. Иохельсон объяснял это тем, что в мифологических представлениях юкагиров женщина и медведь являются либо родственниками, либо мужем и женой, либо влюбленными, т. е они изначально связаны между собой.

В. Д. Лебедев пишет также о существовавшем у эвенов культе медведя и посвященных ему обрядовых песнях.

Однако в сказках медведь – олицетворение силы, но часто глуп. В тофаларской сказке «Как был наказан медведь» медведь был наказан за гневливость. Раньше медведь никому житья не давал. Большой и сильный, он то громко рявкал и пугал кого-нибудь, то нечаянно, неуклюжий, придавливал насмерть маленьких зверюшек и птиц, то ломал деревья и разорял гнезда, сделанные с таким трудом». В наказание медведь должен был спать всю зиму. В саамской сказке «Тала-медведь и великий колдун» осмеивается глупость медведя. В якутских сказках «Собака и Медведь», «Лиса и Медведь» медведь также олицетворяет глупость.

2. 2. Образ лисы.

Наиболее частый персонаж в сказках народов севера – Лиса – выступает как олицетворение хитрости.

В керекской сказке «Лиса и ворон» лиса обманом украла еду у ворона.

В эскимосской сказке «Как медведь и бурундук дружить перестали» лиса «ни с кем ни дружила, потому что всегда хитрила да всех обмануть норовила».

В корякской сказке «Ворон» старого и жадного Ворона обманула лиса, что привело к его гибели.

В негильдайской сказке «Охотник Хурэгэльдын и лисичка Солакичан» лисичка обманывает охотника, украв всю пищу.

В алеутской сказке «Женщина-лисица» женщина превратилась в лисицу за то, что бросила своего мужа.

В якутской сказке «Лиса и волк» лиса съела запас хаяка, оставленный на зиму. В сказке «Лиса и медведь» противопоставление образов лисы и медведя строится как противопоставление глупости и хитрости, а в сказке «Обманщица Лиса и птица Тэкей» Лиса обманом выкрала у птицы Тэкей три яйца и только при помощи мудрого бурундука ей удалось избавиться от лисы.

Однако и Лису можно обмануть. Так, в якутской сказке «Лиса и налим» лису обхитрил налим, устроив ложные соревнования. В эскимосский сказке «Мышка Вывульту» мышка обманула лису, хотя «говорят, что в тундре хитрей лисички зверя нет».

Однако в сказке «Великанша Майырахпан» спасла маленьких девочек от великанши именно лисичка, а не медведь, ни ворон.

2. 3. Образ коня.

Согласно якутской мифологии домашние животные созданы добрыми божествами (айы). В одном мифе говорится, что Юрюнг айы тойон создал коня одновременно с человеком, в другом - творец сначала сделал коня, от него произошёл полуконь-получеловек, от последнего - человек.

По представлениям древних якутов, конь, жеребец - животное божественного происхождения, он вообще почитался у якутов повсеместно. Культ коня отождествлялся у древних тюрков с культом неба (Ксенофонтов Г. В. , Гоголев А. И. ). Высшее божество назывался Джесегей Айыы, а жена-Джесегелджун Айыы Хотун, к ним обращались на ысыахе (Алексеев Н. А. ). Джесегей Тойон «в мифах якутов божество, способствующее размножению лошадей, их покровитель. Джесегей Тойон представляли человеком или ржущим жеребцом. В некоторых мифах он - младший брат творца вселенной Юрюнг Айыы Тойона. Джесегей Тойон вместе с женой живёт на четвёртом небе на северо-востоке в старинном шестиугольном бревенчатом доме, обшитом снаружи белой конской шкурой».

По материалам олонхо, божество называли Кун Джесегей Тойон, где слово кун означает солнце, его Гоголев А. И. связывает с культом солнца и вместе с тем выводит «наличие в якутской мифологии центрально-азиатского мифа о солнечном происхождении божественного коня».

В сказках народов Севера о лошади сказок, естественно, нет. Есть якутские сказки «Лошадь и Олень» и «Жеребец и пороз»

Оппозиция конный скот/рогатый скот была давно признана одной из ключевых для якутской культуры. О том, насколько важно это противопоставление писали И. А. Худяков, В. Серошевский, В. М. Ионов и многие другие исследователи - якутоведы.

Для возникновения этой дихотомии в якутской культуре несомненно имелись и хозяйственные и социальные предпосылки. Из пяти видов скота, характерных для хозяйства кочевников Центральной Азии, откуда происходят предки современных якутов, якуты смогли сохранить лишь лошадей и крупный рогатый скот.

Хотя большую часть населения Якутии всегда кормил крупный рогатый скот, лошади у якутов считались наиболее престижным видом собственности, тогда как обладание только рогатым скотом считалось признаком бедности и низкого статуса.

Серошевский В. Л. писал о том, что «по отношению к рогатому скоту не замечается особого поклонения, добрые герои и божества якутских былин никогда не ездят на быках, повествование о чем так часто встречается в бурятских и монгольских сказаниях. Наоборот, как это ни странно, на быках ездят по большей части злые персонажи сказок, враждебные якутам».

Одной из причин такого отношения к конному скоту следует считать далекое кочевое прошлое якутов и значение, которое лошадь имела в военном деле.

Одна из важнейших манифестаций оппозиции коня и быка в якутской культуре - это миф о происхождении долгой зимы, где конь олицетворяет лето, а бык зиму. Довольно часто бык выступает в качестве олицетворения зимы и в песнях о смене времен года.

Наконец в якутском эпосе олонхо кони ездовое животное эпического племени айыы (предки людей и первые люди), а быки - племени абаасы (демоны).

Таким образом, в календарной мифологии и эпосе основными коррелятами этой оппозиции оказываются противопоставления тепла и холода, зимы и лета, жизни и смерти.

Приведем эту сказку в пересказе Кулаковского:

Жеребец (атыыр) и пороз (атыыр о5ус) (или зима и лето)

Когда Ypyн Айыы Тойон создавал мир, то он спросил у человека: « как желательно ему — чтобы зима была длиннее или лето?» Человек ответил: «пусть выбирают мои товарищи — жеребец и пороз, благодаря которым я должен существовать». Бог обратился с вопросом к жеребцу, а благородный жеребец предоставил решающий голос своему товарищу — порозу. Пороз промычал: «My!. Если лето будет длинное, то у меня постоянно мокрый нос сгниет, потому прошу бога, создать длиннее зиму!» Как услыхал жеребец, такую нелепо-глупую просьбу своего товарища, он сильно вознегодовал на него и лягнул ему прямо в нос (ведь, виноват нос!) и вышиб все передние верхние зубы; бык в свою очередь обиделся на жеребца за это- и ударил его рогом в живот, он проткнул ему желчь, которая и вытекла. По этим-то причинам у рогатого скота теперь нет передних верхних зубов, а у конного— желчи; потому-то зима была создана богом длиннее лета».

Нам кажется, что в сказке прослеживаются довольно явственные следы первобытного мышления, возможно, что в образе жеребца и быка-пороза отображены древние мифологические представления. По утверждению исследователей, волшебная сказка выросла из мифов, в жанрах фольклора проявляется динамика мифологического начала (Пропп, Мелетинская). Они считают, что эволюция мифологии как священного знания проявляется в сказках.

В сказке «Атыыр уонна атыыр о5ус» ещё выявляется система календарных представлений древних якутов, действия жеребца, выступающего за лето, мы связываем с делением года на две половины, связанные с климатическими условиями севера. Хозяйственный год у якутов делился на две части: зимний и летний, где самым ответственным и трудным был летний период. Такое деление было характерно «у древних греков, римлян, народов средневековой Европы, Центральной Азии, Кавказа и Сибири, так, хозяйственный год монгольских кочевников также состоял из двух основных сезонов: весенне-летнего и осенне-зимнего».

Якуты считаются самыми северными скотоводами. Только благодаря своему трудолюбию и наличию рогатого и конного видов скота, они выживали в суровых условиях севера. Зиму - самое суровое и тяжелое время года - олицетворяли в виде белого, грозного, с голубыми пятнами Быка зимы. У него, по представлениям древних якутов, были громадные рога, морозное дыхание. К апогею зимы он начинал свирепствовать, когда обходил просторы якутской земли, все в природе застывало, люди и животные страдали от стужи. У якутов кроме Быка зимы имеются мифологические образы Уу o5yha (Бык воды), Улуу дойду o5yha (Бык Вселенной).

Следует особо подчеркнуть наличие обрядов поклонения порозу: при переездах на летники исполнялся алгыс божеству - Ынахсыт Хотуну, при убое пороза обязательно соблюдался обряд благодарения (Эргис Г. У. , Слепцов П. А. ). Существовал ещё шаманский обряд «Ынахсыт тардыыта-дойду иччитигэр киирии», действовавший до двадцатых-тридцатых годов XX века, по материалам Эргиса, «эти божества даруют рогатый скот, они обитают на границе среднего и нижнего мира».

Таким образом, можно допустить факт существования у предков якутов поклонения рогатому скоту - культ быка, который был вытеснен в поздней истории культом коня. В сказке «Атыыр уонна атыыр о5ус», возможно, представлены и такие мифологические представления древних якутов.

Кулаковский приводит и такую сказку:

«Христос спрятался от преследований евреев, зарывшись в зарод сена. Когда он там лежал притаившись, подошла лошадь и стала рыть копытом сено и вырыла Христа. Тут же подошел бык и носом сдвинул отрытое лошадью сено так, что Христос оказался опять невидимым. И вот, впоследствии, Христос, будучи крайне недоволен лошадью, заказал людям, что он проклял ту половину лошади, на которой была нога, отрывшая его, и что эту половину не следует людям есть. Люди же, не зная, которая сторона у лошади провинна, перестали употреблять в пищу всю конину. А в знак того, что бык сделал добро богу носом, и доныне ставят нос быка на стол в великие праздники».

2. 5. Образ лося и оленя.

Культ лося и оленя существовал у многих племен уже в неолите и бронзовом веке, о чем свидетельствуют петроглифы, писаницы, оленные камни Сибири, Кавказа и Европы. Некоторые исследователи считают, что в фольклоре разных народов эти обитатели леса вполне взаимозаменяемы. По всей видимости, древнего человека поразило сходство рогов оленя с ветвями дерева, что и послужило переносом образа мирового дерева на божественного оленя.

Лось в ночном небе у якутов ассоциировался с созвездием Ориона («Тайахтаах сулус»), у эвенов с Полярной звездой.

В олонхо Нюргун Боотур, отправляясь в поход на богатырские подвиги, просит у божества богатого леса Баай Байаная удачи на охоте. Баай Байана по-своему реагируетна его просьбу; появляется лось, который вызывает богатыря на бой. Сами воины в якутских олонхо часто сопоставляются с оленями, а воины-хосуны нередко принимают облик этого зверя.

Культ оленя-лося был значимым, он олицетворял собой тайгу, и поэтому специально посвященный олень в религиозных представлениях, подобно мировому дереву, осуществлял связь с небесными божествами.

Таким образом, в мифологии олень и лось были почитаемыми животными. Такое же отношение встречается и в сказках. В мансийской сказке «Гордый олень» главный герой-охотник «знал повадки зверя, умел выслеживать хитрую лису, находить зимой медвежьи берлоги, ловить сохатого. Только оленей никогда не ловил, жалел их. Упоминаются олени. Как друзья героев, в нганасанской сказке «Девушка и Луна», в тофаларской сказке «Айгуль» девушка, главная героиня, бегает не хуже кабарги.

В якутской сказке «Лошадь и Олень» лошадь, попросив человека выгнать оленя с поляны, сама попала человеку в рабство.

В сказке «Отчего у Зайца длинные уши?» лось – справедливый правитель леса, хотел сначала подарить ему рога, но, увидев его трусость, подарил ему длинные уши.

2. 6. Образ зайца.

Образ зайца, как и у всех народов, олицетворение трусости, но в целом образ положительный. В эскимосской сказке «Как звери и птицы достали солнце» за солнцем звери отправили не медведя, не волка, а именно зайца.

В сказке «Отчего у Зайца длинные уши» лось вместо длинных рогов, которые он раздавал, подарил зайцу длинные уши.

В якутских сказках «Кто-то и Зайца боится», «Сказка о Зайце» заяц выступает как самый трусливый зверь на свете.

Кулаковский приводит такую сказку о Зайце: «Заяц украл у бога калачи и съел. Бог заподозрил его и стал допрашивать, тогда заяц стал клясться: «Если я съел твои калачи, то пусть в моем нутре образуются похожие на твои калачи». За грех ложной клятвы и стали у зайца пометы похожими на калачи».

2. 7. Другие образы

Единично в сказках народов севера встречаются образы других животных, связанные с соседством этих народов с теми или иными животными, например, образ тигра – нивхская сказка «Охотник и тигр», образ нерпы – нивхская сказка «Белая нерпа».

Что же касается якутских сказок, то загадкой является использование образа льва в якутском олонхо и в некоторых якутских сказках. По этому поводу В. Л. Серошевский пишет: мы изложим те указания на юг, которые стоят отдельно в наших материалах и сильнее бросаются в глаза.

К таким, по нашему мнению, принадлежат представления и названия: льва, змеи, верблюда — животных, совершенно не встречающихся в теперешней родине якутов. Змею якуты зовут одинаково с монголами м о х о й; она не встречается севернее 60°, а южнее она настолько редка, что навряд ли найдется среди местных якутов десяток лиц, видевших ее, Верблюд им также знаком; правда, они считают его сказочным существом и нередко называют русским именем мерблюд-кыл, мерблюд-caр), но у них есть и другое его название, именно: т я б е н ь, очень близкое к южнотюркскому названию верблюда т е в е, или вернее: тебе, качинских татар. Богатырский конь т я б е н ь обыкновенно называется хоро-тябень, причем х о р о можно переводить и "южный"! "хоролорский" (Худяков, стр. 54); в некоторых сказках говорится о двух его холках. На т я б е н ь ездят всегда богатыри, враждебные якутам, Затем, в предании о пребывании верблюдов в Якут, обл. , эти животные прямо называются тябень-кыл. Верблюды в начале прошлой столетия, управлением Вост. Сиб. , были высланы на Охотский тракт для перевозки тяжестей ). Якутское предание говорит, что китайцы (кы-а й д е р) возили на них из Охотска товары и по дороге привязывали какому-то священному дереву, недалеко от верховьев Колымы (?),

Дух места, обиженный этим, улетел, дерево засохло, а звери подохли. (Западный Кангалаский улус, 1891г. ).

Лев по-якутски х а х а й. В сказках якуты изображают х а х а я рем сильным, ловким, с буйной гривой на шее и груди, с длинным упругим хвостом, снабженным на конце шишкой ). Словом, представление их довольно ясно и близко к правде. Некоторое сомнение вызывает только то, что слово х а х а й у монголов и бурят значит с в инья. Свинья тоже никогда не водилась в диком виде в Якутской обл. тем не менее интересно было бы узнать, какого из этих двух зверей в старину называли х а х а й. Дикие кабаны водятся и в камышах Сыр-Дарьинской области, и в Монголии, но особенно много их на Амуре, где издревле свинья считается домашним животным у тамошних оседлых тунгусов. Китайские источники говорят о народе седой древности, "жившем где то на северо-востоке в землянках и имевшем стада домашних свиней". В Якутскую обл. свиньи попали очень недавно; их привезли туда русские; якуты дают им русское название и с п и н я; они, подобно монголам, брезгуют свиньями и не едят их мяса.

В тех местах, где свиней не видали, представление о них боле фантастично, чем образ льва. В сказках крайнего севера, под названием желе з н о й свиньи (тимир-испиня), изображается чудовище не то змей, не то дракон. Всюду она считается якутами животным глупым, противным и жестоким, между тем как лев — гордым, смелым и благородным царем четвероногих. Характерно также, что в титуле высоко почитаемого якутского божества огня встречается, между прочим, хахай сангыях —львиный плащ ) и что один из знаменитейших якут ских шаманов, могилу которого на р. Баяге до сих пор свято чтят якуты, назывался X а х а я р, что значит "рыкающий по-львиному".

В сказке Тулуях-ого первый столб коновязи в доме богатыря, считающийся особенно священным, "рычит, как лев" (х а х а я р); второй "клекочет, как орел" (б а р ы л ы р); третий "кукует, как кукушка" (ко г о ё р). Замечательно, что в той же сказке "верховный владыка страны 26 родов" называется Арсан-Долай, очевидно, а р с л а н - далай — святой лев ). Это же имя, Арсын-Далай, встречается у Xудякова (см. стр. 134, 156, 218, 225); в олонго он называется начальником враждебного якутам "дьявольского восьмиродового, дремлющего племени, со ртом на темени, с глазами на висках". Слово арслан, арслын, а р ы с т а н, употребляемое южными тюрками для обозначения льва, не знакомо якутам.

Особенное внимание ко льву якутских сказаний тем более замечательно, что якуты очень мало знают о тигре, не менее страшном и хорошо известном южным тюркам). Были даже случаи, что тигр забегал в пределы населенного якутами края, рассказы о нем привозят постоянно купцы, выезжающие ежегодно на Зею, Бурею и Ниман, где туземцы хорошо знакомы с тигром; между тем якуты постоянно смешивают его со змеем и драконом, называя без разбору всех их элемес-кыллар - полосатыми зверями. В глухих уголках, где знали название льва (хахай) и сносно его описывали, где слыхали о «свинье», о тигре ничего не могли мне сказать». Все это исследователь объясняет южным происхождением якутов.

Заключение

Кочевые народы всегда со скотом, и, следовательно, символизм у них более чем животный. В первую очередь, жизненно важные животные для этих этносов — олень и лошадь (для народа саха). Человек здесь, также как и на кочевом юге, - кентавр: голова человеческая, туловище животное.

Для народов Арктики и Севера, живущих у моря, символизм - животный и рыбий, а у соседей с юга - главным образом растительный: лес, дерево, трава, лист, цветок, зерно. Метафорико-символический симбиоз возникает, ведь животное за счет растений питается, а на Севере растительность совсем иная, чем на юге, - худосочная, поэтому с соединением культур должно восполниться северянам, то есть с культурой растительной - оседлой.

Таким образом, в результате исследования данной темы приходим к следующим выводам:

В якутской мифологии, а далее и в сказках, сохранились весьма древние мифы о животных, объясняющие их некоторые видимые особенности.

В якутской мифологии частично бытуют архаичные мифы тотемического типа. Это мифы о медведе, орле, вороне и др.

Существует некоторое расхождение между отношением к животным в мифах и в сказках. Если в мифах животные - почитаемые и священные животные, то в сказках иногда осмеиваются некоторые их черты, например, сравним мифы и сказки о медведе.

4. Если оценивать частотность употребления в сказках образов животных, птиц и рыб, то в зависимости от места проживания народа, соотношение меняется. У народов, живущих на берегу моря, чаще употребляются образы рыб и морских животных, птиц, у жителей тайги – животные и птицы и т. д